В России появляется множество композиторов, которые говорят на оригинальном языке джаза
С фурором на сцене и полными аншлагами в зрительном зале Удмуртской филармонии прошел свежий IzhJAZZfest’23. Причем в очередной раз у музыкантов, публики и критиков были все основания полагать, что на несколько дней в конце ноября столица Удмуртии снова стала столицей российского джаза – солидного, породистого, сочного, спелого, терпкого, крепкого и преимущественно авторского. В отличие от предыдущих репортажей с традиционного Ижевского джазового события нынче мы выбрали другую главную тему для публикации и расспросили всех хэдлайнеров недавнего праздника о тенденциях в современном отечественном джазе.
В естественном процессе композиции
Для этого «соцопроса» мы придумали одну схему, в которую включили четыре интереса – что вам импонирует в актуальном российском джазе, что наоборот вызывает неприятие, вопросы или сомнения, насколько органично в эти тренды вписывается музыка, которую исповедуют наши герои, а также спросили о важности проведения джазовых фестивалей в регионах. Наподобие IzhJAZZfest.
В афише 23-го издания фестиваль открывал Владимир Нестеренко, который первым поразмышлял на заданные темы.
– Мне бы еще быть в материале того, что происходит в нашем сегодняшнем джазе, – усмехнулся известный флейтист и клавишник и коротко пояснил, что имеет в виду. – Все-таки некоторые жанры и стили не совсем органичны и созвучны моему характеру, и далеко не во всех из них я могу назвать себя экспертом.
Тем не менее, взяв недолгую паузу, московский гость прокомментировал джазовые опыты и звуки, которые воленс-ноленс попадают в его глаза и уши. – Как мне кажется, сейчас у нас в стране появляется большое количество музыкантов с очень серьезной школой и здоровыми творческими амбициями. Происходит постоянная подпитка нашего джаза талантливыми представителями молодого поколения. Эта молодежь полная сил, творческой энергии и стремлений приходит в джаз и это не может не радовать, потому что в очередной раз доказывает жизнеспособность и неувядаемость джазовой музыки, – Владимир Нестеренко констатировал неоспоримый факт и поделился личным примером. – Если организуя концерт, я приглашаю поиграть молодых ребят, то вижу и слышу, как они хорошо умеют читать ноты, как быстро выучивают материал, насколько они пластичны и восприимчивы в игре в разных стилях и как легко можно входить с ними в сценическое взаимодействие. Причем многие молодые джазмены пишут свою музыку, а не только исполняют чужую. А иногда уже они зовут меня поиграть с ними, то в этом случае я нередко спрашиваю у ребят: «Вы не будете против того, если я сыграю пару собственных композиций?» – «Нет, конечно, не против! Давайте сыграем вместе!» И снова звучит музыка и все у нас получается гармонично, потому что чувствуется взаимная заинтересованность.
При этом Владимир Нестеренко не хочет быть категоричным в определении современности джаза только через авторскую музыку.
– Это относится к личному выбору каждого музыканта. Потому что есть у нас, к примеру, трубач Петр Востоков и его замечательный Большой джазовый оркестр. У них пока не возникало желания писать оригинальную музыку и творческие акценты эти музыканты делают на других вещах. А для меня писать очень естественно. Не только импровизировать, хотя это тоже спонтанная композиция в моменте, но и сочинять музыку, что называется, в долгую. В процессе, выстроенном в длительном временном интервале, – высказав свое мнение, Владимир Нестеренко не стал скрывать недоумения от вопроса о необходимости джазовых явлений для провинции. – Скажу прямо, я не совсем понимаю, почему надо еще каким-то отдельным образом обосновывать их нужность и полезность. Здесь никакого другого ответа быть не может – важность этих событий безмерна, потому что фестивали, подобные Ижевскому, представляют для поклонников музыки, для людей с хорошим вкусом полноценную палитру культурной жизни в мире, в стране, регионе и городе. Джаз уже очень многое сказал за себя, и впереди готов сказать еще больше! И столица Удмуртии достойна этой удивительной музыки!
В движении собственным путем
Если в составе «Экипажа Эйленкрига» Дмитрий Илугдин приезжает в Ижевск достаточно часто, то недавний визит вместе со своим трио – с контрабасистом Михаилом Дмитриевым и ударником Петром Ившиным оказался всего вторым за минувшую пятилетку и этот гастрольный ритм позволил тонко уловить изменения в музыкальном языке пианиста и композитора.
