Тоня целовала посиневшие губы Иоганна.
Всё, что было дальше, она помнила плохо. Какие-то люди спрашивали у Руслана, как зовут маму, дедушку. Кто-то давал Тоне воду.
Опомнилась она только в объятиях Григория.
Он сильно прижимал её к себе и всё шептал:
— Всё, всё! Всё закончилось. Он тоже тебя любил. Он любил и тебя, и Русю. Иоганн так о нём отзывался!
"По дороге с ветром" 103 / 102 / 1
Тоня сквозь пелену слёз смотрела на Марийку. Та была чёрная от горя.
— Это вы во всём виноваты, Марья Епифановна! Это вы довели его! Вы!
— Цыц! — закричал Гриша и оттолкнул от себя Тоню. — На костях плясать вздумала? Скажи спасибо, что не закончила как Клим и его подельники. Тебя тут в люди вывели! Работа есть, жильё! Дайте спокойно Иоганну на том свете устроиться!
Тоня забрала сына и хлопнула дверью.
Марийка осталась с Гришей.
Она смотрела в сторону и вообще никак не реагировала на мужчину.
— Всё я сделал по-человечески, Маша! И почести были, и оркестр! Вся школа пришла. Каждый ученик попрощался.
— Я помню, — прошептала Марийка. — Они любили его.
— А ты? Ты любила? — вкрадчиво спросил Григорий.
— Я не знаю, — ответила Марийка. — Я, наверное, ошиблась, когда подумала, что люблю. Он же на войну ушёл и выжил ради того, что услышит от меня признания.
И это было что-то вроде игры, Гриша! Да, мне было хорошо. Но… Мне было тяжело. Особенно, когда появилась Тоня. Я видела, что Иоганн меня любит. Но я не смогла дать ему такой же любви. Я чёрствая, Гриша! Мне нужно было отдать его Тоне. И тогда он был бы жив.
— Как это отдать? Он к Тоне прикипел из-за ребёнка. Да и интересна она ему была для общения. Он же был очень начитанным человеком. Ты просто не дала ему того, что он хотел.
— Я об этом и говорю. С того самого момента, когда мы с ним встретились, он пошёл не по тому пути. Я сбила его с ориентира. Может быть, он нашёл бы ту девушку, к которой приехал. И тогда его не избили бы, и ты не заставил бы его шпионить.
Мы с тобой оба виноваты в его несчастьях. Что тут говорить? Нам придётся за это отвечать там, где сейчас отвечает Иоганн.
— Маша, — вздохнул Григорий, — у него был единственный путь. И он его прошёл. И мы ни в чём не виноваты. Хватит уже винить себя во всём! И меня приплетать к этому хватит!
— Иди домой, Гриша! Я сама тут побуду. Тебя Зина ждёт и дети.
— Я останусь! Сегодня точно останусь. С Зиной дети побудут.
— Ну хорошо, — сказала Марийка равнодушно. — А Варя даже не знает, что умер её отец.
Гриша вдруг опустил голову на мгновение, но Марийка считала с этого жеста что-то тревожное.
— Что с ней? Что с моей дочерью?
— Я не знаю. Арман сказал, что два месяца назад Варя и Амир ушли в степь. Дети пока у Армана. Я держу с ним связь. Поиски ничего не дали. Арман говорил, что Варя и Амир в последнее время были какими-то странными. Мало разговаривали, часто пропадали в степи. И вроде бы как он уже привык к их отсутствию. Но в последний раз они ушли перед сильным снегопадом.
Иоганн знал об этом. Прости, что тебе никто не сказал сразу. Твоего мужа это сильно подкосило. Я могу сказать, что виноват в его смерти. Но я не привык себя винить. Мне не за что себя винить. Я не виноват, что ваши дети выросли такими.
Иоганн не стал тебе говорить, потому что беспокоился. Он знал, что тебе будет очень тяжело.
Марийка закричала:
— А теперь мне легко, да? Вот сейчас мне легко? Я похоронила мужа, я узнала, что пропала моя дочь. Ты облегчил мне страдания?
Женщина подошла к Григорию и стала бить его кулаками по груди.
