Глава 27. Революция 1 (#3)
Прошла ещё пара минут, пока Ирвин отчаянно пытался кому – то дозвониться, как вдруг, словно из ниоткуда к нам подошёл очередной официант, неся с собой в руке поднос с двумя бокалами, и, как и все предыдущие, лицемерно, натянуто улыбаясь вежливым голосом сказал:
- Это вам. Особый заказ.
- А что это? – спросил я, имея в виду, почему этот заказ особый и почему предназначен именно нам с Ирвином.
- Это вам вон от того почтенного джентльмена за барной стойкой, - ответил официант, указывая через толпу на того самого Мансура, который недавно спрашивал моё полное имя.
Ирвин приподнял голову, пытаясь разглядеть того, кого нам показывал официант, и, увидев Мансура, зазывающе помахал ему рукой. Тот же жестом ответил, что чем – то там сейчас занят, но скоро он к нам подойдёт. Тогда Ирвин взял бокал с подноса, после чего я тут же последовал его примеру. Убрав пустой поднос подмышку, официант, удаляясь, всё на той же лицемерно - доброжелательной рабочей улыбке, которая, к слову, в это вечер была прибита к лицам всего персонала без исключения, слегка преклонил перед нами голову и почтительно сказал, глядя на Ирвина:
- Ваше любимое, испанское. Слегка терпкое, выдержки года вашего рождения.
Услышав эти слова, Ирвин удивлённо улыбнулся, подняв брови, и сразу же принялся пить содержимое своего бокала. Я же, представив, что Ирвину скоро пойдёт третья сотня лет, подумал, что с возрастом наш блюдонос явно ошибся. Однако мне стало интересно, что же это за суперпупермегакровища у нас такая, и решил тоже незамедлительно её попробовать. Первый глоток я сделал очень осторожно, словно самый что ни на есть именитый дегустатор, и сразу же почувствовал холодок во всём теле, словно я на секунду оказался на лёгком сквозняке, ну или залпом проглотил пачку тик - така. А потом по всему телу побежала такая странная, леденящая дрожь, будто каждая клеточка в моём организме перевернулась с одного бока на другой, ища более удобное положение.
- Какой странный вкус, - произнёс я, глядя на Ирвина в ожидании услышать о его ощущениях.
- Да, приятный. Люблю испанцев, у них такая неповторимая кровь.
- По – моему, совершенно обычная.
В этот момент к нам подошёл Мансур и, улыбаясь, спросил касаемо наших ощущений:
- Ну, как?
- Мансур, ты бесподобен, - ответил Ирвин, - так какого года она выдержки? У неё такой нежный вкус.
- Нежный? – переспросил Мансур, слегка удивившись и посмотрев на нас с какой – то не понятной мне подозрительностью, словно пытаясь зачем – то понять, о чём мы сейчас думаем, добавил: - Вообще – то вкус должен быть слегка терпким.
- Так и есть, - подхватил я, - во мне от неё такая дрожь пробежала, словно разряд молнии прострелил.
- Вот это уже ближе к истине, - сказал Мансур, словно успокоившись. – А год выдержки у неё шестидесятый. А, как тебе, Ирвин?
- Впечатляет. Терпкости я не заметил, но вкус действительно дивный.
- Ирвин, - обратился Мансур к нему, - говорят Пенелопы сегодня нет. Ничего о ней не слышал?
- Нет, мы с ней давно не общаемся, – ответил Ирвин не задумываясь и так непринуждённо, что даже я ему поверил. Меня же в этот момент словно током шандарахнуло. От обуявшего меня страха я упёрся взглядом в толпу, пытаясь сделать вид, что увидел там что – то очень интересное и что имя Пенелопа мне совершенно ни о чём не говорит.
- Всё, значит, - продолжил Мансур, обращаясь к Ирвину, - прошла любовь, завяли помидоры.
- Да какая там любовь. О чём ты говоришь, - ответил Ирвин ещё более непринуждённо.
Я же всё также упорно глядя в толпу, мимолётом про себя подумал:
- Да уж, как Ирвин вообще мог с этой мегерой… с этой горгоной встречаться.