– Я не Алексей Семенович Козлов, и, честно говоря, никогда не беру на себя ответственность давать какие-то музыковедческие характеристики, оценивать коллег, как и рассуждать о своих достижениях. Да и как можно о них говорить, если я понятия не имею о том, какая музыка будет приходить мне в голову завтра. Может быть то, что делаю сегодня, в будущем я оставлю и перейду к чему-то другому, по большому счету, не боясь этих переходов, – произнес Дмитрий Илугдин, выслушав стартовый интерес из вопросника. – И все же за последние два десятка лет я замечаю, что в российском джазе произошел гигантский скачок по качеству авторской музыки. Хотя очень не люблю это словосочетание, потому что любая музыка является авторской. Ведь что такое джаз? В своей эстетике это же не только каверы. Безусловно, неотъемлемой частью джазовой эстетики остаются «вечнозеленые» стандарты. Однако надо понимать, что никакое искусство не может существовать только в виде музея и нельзя превращать большой жанр в один оркестр аутентичной музыки. Как бы мы не обожали какую-то конкретную эпоху или стиль, если у музыканта есть потребность высказываться на своем языке, то он всегда должен находиться в каком-то творческом поиске. В поиске своих форм. По крайней мере, если возраст музыканта перевалил за 35 лет, то, считаю, нужно всегда отказываться от копирования и идти вперед пусть тернистым и непростым, но своим путем.
– «Эй вы, задние, делай как я! / Это значит – не надо за мной, / Колея эта – только моя, / Выбирайтесь своей колеей!» – еще ровно полвека назад написал Владимир Семенович Высоцкий в стихотворении «Чужая колея».
– Да! Поэтому-то с радостью я отмечаю, что за последнее время в нашей стране появилось огромное количество достойных джазовых композиторов, которые говорят на своем языке. Конечно, они были и в советские времена, но возьму на себя смелость предположить, что такого качества идей, качества их воплощения в музыке и качества в её исполнения раньше не встречалось. Как мыслей и рефлексий, потому что в музыке очень важно её содержание. В любой музыке должны быть идеи. Кстати, Алексей Семенович Козлов называл их идеологией. Причем в этом контексте форма для меня может быть вторичной. Потому что если тебе есть что сказать и что передать своим искусством, своим умением и мастерством, то не столь важным становится что ты играешь. И тогда даже Caravan можно сыграть так, что не будешь копировать ни одну из многочисленных прежних версий этой знаменитой пьесы из репертуара оркестра Дюка Эллингтона и других корифеев джаза. Правда, сделать это бывает безумно сложно…
Среди явных треков в продвижении и образе жизни актуального отечественного джаза заметна особая частота обращения джазовых музыкантов к симфонической или струнной звуковой поддержке. Трио Дмитрия Илугдина здесь не стало исключением. В выступлении на IzhJAZZfest’23 столичные джазмены заручились музыкальной поддержкой со стороны Камерного оркестра Удмуртской филармонии, за дирижерским пультом которого на сей раз отработал маэстро Николай Роготнев.
– Опять же могу говорить только за себя. В какой-то момент я почувствовал, что мне нужна более крупная форма по фактуре, очень долго вынашивая идею каким-то образом реализовать свою музыку, которую называют кинематографической, – Дмитрий Илугдин заговорил об импульсе-мотиве к приглашению к партнерству струнного ансамбля. – И здесь оркестр очень помогает подхватить и в большей степени развить эту задумку. В тоже время я очень осторожно подхожу к этой теме. Все дело в том, что обращение к оркестру напоминает мне продуманную игру в благородство. И в этой игре ни в коем случае тебе нельзя уходить в музыкальную фальшь за счет того, что ты привлек мощный звуковой ресурс. Поэтому музыка здесь должна быть максимально честной, и прежде чем подключить к нашим композициям оркестр я довольно долго размышлял над тем, в какой форме могут прозвучать эти аранжировки, и какими будут оркестровки. Для меня крайне важным было то, что участие оркестра не было аккомпанементом в привычном понимании его как музыкального сопровождения солистов. Мы все вместе в огромном составе были единым целым внутри нашей музыки. А еще очень дорогим приобретением для меня стала неподдельная вовлеченность артистов Камерного оркестра Удмуртской филармонии в музыку, которую мы играли. Это чувствовалось даже на уровне энергий при контактах с музыкантами. Так что ценность событий – подобных Ижевскому джазовому фестивалю – для культурной жизни региона абсолютно бесспорна. Они в самом хорошем смысле являются культурной пропагандой, просвещением и помогают формировать в социуме новый культурный слой, потому что нередко на такие концерты приходят люди, которые раньше ни разу не слышали вживую авторскую джазовую музыку. И здесь я хочу высказать искренний комплимент в адрес художественного руководителя Удмуртской филармонии Марии Видмак. Поверьте мне, что сейчас в России есть очень разные филармонии по отношению к программному планированию. Ни в коем случае я не осуждаю желание многих филармонических начальников зарабатывать деньги, работая на кассу. При этом, на мой взгляд, очень важно, чтобы при составлении программ сохранялся баланс и как раз Марию Александровну Видмак отличает умение выстраивать очень интересные содержательные концертные программы и фестивальные проекты без уклона в развлекательность.
