Котяры, как известно, неоднократно прикладывали свои лапы к великим изобретениям. А если и не к самим изобретениям, то, как минимум, к великим изобретателям. Сегодня расскажу об одном таком случае.
Рассказ будет о химике Бернаре Куртуа. Если кто-то когда-то читал, как и для чего добывалась раньше селитра, то он поймет, сколь востребованным продуктом для стародавних времен она была. Если не читали, то эта тема достойна отдельной статьи. В результате непрекращающихся войн в Европе вообще и во Франции в частности селитры катастрофически не хватало.
Так представьте, насколько бестолковым должен был быть папаша Бернара Куртуа, Жан-Батист, что он, переехав из Дижона в Париж и открыв там дело, не только не озолотился, а еще и попал в «долговую яму». После того, как в 1805 году Жан-Батист стал банкротом, он провел 26 месяцев в тюрьме Святой Пеларгии для должников, а Бернару пришлось управлять селитряным делом отца на улице Святой Маргариты.
Ко всем несчастьям младшего Куртуа добавился еще и кот, который шлялся где хотел, производителей селитры ни в грош не ставил и хозяйничал по всему дому, включая рабочий кабинет своего двуногого слуги. Бернар, кстати, кота очень любил и тот даже гордо восседал у оного на плече во время обеда, но… Любовь к котам не так уж и часто бывает взаимной.
Как-то раз, в 1811 году, в очередной раз наводя в помещении свои порядки, эта наглая пушистая морда, видимо в знак протеста против захламленности (где гулять бедным котам?!), столкнула со стола на пол все, что на нем стояло. Сам он после этого смылся из зоны поражения или ему придал ускорение тапок хозяина, история умалчивает, зато мы сегодня доподлинно знаем, что стояло на том столе.
В одной колбе Куртуа приготовил для опыта суспензию золы водорослей (содержащей йодид натрия) в этаноле, а в другой находилась концентрированная серная кислота. Склянки разбились, жидкости смешались и примчавшийся на звуки творящегося беспредела Бернар увидел, как с пола поднимаются клубы сине-фиолетового пара, оседавшие на окружающих предметах в виде мельчайших черно-фиолетовых кристалликов с металлическим блеском и едким запахом.
Не советую повторять это дома, а вот в школе сей эффектный перфоманс вполне можно было бы провести (при условии соблюдения всех правил безопасности, конечно, а не как у Бернара Куртуа).
Такой химической реакции гражданин Франции еще не видел, а потому сильно заинтересовался, что же это такое образовалось на его в очередной раз испорченном полу.
Несмотря на занятость по основному месту работы, несколько месяцев ушло на эксперименты, прикидывание пробирок к носу и консультации с коллегами. В итоге удивленной общественности был представлен такой химический элемент, как йод (в переводе с греческого — фиалкоподобный).
А знаете, кто конкретно дал такое название йоду? Не кто иной, как известный нам по школьным учебникам химии Жозеф Луи Гей-Люссак! В принципе, именно этот достойный человек провел многие исследования нового элемента, установил, что он является простым веществом и в 1814 году описал похожесть свойств йода и хлора задолго до первой публикации таблицы Менделеева (27 марта 1869 года). Но несмотря на свою двойную фамилию, Гей-Люссак не стал претендовать на первенство Куртуа, оставив за последним все права на открытие и производство йода.
В 1812-1815 гг. наполеоновские войны не без помощи России, если помните, сошли на нет (равно как и сам Наполеон), а потому и ранее не слишком прибыльный бизнес на селитре накрылся медным тазом в прямом и переносном смыслах. Однако, благодаря недостойному поведению кошака и благородному Гея-Люссака, семья Куртуа поимела на свое счастье новый весьма прибыльный источник доходов, основанный на производстве йода, весть о целительных (и не только) свойствах которого очень быстро разнеслась по свету. Потребность в йоде стала неуклонно расти.
Куртуа посчитал, что на производство одного килограмма йода необходимо потратить примерно 100 франков. Ценник он выставил в 600 звонких монет за кило и никто не отказывался. Таким образом, с каждого килограмма семья имела пятикратную относительно вложенных средств прибыль.
Йод занял настолько прочное положение в жизни людей, что в 1831 году Королевская академия наук наградила Бернара Куртуа не только почетной грамотой, но еще и 6000 франков, что для того времени было очень приличной суммой.
Кошак, судя по всему, порадоваться своему проценту от изобретения не успел, т.к. вряд ли прожил так долго в условиях парижской антисанитарии позапрошлого века и отсутствия современного сухого корма. Ведь из рекламы мы все знаем, что котов можно кормить только им, иначе они сразу, едва родившись, улетают на радугу. Как они вообще выжили без сухого корма последние несколько тысяч лет, лично я не понимаю, но дело не в нем.
Несмотря на пролившийся на них золотой дождь, семья Куртуа почему-то в роскоши так и не искупалась. Коммерческая жилка, судя по всему, была у них наследственной и передалась от отца сыну. Имея такой уникальный, практически монопольный и очень доходный бизнес, почетный химик умудрился и тут ничего не заработать.
Когда он умер у себя дома 27 сентября 1838 г. (всего в 61 год), то ровным счетом ничего не оставил вдове и сыну. Вплоть до того, что его не на что было хоронить, и почившего закопали во временной могиле. Там тело можно было держать не более пяти лет, чтобы перенести в какое-то постоянное место, но его так никто и не востребовал, так что могила Бернара Куртуа не сохранилась.
И кота тоже.