Потом разговор перешёл на другую, менее важную для меня тему, и я, расслабившись, стал от нечего делать вслушиваться в суть их речей. Ирвин и Мансур переключились на обсуждение предстоящего мероприятия и настолько бурно стали это делать, что, заболтавшись, даже не заметили, как к нам беспардонно и очень, хочу сказать, уверенно шагая, подошёл какой – то мальчишка весьма миловидной внешности и с лучезарной улыбкой на лице. По виду ему было лет 13 – 14, не больше. Его чуть волнистые чёрные волосы были небрежно раскиданы по голове, а слегка смуглая кожа делала его похожим на человека из азиатских стран. Курносый нос и чёрные распахнутые глаза с большими ресницами, и изящно выгнутыми бровями придавали ему вид наивного мальчугана, напоминающего мне лжепринца из сказки Марка Твена «Принц и нищий», а неопрятность в одежде ещё больше усиливала это ощущение. К тому же немного торчащие уши, словно нарочно приклеенные не к месту таким образом, невольно заставляли обратить на себя внимание, от чего, в придачу ко всему создавалось обезоруживающе сильное впечатление его беззащитности, и всё это вместе взятое невольно располагало его к себе.
Нервно покусывая нижнюю губу, как это на моей памяти делали только Ким Бейсенджер и Николь Кидман, он стоял молча, тем самым немного меня стесняя, и в его по – детски наивном взгляде отчётливо читалось то, что он не хотел начинать разговора, пока Ирвин к нам не повернётся. Я же смотрел на него, и, дивясь такой странной манере поведения, недоумённо подумал:
- Нда, интересный мальчик, подошёл к нам и стоит молча. Нет, я понимаю, что ему нужен Ирвин, но элементарно - то поприветствовать меня можно!
В этот момент Ирвин на секунду прервал свой разговор с Мансуром, - я, кстати, после того, как к нам подошёл этот мальчишка, совершенно не слышал, о чём они говорили - и, повернувшись к нам, завидев этого мальчишку, он радостно воскликнул:
- О, привет. – При этом они так самоотверженно стали жать друг другу руки и обниматься, словно когда – то в далёком прошлом вместе прошли через гитлеровское гестапо и всевозможные кунцкамеры.
- Привет, – отозвался мальчишка в ответ.
- А ты всё также молод, как и прежде. Только руку мне не оторви.
- Ой, извини, - опешил мальчишка, и также нервно прервав рукопожатие, стал почему – то вытирать руку об себя. Это меня вообще поразило до невозможности. Но он делал это с таким видом, словно так и надо, словно это традиция, вытирать об себя руки после рукопожатия с кем - либо. Однако я также заметил и то, что кроме меня этому действию больше никто не удивился и я понял, что, видно по отношению к этому мальчонке, данное действие считается нормальным. - Я хотел, - продолжил было мальчишка, как вдруг Ирвин его деликатно приостановил, заявив следующее:
- Извини, пожалуйста, мне с Мансуром надо отойти ненадолго. Я на секунду.
- Ладно, я подожду, - ответил мальчишка, оценивающе посмотрев на Мансура и, сдерживая небольшое чувство расстроенности, а может быть, даже и обиды, как – то брезгливо прищурил один глаз, словно говоря: «И чего это такого в этом Мансуре есть, что, видите ли, болтовня с ним важнее общения со мной?»
- Будьте здесь, - сказал Ирвин, обращаясь уже больше ко мне, и, ободряюще похлопав меня слегка по плечу, добавил: - Знакомьтесь. – Затем он и Мансур куда – то пошли, и где – то секунд через 10, слившись с толпой, окончательно исчезли из виду.
- Как тебя зовут? – вдруг резко спросил мальчишка, после небольшой неловкой паузы. От неожиданности я даже немного опешил, но всё же спокойно, пытаясь не сказать чего – нибудь не так, произнёс:
- Валера. – И чисто машинально добавил: - А тебя?
- Андрей, но как говорят все американцы, можешь называть меня Андрюхой.