Музыка со сценическим артистизмом
– Сказать по правде, я плохо знаю реалии современного российского джаза, – третий блок в обозрении открыл еще один фронтмен регулярного ноябрьского ижевского джазового торжества Аркадий Шилклопер и был готов передать прямую речь двум своим сценическим партнерам.
Даниилу Крамеру и Дарьи Чернаковой, которые вместе с великолепным мультиинструментальным духовиком отвечали за музыкальное наполнение второго дня в календаре IzhJAZZfest’23.
– По моему мнению, одна из четких тенденций среди музыкантов младшего и среднего поколения отечественных джазменов состоит в двух противоположностях, – эта фраза народного артиста России заставляла навострить уши и напрячь мозговые извилины. – Первое направление относится к тому, что для многих из этих музыкантов характерно серьезное повышение профессионализма. И меня это очень радует. Но второе направление наоборот настораживает, потому что в игре многих из этих музыкантов – вне всякого сомнения, талантливых, великолепных, профессиональных, грамотных, знающих и энциклопедически образованных, проскакивает абсолютное непонимание сценического артистизма. Их игру можно назвать клубной и с моей точки зрения это является существенным недостатком, потому как то, что они делают на сцене – это еще не музыка. Это еще не искусство. В моем толковании артистизм музыканта должен заключаться в умении сконструировать интересную программу, в умении держать публику, в тонком чувствовании акустики зала, динамики и драматургии концерта. В наличии художественного инстинкта, который предполагает умение построить свое соло так, чтобы в этой сольной партии не было не одного «бесконечного» периода, ни одной дежурной секвенции, чтобы каждая нота брала слушателя за душу. Аналогично хорошим стихам, из которых нельзя выкинуть ни единого слова. Не зря же оказываясь на одной сцене с ними, мне нередко приходится объяснить то, что называется музыкантским мастерством, включающим в себя композиционное построение, динамику соло и звука, контрастность и ложные кульминации, разные типы построения импровизации и как их надо выбирать. А плюсом к музыкантскому мастерству должна быть добавлена личная харизма, без которой тоже никуда и никак. Музыканту, как и актеру, надо не просто сыграть на сцене трехминутную пьесу, а проживать её, жить ею и постараться рассказать историю. И в момент рассказа этой истории на сцене для музыканта не должно существовать ничего другого. Сейчас мне вдруг вспомнилось, как под конец жизни Антон Рубинштейн беседовал с неким американским интервьюером, который спросил у именитого русского музыканта о том, что он думает о современных пианистах. Так вот уже на закате XIX века Рубинштейна огорчало проникновение в искусство монетизации и «всеобщей эстрадизации». «Как технично, виртуозно и блестяще они играют, – начал отвечать Антон Григорьевич и констатировал. – Мне так уже никогда не сыграть!» И был отчасти прав, потому что порой он мог за роялем где-то «ляпнуть мимо», где-то «навалять». Но зато этот пианист обладал уникальной способностью к образной игре и не зря в завершении разговора с репортером он сделал реплику: «Только вот иногда у меня возникает вопрос: знают ли все эти виртуозы о том, что такое музыка?!»
– Тогда я хочу дополнить Даню! – с улыбкой живо откликнулся Аркадий Шилклопер, когда Даниил Крамер закончил первую часть своего монолога. – Мне не нравится выражение «исполнительское искусство», потому оно вроде бы предполагает искусство исполнения. Но если исполнительство для меня – это мастерство, ремесло и профессионализм, то искусство – это то, что можно назвать категорией творчества и созидания. А еще искусство для меня – это бунт и риск с ароматом индивидуальной свободы. И если наши молодые музыканты помимо собственного мастерства будут задумываться над другими важными категориями, о композиции, драматургии и т.д. – о чем сейчас сказал Даня, то тогда они сумеют открыть для себя очень много новых артистических возможностей. К примеру, когда даже с помощью легкого прикосновения, подачи, с помощью вибраций и передачи энергии можно сыграть тихо, но это piano будет обладать настолько мощной силой, что «пробьет» весь переполненный зрительный зал. И наоборот когда твой очень громкий звук может никто не услышать.
