Как удивительно иногда ухитряются сосуществовать нищета и роскошь, война и абсолютное к ней безразличие власть предержащих, невинность и разврат. Франция середины 1400-х годов была именно таким местом, в котором сочеталось все вышеназванное. Страной, чья территория страдала от Столетней войны, в которой армия терпела одно поражение за другим, тогда правил король Карл VII – человек желчный, мстительный, особыми физическими достоинствами не обладавший. Единственное, чем он мог похвастать, была его чрезвычайная плодовитость. За 20 лет жизни со своей женой Марией Анжуйской он стал отцом 13 детей.
К слову сказать, супруга короля и сама не отличалась модельными данными. Внешность ее была крайне непривлекательной, и свадьба между представителями королевской фамилии была, скорее, делом политическим, нежели любовным. Но зато женщина отличалась отличным здоровьем (не каждая в те времена могла родить более дюжины детей, да еще и остаться при этом в живых), кротостью и благочестием. Но вот проблема: король ее не любил. Он жил с Марией только потому, что она была его женой.
Но вот однажды, году примерно в 1443, в качестве фрейлины королевы во дворец попала некая Агнесса Сорель – белокурая молодая дама с лицом нежной Мадонны. Едва попав на глаза королю, она немедленно поразила его сердце. При всем при том, что Карл регулярно посещал спальню королевы, имел романы на стороне, настоящей любви ни к одной из женщин он не испытывал. И тут вдруг на него просто обвалилось озарение: перед ним стояла представительница прекрасного пола – мечта всей его жизни.
Что интересно, папаша Агнессы Жан Сорель, входивший в круг приближенных графа Клермона, отлично понимал, куда отправляет свою дочь. Но и знал, что, не приблизившись к королю, Агнесса так и останется простой дворянкой. А далее будет коротать свои дни среди французской элиты средней руки, проводя их в сплетнях и зависти. Поэтому отец приложил массу усилий, чтобы открыть дочери двери королевского дворца. Они увенчались успехом: девушка попала в число фрейлин королевы Марии Анжуйской.
Увидев близ жены живое воплощение своих фантазий, забыв обо всем, будто под гипнозом, король подошел к девушке и спросил ее имя. Та, стеснительно потупившись, назвалась Агнессой и уточнила, что приходится дочерью Жана Сореля. Соблюдая правила приличия, Карл пошел дальше, но буквально светящаяся чистотой и невинностью девушка занимала все его мысли. И, потерявших голову король, начал оказывать Агнессе все более пристальное внимание, постоянно стараясь бывать там, где должна была находиться его мечта.
Правила тех времен четко требовали от людей придерживаться неких алгоритмов действий. Даже прекрасно понимая, чего добивается от девушки монарх, ей нельзя было немедленно ему уступать. Так и в этом случае: Агнесса некоторое время на притязания Карла не отвечала взаимностью. Этим она только разожгла интерес к себе. Здесь только важно было не переступить черту, после которой пылкая страсть монарха переключится на другой объект, и Агнесса, в конце концов, уступила. До определенного момента свои отношения влюбленная пара пыталась скрывать, но рано или поздно все открывается.
Со временем супруга короля почувствовала вблизи Карла присутствие посторонней женщины. А потом появилось и доказательство. Однажды оторопевшая Мария увидела, как по дворцу топлес разгуливала ее юная фрейлина. Учитывая, что подобного ни одна женщина во дворце не могла делать просто так, королева поняла, кто является фавориткой у ее мужа. Дальше еще и выяснилось, что Агнесса беременна от Карла, и, хотя тот еще пытался отнекиваться, при рождении ребенка связь полностью себя обнаружила.
Мария, не знавшая, что предпринять, обратилась за советом к своей матери. Та предложила ей поступить нетривиально: не отлучать фаворитку Карла от двора. Ведь после того, как он вкусил любви от молодой Агнессы, кто мог гарантировать, что король не переключит внимание на другую молодую фрейлину. Приблизив фаворитку к себе, Мария получит двойную выгоду: будет держать процесс под своим контролем и не допустит разлада в семье. Королева послушалась мать, и сделала Агнессу своей ближайшей подругой.
