Рассказ Бориса Панкова
7
— Заткнись, Зоська. У меня крепкое сердце, я любого легавого в рог согну, если он вздумает схватить меня. — Щур внезапно выхватил из кармана пистолет. Размахивая им, он угрожающе добавил: — Да я не одного легавого смогу уложить со своей «дуры».
— Успокойся, Саша, успокойся, — умиротворяюще проговорила Ванда, поднялась со стула и начала ласково гладить его по спине.
Он послушно сунул пистолет в карман, взяв чемодан и поднеся его к столу, самодовольно проговорил:
— Еще сам не знаю, что лежит в его утробе. Тяжелый уголок отвалил у солидного дяди. Наверно, у Самуила или у Абрама, а может у дурака, ротозея русского, на его рожу я не обратил внимания особого. Да леший с ним, стоит ли говорить о таких фрайерах. — Щур взял со стола нож и при помощи его открыл чемодан. Ему пришлось применить при этом немало усилий. Из чемодана на пол посыпались рулоны с отрезами дорогой мануфактуры.
Ванда, рассматривая и перебирая руками упавшие отрезы, радостно проговорила:
— Здесь отрезы для мужских костюмов. По два с лишним метра в каждом, много бостона и шевьета, даже костомаровые куски есть. Какой-то, наверно, спекулянт ехал на базар, но Саша помог ему избавиться от этого хлопотливого труда. Завтра я займусь этим полезным делом. Будет нам всем троим на что жить, даже если Зоська бросит работу.
— Про работу пусть даже не думает! — угрожающе отозвался Щур. — Я буду постоянно подворовывать. Да и здесь, что приволок, нам на год хватит на сало и на водку.
— Конечно хватит, Сашенька! — весело подхватила Ванда. — Я постараюсь сплавить все тряпки по хорошей цене на нашем рынке. Только я боюсь, что этот ротозей, который проворонил такой богатый чемодан, житель нашего города.
— Не волнуйся, фрайер ехал до Киева, так что можешь спать спокойно.
Щур до самого утра утешался с Зоськой…
Ванда с расстройства встала чуть свет, взяла два отреза и понесла на базар и вернулась к обеду. Щур и Зоська как раз только присели за стол. Поставив пустую сумку у входной двери, она с победной интонацией в голосе отрапортовала:
– Пару отрезов за тысячу рублей толкнула. Так понемногу сплавлю все. — Ванда пересчитала деньги и протянула их Щуру. Тот оттолкнул ее руку и деловито произнес:
— Мамуся, ты у меня будешь казначеем. Знаешь, что я надумал? Надо нам купить где-нибудь в другом городе дом, а этот продать.
— Это зачем такие коммерции мы будем делать?
— А затем, что я здесь, в твоем доме, живу волком. Меня в городе знает каждая собака и днем мне опасно появляться на улице. Поэтому надо менять местожительство.
— Как же так, Саша? — недоуменно обронила Ванда. — Я уже в возрасте. Здесь прожила почти всю свою жизнь — и вдруг, другой город... Да ты знаешь, кто построил этот дом?! Мой бедный папа. Кстати, он был поляк и знатного происхождения. Приехал в конце прошлого века в Россию, познакомился с нашей мамой, влюбился и остался здесь навсегда. Мне и Зоське имена дал именно он, поэтому они у нас польские.
— Ну ладно, надо еще подумать, — уступчиво вымолвил Щур и принялся хлебать из тарелки горячий суп.
Зоська тоже насторожилась и как-то испуганно стала рассуждать.
— Написала заявление на увольнение. Понесу заведующему на подпись. Знаю, будет меня уговаривать, чтобы не увольнялась. Но я все равно буду настаивать. Раз Саша так хочет, я не возражаю.
В тот же день Зоська уволилась. Показывая Щуру трудовую книжку, она гордо произнесла:
— Вот, избавилась от этой лакейской работы! Скоблишь каждому морду и все равно не угодишь. Другой садится в кресло грязный, вонючий и еще требует уважения к себе и культуры. А как ласково меня заведующий уговаривал, чтобы не увольнялась. Прямо на коленях передо мной стоял. До того противный жид, что меня чуть не стошнило.
— А целоваться с ним тебя не тошнило? — ехидно подметил Щур.
— Он меня насильно целовал, — начала оправдываться Зоська, умиленно взирая на Щура. — Подумай сам, стала бы я целовать первой эту вонючку.
Она наигранно вздрогнула всем телом.
— Не притворяйся, — улыбнувшись, возразил Щур. — Наверно, в азарте оставила ему на груди такие следы любви, как и у меня. — Он задрал рубашку и обнажил грудь, на которой виднелись красноватые пятна. Повернувшись лицом в сторону Ванды, добавил:
— Полюбуйся, мамуся, на проказы своего дитяти. Ведь она каждому встречному самцу впивается в тело как пиявка. Ей совершенно все равно — старый он или молодой жид.
