Я так устроена, что когда ощущаю в себе какое-то неоднозначное чувство, то сразу начинаю переводить его в слова. Прикидывать, как средствами русского языка можно выразить определенную эмоцию наиболее точно.
Я уже писала, что на сутки съездила в Екатеринбург в командировку. Когда летела обратно, приехала в аэропорт очень заранее, ещё даже не была объявлена регистрация на мой рейс. Просто идея погулять по городу провалилась - на улице было -33. Ну, и я от нечего делать приехала в аэропорт. Сидела в кафе сначала до регистрации, потом - уже в зале ожидания.
Внезапно я увидела, как много в аэропорте людей в военной форме. Не в кителях, а просто в камуфляже. Десятки мужчин с заплечными мешками, с рюкзаками. У многих из них были руки висели на перевязке, кое-кто даже был на костылях. Я давно не летала самолётами внутренних авиалиний, поэтому с людьми с передовой не встречалась. А тут увидела, и их было... заметное количество.
Одни сидели в зале ожидания, кто-то бродил по аэропорту, а кто-то - сидел в кафе и ресторанах аэропорта, выпивали. В зоне ожидания в "Шоколаднице" один товарищ спал за столом. На столе стояли стаканы из-под сока, ещё что-то. Было ощущение, что их тут сидело много, а потом все ушли, а одного оставили отсыпаться. Я час сидела за соседним столиком, пила чай и очень переживала, что он проспит свой рейс, призывала официанта разбудить и поинтересоваться, куда этот человек летит, но официант пожал плечами, мол, не положено. Одна я не решалась, но через час уже готова была встать и потрясти спящего за плечо. Но тут объявили рейс на Хабаровск, к этому спящему человеку прибежали ещё двое с рюкзаками, растолкали его и забрали с собой на посадку. Отлегло.
А чуть раньше в другом ресторане военнослужащих была целая компания. Все они были после ранений, похоже. И мы с моим коллегой гадали: куда они летят? Они уже были пьяненькие, но при этом очень какие-то собранные, суровые.
И тут к слову о сложном чувстве. Я смотрела на них и испытывала... не могла понять, что. Что-то среднее между уважением, близким к благоговению, благодарностью и горечью. Хотелось обнять каждого. Сказать что-то, какие-то важные слова, которые не сформировались и не созрели, но просто булькали как-то в груди. И я на какое-то время погрузилась в себя, чтобы разобраться, как объяснить своё это чувство.
Но тут от компании выпивающих военных отошёл один мужчина. Я давно его заметила, он сильно хромал на одну ногу. А ещё у него были очень пронзительные яркие глаза, сильно выделялись на смуглом лице. Он подошёл к столику, за которым сидели мы с коллегой, и спросил: "Извините меня за вопрос, но... Вы в церковь ходите?"
Мой коллега ответил утвердительно, и военный сказал: "Можно вас на минутку?" - они ушли на пару минут. Потом коллега вернулся и сказал: они возвращаются на передовую, просил поставить свечку за своё здоровье, Михаил.
У меня даже горло перехватило. Эти глаза и эта просьба. И эта жизнь, и эта дорога, и всё вот это, что творится в последние годы... Как же это всё горько! Как больно! И хочется поговорить об этом, чтобы получилось искренне и не пафосно. Но у меня не хватает слов, однако и промолчать не могу.
Собираюсь сходить в церковь.