- Или Эндриу, - подхватил я с усмешкой. - Ладно, - добавил я для связки слов после очередной небольшой неловкой паузы, одновременно приходя в восторг от его непринуждённой и весьма жизнерадостной манеры общаться. – Как скажешь… Андрюха, так Андрюха… Андрюха, - вдруг добавил я в конце, пробуя это слово на вкус.
Он же протянул мне руку и, схватив мою, стал так сильно её жать и тряски, многократно повторяя при этом: «Очень приятно, очень приятно, очень приятно», что у меня аж внутри всё задрожало. В этот момент я невольно подумал: «Неужели он сейчас опять будет вытирать об себя руку?» Но этого не произошло. И после уже третьей неловкой секундной паузы он с какой – то не понятной мне нетерпимостью сказал:
- Пойдём со мной, я покажу тебе кое – что интересненькое. – И завидев бокал в моей руке, моментально добавил: - Дай хлебнуть. – Он резко схватил его, словно боясь об меня обжечься, и начал небрежно с него отхлёбывать. А потом, как бы случайно вспомнив о деликатности, непринуждённо добавил: - Ты ведь мной не брезгуешь? Я делаю прививки от бешенства каждый год. - На этих словах он смачно рыгнул, а потом шлёпнул себя по заднице, словно и правда делал эти самые ужасные прививки. Затем, отхлебнув ещё разок, вернул мне бокал, с мрачным выражением лица собрал брови в кучу и, потягивая меня за рукав, сказал: - Идём.
Тут я немного смутился и, в попытке вырваться, невольно ответил:
- Я, я, я не могу, нас же Ирвин ждёт. Я как бы с ним.
- Да ладно, брось что ль, съем я тебя что ли. Это ненадолго. Идём.
- Ну ладно, идём, - согласился я всё же с неохотой, поскольку хоть он и казался мне довольно странным, но вместе с тем был и весьма забавным, что, по моим ощущениям, не сулило ничего, за что можно бы было бояться. - Только ненадолго. А куда мы?
- Это близко, увидишь. Это кстати одно из положительных качеств, которые мы все приобретаем, когда становимся вампирами, - сказал он, когда мы уже двинулись в путь, протискиваясь среди толпы.
- Какое? – Не понял я.
- Да зрение, - сказал он, ткнув двумя пальцами на свои глаза, словно готовясь их себе выколоть. – Когда мы становимся вампирами, зрение делается сто - даже двестипроцентным и никогда не портится. Здорово, не правда ли! Так что за компьютером можно сидеть хоть круглые сутки. А ещё у нас появляется способность видеть в темноте. Ты видишь в темноте?
- Я думал, все видят, – ответил я, недоумённый его вопросом.
- Ой, верно, - парировал он на виновато игривой улыбке, слегка прикусив себе при этом кончик указательного пальца. - Это я так, пошутил. – На этих словах он ещё раз рыгнул и сказал: - Ничё так поило. Что за сивуха? Из дому что ли принесли?
- Я, я, нет, нам дал официант. - И пока я подбирал слова, чтобы ответить, в этот момент мы дошли до какой – то ширмы в парке и, заходя за неё, Андрюха сказал: - Ну, вот мы и пришли. Смотри, - добавил он, срывая невзрачную ткань с каких – то, по виду похожих на кучу тряпок, нахлобученностей прямо за этой ширмой.
То, что я там увидел, показалось мне больше странным, нежели интересным. Я даже сначала не понял что это. А когда до меня, наконец – то, дошло, то я осторожно, пытаясь не испортить его ожиданий моего вероятного восторга или ещё чего – нибудь подобного, спросил, имея в виду, к чему он мне это показывает:
- И что это?
- То есть как это что?! – возмутился он, а потом, начав очень живо жестикулировать, пустился красноречиво объяснять: - Это же святая вода.
И тут я, приходя в ужас, с испугом вспомнил о том, что святой воды на этом собрании ни у кого не должно быть, и удивлённо спросил:
- Погоди, а как она у тебя оказалась? Откуда ты её взял?
- Только ты никому не говори, ладно?
- Ладно.
- Точно?
- Да точно, точно!