– Все эти артистические умения, конечно, воспитываются и приходят к музыкантам вместе со сценическим опытом, но степень воздействия в любом случае будет зависеть от природного дара. Талант – это ведь такая сложная штука. Он либо есть, либо его нет, – подытожил Даниил Борисович.
– Полностью соглашусь с обоими мэтрами, а от себя добавлю, что очень многие молодые люди сегодня отличаются однобокостью, поверхностными знаниями с характерным для их поколения клиповым мышлением. К моему большому сожалению, это иногда заметно и по некоторым музыкантам, – включалась в разговор Дарья Чернакова. – Хотя, откровенно сказать, сейчас я не столь часто общаюсь с молодыми джазменами. Поэтому очень надеюсь на то, что по мере взросления их отрицательные качества могут меняться в положительную сторону.
Повсеместность настоящей культуры
Переходя к заключительному разделу филармонического вопросника, Даниил Крамер апеллировал к тому, что в непростые для нашей страны времена культура должна стать стратегически важным элементом в системе национальной безопасности. Для того чтобы сохранить суверенитет страны, нашу идентичность и ценностные ориентиры.
– Об этом я даже не говорю, а кричу уже многие годы и, наверное, буду продолжать кричать пока живой, – заявил народный артист России. – В нынешней сложной ситуации культура по своей значимости должна стать силовым министерством. Хотя я до сих пор точно не знаю, что важней – культура или снаряды. И здесь можно обратиться к опыту древних греков. Эллины не были дураками и не зря утверждали, что если у человека есть меч, копье, щит, доспехи, если он сильный, быстрый ловкий, то это совсем не означает, что он хороший воин. Поэтому для воспитания молодых людей хорошими воинами эллины заставляли их писать стихи, играть на кифаре и изучать философию. И не случайно, что в войнах с персами греки не раз побеждали противника, который на несколько порядков превосходил в численности греческое войско или флот. «Военные умения дают возможность выиграть одно сражение, но культура и вера наделяют воина знаниями о том, как выиграть войну», – говорили умные античные греки. Потому что эти знания наделяли человека способностями видеть, думать, чувствовать и принимать правильные решения – драться или наоборот не вступать в бой, стоять насмерть или оставить позицию, чтобы позже нанести противнику разящий удар. Культура и вера – это те два маркера, которые очень точно определяют, кто есть свой, а кто есть чужой. И когда оба этих маркера работают, то страна и народ объединяются в самые тяжелые для них времена. С конца 80-х годов в течение долгих лет в нашей стране с помощью западных «партнеров» очень долго и упорно делалось всё, чтобы разрушить эти два маркера. Чтобы разобщить наших людей и сделать их чужими, чтобы никто не мог понять, кто тут свой. Поэтому не стоило удивляться, что часть населения нашей страны повелась на это и начала воспринимать чужих за своих. Причем в европейских странах эти процессы привели к тому, что Германии или Франции уже грозит перерождение нации! А нам пока не поздно нужно заново собирать маркер «свой-чужой». Но кто их будет собирать? Чиновники или олигархи?! Ясно, что не они. Эта важнейшая для нас вещь собирается опять же с помощью культуры и веры. Я не религиозный, но верующий человек, потому что музыкант, который постоянно имеет дело с мистикой, с тем, что не объясняется никакой физикой, не может не веровать. Поэтому, когда у нас снова заработает маркер «свой-чужой», вот тогда у нас есть шанс на то, что изменится вся страна. К чему я это сказал? Да все к тому, что Ижевский джазовый фестиваль тоже является частью нашего культурного маркера. Поэтому я очень надеюсь, что каждый вечер на IzhJAZZfest публика чувствовала – здесь чужих нет. Здесь все свои и мы единое целое! Хотя должно быть совершенно без разницы, где организуются и проводятся достойные культурные события. Потому что настоящая культура в стране должна быть повсеместна!
Текст: Александр Поскребышев
Фото: Руслан Хисамутдинов, Анатолий Салтыков