— Саша, ты очень глубоко заходишь в разговорах с моей Зоськой. Она недостойна таких оскорбительных упреков. О любви так вслух не говорят...
Ванда сделала обиженный вид и ушла к себе в комнату. Ревность не давала ей покоя.
— Если ты подозреваешь меня, можешь сходить в парикмахерскую, что на улице Ленина, и посмотреть на заведующего. Он всегда одет – рубашка на распашку.
— Ладно, заглохни! — строго обронил Щур, присаживаясь на постели. — Иди-ка лучше сюда, разговоры на сегодня закончены!
Он снял с себя брюки и рубашку и начал подзывать Зоську. Через приоткрытую дверь Ванда жадно прислушивалась к азартному дыханию молодых. Вдруг ее охватила какая-то безумно дикая ревность. Ведь после приезда Щур ни разу по-настоящему не уделил ей внимания. От сильного волнения она села на постель и до боли сдавила грудь своими дрожащими руками.
Неожиданно в дверь с улицы кто-то настойчиво постучал. Ванда быстро вскочила, набросила халат и вошла в комнату дочери. У нее робко забилось сердце, затряслись колени. Первая мысль, пришедшая ей в голову: «Это милиция». Щур и Зоська лежали неподвижно и смотрели испуганно на дверь.
Остановившись возле них, Ванда растерянно проговорила:
— Возможно, ко мне пришла какая-нибудь базарная торговка. Саша, иди в кладовую скорей. Посиди там.
Щур торопливо натянул на себя брюки, набросил рубашку и спрятался в кладовой. Ванда вышла в коридор и осторожно открыла дверь. На пороге появился взволнованный Самуил. Неловко улыбаясь, он извинился за непрошеный визит и положил на стол коробку шоколадных конфет и поставил рядом бутылку дорогого вина.
— Не надо нам, Самуил Борисович, никаких подарков от вас! — запротестовала Ванда. — Зачем вы это делаете! Ведь у нас всего хватает. Мы, слава Богу, не голодные!
— Это мой долг вежливости! — потирая руки, ласково проговорил Самуил и сразу озабоченно обратился к хозяйке дома. — Я пришел, Ванда Эдуардовна, просить руки вашей дочери. Она мне очень нравится и я решил жениться на ней. Я человек самостоятельный и имею все, чтобы мы с ней жили на широкую ногу.
Ванда презрительно взглянула на собеседника.
— Да что вы надумали, Самуил Борисович. Моя Зоська ни за что не пойдет за вас замуж. У нее есть молодой жених.
— Она может иметь много женихов, да что с них толку, голодранцев и пьяниц. Ведь ни один из них не даст ей настоящего счастья. У меня отдельная квартира. Детей вообще не было. Одежды женской так много, что хватит вам с дочерью на всю оставшуюся жизнь. ,
— Тряпок, Самуил Борисович, у нас у самих хватает, — презрительно ответила Ванда и взволнованно подумала: «Хотя бы этот старый жид быстрей ушел. Вдруг Саша, не дай Бог, выскочит из своей берлоги и прикончит его. Тогда пропали мы все. Угораздило этому порхачу сегодня пожаловать к нам».
Ванда стала с еще большей настойчивостью выпроваживать Самуила. Однако Самуил не собирался так просто отступать.
Он снял с себя кожаный пиджак, положил его себе на руку, подошел к Зоське и сел на кровать.
— Ну как, Станиславна, соглашайся стать моей женой. Клянусь тебе, что в обиде от меня никогда не будешь. Тебе будет везде дорога. У меня, Зосенька, большие связи в городе. Меня многие зажиточные люди знают. Я скоро буду директором большого продуктового магазина, что на улице Ленина, в самом центре. — Самуил попытался обнять ее за плечи, но она брезгливо оттолкнула его руку.
— Не надо, Самуил Борисович, мне ваших любезностей. Замуж я за вас никогда не пойду, хоть умрите здесь у моей постели.
Самуил хотел вновь обнять ее за плечи, но Зоська с раздражением резко отвернулась к стене. Одеяло неожиданно съехало с ее спины, обнажая аппетитные бедра и зад. Самуил не сдержался и жадно начал целовать ее бедра. Он упоительно бормотал какие-то ласковые слова. Зоська растерялась и никак не могла от него отбиться. Одеяло упало на пол и она оказалась совершенно голой.
Ванда бросилась на помощь дочери. Она схватила Самуила за шею, свалила его на пол и начала пинать ногами к выходу.
— Что ты делаешь, чертов жид? Пошел вон отсюда! — кричала она, не помня себя. — И не стыдно тебе, пожилому человеку, как голодному псу кидаться на мою дочь.
Продолжение следует.
Просим оказать помощь авторскому каналу. Реквизиты карты Сбербанка: 2202 2005 7189 5752
Рекомендуемое пожертвование за одну публикацию – 10 руб.
Сердечно благодарим всех, кто оказывает помощь нашему каналу. Да не оскудеет рука дающего!!!