- Ой, ну хорошо, так и быть, расскажу. В общем, я пришёл сюда ещё вчера. Хотел попросить у Маркела разрешения, чтобы сделать одну очень понравившуюся мне девушку вампиршей и прийти сегодня сюда с ней.
- Тебе нужно просить разрешения?
- Да, по этому поводу ко мне пока применяются отдельные правила. Я вампиром стал рано, потому от меня даже характерного свечения нет. Ну, ты видишь.
- Ну, да. – От него действительно ничего не исходило, как от других вампиров, так что, не зная о том, что он вампир, можно было бы вполне перепутать его с человеком.
- Но дело даже не в этом. Просто все считают меня немного взбалмошным и, если меня не контролировать, то, по их мнению, я со своей «разнузданностью» заполоню вампирами всю планету. Ну и вот.
- Что?
- Ну что, что, отказал он мне. И я, чтобы не оставаться в долгу, в отместку решил ему чем – нибудь насолить. И, выходя, незаметно спрятался в шкаф в гардеробной. А перед самым восходом солнца кто – то завёз туда гигантский галлон святой воды. И я тихонько спёр оттуда капельку. Потом за этим галлоном правда вернулись, но меня они там не видели. И знаешь, что мне показалось самым странным?
- Что?
- Они это делали так, словно скрывались от кого – то, как будто замышляли что – то неладное. Только не говори никому об этом, а то меня прибьют.
- Да ты что, как об этом можно молчать, а вдруг на самом деле что – то замышляется. Тебе самому – то не показалось странным что кто – то там куда – то припёр галлон воды? Мы ведь не в церкви. Кому нужно столько святой воды именно на собрании вампиров?
- Нет. Мне потом сказали, что сегодня будет какое – то световое шоу со святой водой. Такое уже бывало раньше.
- Да? – спросил я удивлённо, а сам с отвращением подумал: - Какой кошмар, использовать святую воду в каком – то там световом шоу! Какое кощунство и варварство.
- Да, но всё, что я сказал тебе – секрет. – И на полусаркастической улыбке, слегка помахивая мне рукой, пытаясь таким образом обратить на себя особое внимание, он спросил: - Мы договорились?
- Я не могу не рассказать об этом Ирвину. Мало ли что это может быть. Особенно, если, как ты говоришь, они старались это скрыть.
- Ой, ну ладно, - неохотно одобрил он и, с недовольством посмотрев на землю и поджав губы, добавил: – Только о том, что я чуть – чуть спёр этой святой водички ни слова, никому. Слышишь? – Он посмотрел на меня крайне настороженно и серьёзно.
- Хорошо, – согласился я с нервом, поскольку был уже не в силах слушать, как он канючит. А потом чуть не расхохотался в голос, поскольку кроме своего серьёзного вида он ещё и как бабулька на вахте общежития поджал губы, не естественно широко раздув при этом ноздри. - А почему ты её сюда поставил? А если бы её кто – нибудь нашёл? – продолжил я расспросы, сдержав таки своё дикое желание расхохотаться.
- Я этого и жду. Всё равно бы никто не догадался, что она моя. Зато, какой бы кипишь потом поднялся. Представляешь, как было бы здорово. Круто! – В этот момент он с игривой загадочностью посмотрел в небо, вероятно, представляя до бешенства разозлённую физиономию того самого Маркела.
- Да уж. Слушай, давай вернёмся, а то там щас Ирвин придёт.
- Да, конечно, идём. – И мы пошли, оставив воду там же, где она и была. – Скажи, а ты откуда?
- В смысле?
- В смысле страны.
- Отсюда.
- Так ты тоже русский что ли? Классно! - воскликнул он, не скрывая нахлынувшей на него радости. - Значит, в нас течёт одна кровь, впрочем, не известно, какая кровь в тебе течёт сейчас. Я лично предпочитаю только русских, поэтому во мне всегда течёт исключительно русская кровь. Кхм, а ты кем питаешься?
- Я?
- Да.
- Ну, ты знаешь, я даже как – то и не задавался этим вопросом. Я в паспорт – то же к ним не заглядывал, – ответил я застигнутый врасплох, пытаясь не попасть впросак и не ляпнуть невзначай чего – нибудь лишнего.