Она рыдала. Гриша не двигался. Потом он сжал Марийкины запястья и впился своими губами в её.
— Я давно хотел сделать так, — прошептал Гриша ошарашенной Марийке. — Уже столько раз я себе отказывал в этом. Но наше время ушло, Маша! Я наломал столько дров, что их хватит моим детям на растопку печи даже после моей смерти.
Марийка смотрела на Григория и не понимала, что с ней происходит. Этот неожиданный поцелуй всё перемешал в голове.
Там и без того была каша, но сейчас стало ещё хуже.
Ноги подкашивались. Почему-то захотелось ещё раз ощутить вкус губ Гриши. Марийка даже на мгновение привстала на носочки, и захотела повторить этот порыв.
Но Григорий отвернулся.
— Не надо, Маша! Это ни к чему хорошему не приведёт. Ты мне как сестра, понимаешь. Ты за эти годы стала мне сестрой. Вот я тебя и оберегаю. Да, иногда ты выводила меня из себя. Тогда я хотел тебе только плохого. Я думал, что дорожить твоей жизнью бессмысленно. Но в тяжёлые для меня минуты только мысли о тебе спасали меня и заставляли идти дальше.
Не зря Зина ревновала тебя ко мне. Зина — это моё отражение. Она знает меня всего. Она каждый мой жест может прочитать, она каждую мою улыбку может расшифровать.
Моя жена — очень умная! Жаль, что она так рано слегла. А я её недостоин даже. Я так же недостоин её, как ты Иоганна.
Марийка слушала Григория, но никак не могла успокоить своё сердце.
Она вдруг поняла, что любила-то по-настоящему только его. Та детская влюблённость никуда не делась. Она вот сейчас освободилась от всего ненужного и вырвалась из сердца.
Григорий замолчал. Он присел на стул, закурил.
— Ты не бери в голову. Я поцеловал тебя, потому что нужно было чем-то прикрыть твой рот. Когда ты начинаешь меня обвинять, я теряюсь. Я готов провалиться сквозь землю, поэтому геройствую понемногу.
— Ты издеваешься, — прошептала Марийка. — Ты всю жизнь издевался надо мной. И продолжаешь это делать.
Гриша засмеялся.
— Не думал, что ты так огорошишься от моего поцелуя. Подумаешь, поцелуй. Что он значит! А ничего! Губы в губы, языки. Тьфу, даже думать об этом противно.
— Противно? — взвизгнула Марийка. — Тебе противно было меня целовать! Да ты сатана! Ты будешь гореть в аду за свои деяния!
— Это мы ещё посмотрим! — очень спокойно произнёс Григорий.
Марийка топнула ногой и пошла спать.
Григорий остался сидеть на стуле.
Через десять дней умерла Зина.
Она не мучилась последние годы. Григорий давал ей обезболивающее, приготовленное химиком.
Это обезболивающее никто не проверял на предмет эффективности, но врачи удивлялись, отчего Зине удаётся до сих пор жить.
А Зина жила и дышала полной грудью. Да, двигательная функция у неё почти полностью отсутствовала. Она могла шевелить только кистями рук. А кормили её с ложечки или дети, или Гриша.
Зина не сдавалась. Умерла ночью. Перед этим разбудила Гришу и сказала, что в комнате очень светло.
Григорий вскочил, пробормотал, что Зина бредит.
— Да нет же, Гриша! Света сколько! Ты погаси его, спать невозможно.
— Зина, свет не горит, спи, — Григорий тёр глаза и спросонья пытался понять, что происходит.
— Ой, а тут ещё светлее, ты только посмотри, Гриша!
После этих слов Зина взяла мужа за руку и прошептала:
— Спасибо, что был со мной. Спи, и я буду спать.
Рука Зины вдруг стала холодной. Григорий испугался, стал ощупывать жену.
Прибывшие врачи подтвердили смерть Зины.
Гриша разбудил детей. Сказал им, что нужно побыть рядом с ним и умершей матерью.
Марийка на похороны Зины не пошла. Гриша попросил её об этом. Он хоронил жену в присутствии только детей.
В 1963 году к Григорию приехал старший сын.