С этого момента женщины почти постоянно находились рядом. Они вместе проводили свободное время, трапезничали, рядом были и на официальных мероприятиях. И при этом Агнессе позволялось немного больше, чем остальным дамам при дворе. В частности, ее наряды приводили в трепет мужчин и вызывали возмущение у дам. А все дело было в том, что вместо наглухо закрытых одеяний она носила платья, которые полностью открывали ее левую грудь. Причем, так она появлялась даже в церкви, что вызывало не меньшее, чем у дам, возмущение церковнослужителей.
Зато у художников и модельеров того времени Агнесса вызывала настоящий восторг. Так Фуке именно с нее написал портрет богоматери для знаменитого Меленского диптиха, где Мария (с обязательной открытой левой грудью) держит на руках младенца.
Не менее интересен и тот факт, что глубокие декольте на женских платьях появились именно благодаря Сорель. Конечно, пойти настолько далеко, чтобы полностью открыть грудь, придворные дамы не могли, но декольте на платьях они начали делать, причем довольно глубокие. Это ничуть не меньше волновало мужчин, чем полностью открытые прелести.
Еще одним новшеством, введенным в обиход фавориткой короля, стало ношение женщинами дорогих украшений. Удивительно, но до середины XV столетия дамам их не полагалось носить. Мадам Сорель сломала эту концепцию. На прогулки и официальные мероприятия она надевала украшения из драгоценных камней, в частности, бриллиантов. Подобное до данного времени позволялось исключительно мужчинам. А вот после Сорель уже дамы стали блистать драгоценностями, затмевая ими мужчин.
Кстати, будучи умной женщиной, Агнесса все отлично понимала. Прознав, что рядовые граждане Франции буквально ненавидят ее за слишком свободное поведение и вызывающие наряды, она решила устроить публичное покаяние. На площади, где собралась огромная толпа, Дама де Боте в своем традиционном платье с вырезом для левой груди покаялась в своих грехах. Народ по-своему принял эту жертву. С того момента глубокие декольте стали носить на платьях не только знатные дамы, но и простые парижанки. В дальнейшем эта мода распространилась на остальную Францию, а потом перекочевала и за ее пределы.
Но вот что еще интересно. Наряду с развратностью в Агнессе Сорель соседствовала и преданность родине. Пользуясь тем, что ей позволено больше остальных, она также начала принимать участие в разрешении политических проблем. В конечном итоге, Франции это пошло только на пользу. Правда, на судьбе самой фаворитки это отразилось трагически. Следует помнить, что в 1440-х годах Франция все еще находилась в состоянии войны с Англией, которая шла совсем не в пользу ей. Страна была совершенно измучена боевыми действиями, в то время как англичане один за другим захватывали все новые ее города.
И вот в один из дней фаворитка обратилась к королю с пространной речью, в которой она заявила, что некий астролог предсказал ей, будто в нее влюбится сильный и мужественный властелин. Когда судьба свела ее с Карлом VII, она подумала, что этот момент наступил. Но в связи с последними событиями на фронте Столетней войны, получается, что она ошибалась. По-настоящему сильным и мужественным властелином является король Англии, и Агнессе, наверное, надо отправиться именно к нему.
Карл VII все понял. После некоторой истерики он стал действовать: собрал и подготовил армию, и, взяв ее под свое начало, стал шаг за шагом освобождать французские земли. Только вот для самой Агнессы это обернулось трагедией. Сейчас уже трудно сказать, что конкретно произошло, но женщина, лишившись постоянного присутствия рядом короля, оказалась отравлена ртутью. Вполне возможно, что к этому приложила руку ее подруга-королева. Хотя ошибку могли совершить и врачи, ведь в те времена европейская медицина имела не лучшую репутацию. Но, как бы там ни было, в феврале 1450 года Агнесса в страшных мучениях скончалась.
Король же очень скоро нашел утешение в объятьях других женщин, быстро позабыв о столь безвременно ушедшей в мир иной любви. Прожил он еще 11 лет, скончавшись в 1461 году от образовавшейся в горле опухоли, мешавшей ему даже принимать пищу.