- Умный, значит, - вдруг взбрыкнул Андрюха с недовольством.
- В смысле? – Не понял я.
- Тебе обязательно было говорить про паспорт?
- А что в этом такого? – Тут до меня стало доходить, что мои слова о паспорте ему показались насмешкой.
- А что, разве ничего?
- Не знаю. – На этих словах он подозрительно посмотрел на меня, пытаясь, вероятно, понять, была ли в моих словах насмешка или нет, и, придя, наверное, к выводу, что, скорее всего, верно было бы его второе предположение, немного поколебавшись и нервно забегав глазами по всему вокруг, кроме меня, импульсивно сказал:
- Ой, извини. Значит, мне показалось. Забыли. – И, пытаясь загладить свою оплошность, добавил: - Может, ещё крови? Я сбегаю.
- Да, пожалуйста, если можно. - И когда Андрюха ушёл, я облегчённо вздохнул, испытав чувство небольшой радости, поскольку он уже стал немного мне надоедать своими рассказами и расспросами обо всём и ни о чём. К тому же мне представилась свободная минутка, и я с любопытством стал оглядывать всё по сторонам в попытке увидеть Ирвина. Но пока на горизонте его нигде не прослеживалось. Я не нервничал, но чувство лёгкого дискомфорта и беспокойства от того, что его нет рядом во мне всё же присутствовало. Но прошла ещё одна минута, и я увидел приближающихся ко мне сразу и Андрюху и Ирвина. Они оба несли в руках бокалы с вином для мёртвых, и каждый явно намеревался всучить мне хотя бы один. Увидев эту картину, я мимолётом подумал:
– Да уж, сегодня я напьюсь кровищи на ближайшие лет 15, если вообще не упьюсь до смерти.
И, как ни странно, подойдя, они оба всучили мне по бокалу, а потом Андрюха, которого уже распирало от того, что он никак не мог сказать Ирвину то, ради чего собственно к нам и подошёл, произнёс:
- Ирвин, у меня скоро день рождения. Ты придёшь?
- Да ты что! Конечно, с радостью, если смогу. У тебя, кажется, в июле?
- Да, двадцать шестого. Как раз через месяц.
Мне вдруг стало интересно, сколько же лет этому мальчишке на самом деле, и я с нескрываемым любопытством спросил:
- И сколько же тебе будет, если не секрет?
- Скоро юбилей, пятилетие, так что, если хочешь, можешь тоже приходить, я приглашаю. Оторвёмся. Устроим фаэршоу, я приглашу роскошных девочек. – Тут он притих и, беря меня за руку, полушёпотом добавил: - У меня есть такие классные тёлочки. Они так шикарно танцуют на столах, ты бы видел. Тем, внутри дома явно не чета. И такое вытворяют в постели, что я сам себе завидую. – На этих словах у меня стали закрадываться первые подозрения по поводу того, что он, возможно, просто помешан на сексе. К тому же мне стало ясно, что он был довольно взбалмошным и явно оторвой, а ещё и не исключено, что огромным фантазёром. Но он мне нравился, он мне сразу понравился, хоть и немного смутил при встрече. Он был энергичный, в меру импульсивный, весь заряженный как шаровая молния и оптимизм у него прямо – таки хлестал со всех дыр. Он мне даже напомнил чем – то Лаизу Минелли, наверное, пожалуй, своим немеркнущим блеском в глазах и по - детски наивной улыбкой. И, конечно же, я согласился прийти к нему на его пятилетний юбилей.
- Андрей, а сколько тебе будет в общей сложности, ну, я имею в виду как вампиру и как человеку? - спросил я вновь про возраст, заинтригованный прокравшейся ко мне в голову мыслью, о том, что мы с ним может быть ровесники.
- Восемнадцать. А что?
- Слушай, да мы с тобой одногодки. Ты с 85 – ого?
- С 86 – ого.
- Очуметь, здорово! – Я был счастлив встретить вампира своего возраста. От этого я стал чувствовать себя в новой компании собратьев – кровопийц ещё более комфортно, или, проще сказать по - свойски.
Ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал, если понравилось. Жду ваших комментариев!!!
НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