Начало.
Предыдущая часть.
Немудрено, что после этого вечера я серьёзно заболел. Впервые в жизни лежал месяц под уколами с капельницами. А когда закрывал глаза, ко мне приходил постоянно один и тот же сон.
Вокруг вздымаются солёные брызги чёрного и непроглядного моря.
Я сижу на спине белого, как молоко или луна, коня, который мчится прямо по волнам этого моря. Спина волшебного коня широкая и удобная, сидеть на ней безопасно — пускай даже море по бокам от неё глубокое и нехорошее.
Мне остаётся только касаться пальцами конской холки, чтобы куда-то их деть. Или надо держаться за гриву? Я никогда не ездил верхом.
Во мне нет никакого страха, разве что чуть-чуть воодушевляющего волнения. Я доверяю могучему коню.
Потом вижу город у сверкающего спокойно-лазурного моря.
Он очень похож на наш. Такой же приземистый, также ссыпается с высоких безлесных берегов к морю. Здания будто только-только выстроенные, чистые, незамаранные, не выцветшие от солнца, не облупившиеся из-за сырых сезонов и штормов.
В порту, как за свадебным столом, наряду с рыболовецкими шхунами, яхтами и катерами высятся исполинские океанские лайнеры — хотя в нашем порту, вроде точно таком же, дно для них недостаточно глубокое. Вижу я и самолёты разных лет, стоящие прямо на набережных. Они готовы, кажется, вот-вот вырулить с места, разогнаться и взлететь в небо чистое и слепяще-безоблачное.
В городе бесчисленное множество людей.
Они гуляют по мраморным и гранитным лестницам, на мощёных площадях, в тенистых парках и скверах… Все горожане в одеждах из разных эпох.
Я вижу, что невдалеке под зонтиком прибрежного летнего кафе сидит молоденькая леди в шляпке и светлом платье, вся как с картинки, и рядом с ней — рыжий краснолицый викинг с двумя косматыми косами вдоль щёк, в фиолетовой рубахе и зелёном плаще с золотой застежью на правом плече. Громогласный, он рычит что-то, а английская леди примиряюще ему отвечает. У него деревянная кружка с чем-то пенным, у неё в пальцах, чуть прикрытых кружевом — белая чашечка c кофе. И чашечка силуэтом похожа на цветок лилии.
Этот сон снился мне долгие годы. Было в нём ещё много других картин — какие-то облетели как осенние листья, какие-то проросли в соседние, но вот это главное не менялось…
Сева исчез после моей болезни. Исчез, как словно никогда не существовал.
Я спрашивал про него свою семью, друзей, учителей и даже несчастную его тётку. Все сперва отмахивались, бормотали невразумительное, а годы спустя — недоумённо пожимали плечами: чего пристаёшь, не было у нас такого!..
Он остался чернильными и машинописными фамилией-именем в бумагах, которые в должный срок отправились желтеть-пылиться в архив, а как человек из памяти у всех Сева стёрся.
Думаю, я единственный, кто помнил его до последнего.
Я его тоже забыл.
До того дня.
Продолжение.