Наш первый опыт сыска без Валентины, кажется, заходил в тупик. А ведь мы ни о чем, кроме больничных смертей, и думать не могли. Я даже на премьере, где муж мой играл главную роль, не слышала ни слова, произнесенного со сцены. И когда после спектакля он взволнованно спросил меня: «Ну как?» и я ответила, что ничего лучше никогда не видела, он все понял, но не обиделся. Зато дети на сей раз были в восторге.
Зоя Алексеевна собрала нас у себя на следующее утро. Мы решили действовать методом Валентины, облекавшей каждое расследуемое событие в рисунки и схемы. Как-то так получалось, что на бумаге все выглядело яснее и проще. Каждая мысль, каждое предположение как бы ложится в свою ячейку и обрастает фактами и маленькими фактиками-штришками, а все вместе представляет из себя версию, которая должна проявиться на схеме, вырасти из пространства, напичканного нашими мыслями. Что мы имели? Травмированного Альберта Валентиновича с влюбленной в него Ниной. Кстати, Нину мы практически не знаем. Быть может, ее привело в эту больницу вовсе не большое чувство к Волшебнику? И вся ее история придумана от начала до конца? Но началась-то она еще до нападения на Альберта Валентиновича. А что, если Нина знала о готовящемся покушении, о возможной неудаче людей, готовых расправиться с Волшебником, и специально была послана заранее для знакомства с депутатом. Ее хозяева вполне могли предусмотреть такой вариант. Только Нина у нас получалась этаким опытным шпионом. Да и вспомнила я ее, чего греха таить! Хоть и ехала с ней в поезде одиннадцать лет назад, а вспомнила. Между прочим, нападение на Альберта Валентиновича как-то отошло на второй план, никто о нем уже и не говорит. Пресс-служба полиции словно в рот воды набрала. Значит, никаких новостей. Интересно, что он сам думает по этому поводу? Надо спросить у его помощников, уж они-то все это держат под контролем.
Жизнь Аллы Юрьевны благодаря хозяйке детективной штаб-квартиры была перед нами как на ладони. И ее ноутбук, и роман без первых двадцати пяти страниц – кто-то сумел их благополучно унести – рассказали нам о ней, наверное, больше, чем это сделала бы она сама. Мы рассуждали жестко, без лишних сентиментов – начало романа унес убийца! Наивно полагать, что их приобрели из интереса к литературе и нестандартным лирическим ситуациям. А поскольку на поминках были только свои, соседи и работники больницы, то среди них и надо искать вора. Кража произошла, когда в квартире готовились к поминкам, сдвигали мебель, освобождая место для столов и стульев, которые одолжили соседи. Потом открыть ящик стола и взять оттуда рукопись не было никакой возможности. Но почему украдены именно эти страницы? Там что, были указания на возможного убийцу? Алла Юрьевна предполагала, что на нее кто-то так зол, что это может привести к трагедии? Возможно и то, что преступник вовсе не знал о содержании романа и схватил эти страницы на всякий случай, чтобы посмотреть, о чем идет речь. Логичнее было бы унести всю папку, но ее гораздо труднее спрятать, особенно женщине, если она – в облегающих фигуру одеждах.
По ходу рассуждений мы старались выяснять все новые подробности. Позвонили сыну Аллы Юрьевны, спросили, кто в доме помогал готовиться к похоронам и поминкам. Оказалось, он доверил эти хлопоты соседям и кому-то из больницы – кажется, Альбине Георгиевне. Сам же с несколькими женщинами, вызвавшимися помочь делать покупки, мотался по магазинам. Заезжали в столовую сельхозинститута, заказали там несколько блюд. Когда вернулись, комната уже была почти готова к приему людей. Последние штрихи помогла сделать подошедшая медсестра Кира. Знал ли кто-то о романе, который писала Алла Юрьевна? Да, он об этом говорил, это слышали многие. И на поминках, и до поминок. Читал ли он роман с самого начала? Те страницы, которые исчезли?
- Да. Читал. Вернее, пробежал глазами. Знаете, как бывает, когда нет времени. Перескакиваешь с места на место. Особенного ничего не заметил. Женщины в основном одинаково описывают свою первую любовь. Но у нее слог красивый, вы же видите. А что до имен, фамилий – там ничего не было. Так что непонятно, кому и зачем эти страницы понадобились. Правда, там есть один странный персонаж… Знаете, этакий художественный вымысел… Но это – нереальное лицо. Так я понял.
- И что это за лицо?
- Это женщина в белом, которая появляется у мамы в романе рядом с ней каждый раз, когда она думает о прошлом. Она как призрак. Мама ее описывает так, что жутковато становится.
- А почему вы решили, что это – нереальное лицо?
- Да потому, что у мамы так написано! Вот, мол, она опять рядом, а оглянулась – нет никого… Правда, один раз мама заметила, что эта женщина в белом кого-то ей напоминает…
- А как это понять – женщина в белом? Может, ваша мама имела в виду белый халат, в которых ходят врачи?
- Ну… я понял, что все-таки это призрак… Жаль, что не прочел более внимательно.
А уж нам-то как жаль, что и словами не выразить!
Мы как шахтеры вгрызались в пласт прошлой жизни Аллы Юрьевны. За что-то ведь ей отомстили! Но кроме уже раскрученной нами любовной истории, закончившейся так печально, мстить вроде больше было и не за что.
Эти компьютерные сестры, Жужа с Лигой, намекали, что Алла, узнав об их семье, не сразу отбыла восвояси, а сначала подарила их папочке надежду. Это расходится с ее воспоминаниями – не пошла на свидание, уволилась в один день и села в поезд… Но, может быть, ей хотелось показать себя такой правильной и справедливой. Это свойственно каждому – видеть себя лучше, чем ты есть на самом деле.
- А ведь эту мысль можно проверить, - убежденно сказала Зоя Алексеевна. – Раньше человек, желающий развестись, обязан был опубликовать объявление в газете. Это было непременным условием развода. Только потом дело принималось в суде. Город нам известен. Время – тоже. Месяца точно не знаем, жаль. Но время года есть. Вот и надо связаться с городской газетой. С редакцией. Есть же у них архив. Пусть пороются.
Что ж, мы ведь уже приходили к выводу о том, что этот артист Морозов мог развестись с женой только в одном случае – если Алла Юрьевна дала ему согласие на брак. Хотя это тоже под вопросом. Под вопросиком.
Газетчики из того городка, где Алла Юрьевна работала в первом своем театре, откликнулись неожиданно быстро. Они позвонили и прочли нам маленькое объявление из старой газеты о том, что гражданин Г. Морозов извещает о расторжении брака с гражданкой… Честно говоря, я даже прослушала конец этого предложения. Так оно меня поразило. А что, если именно после этого объявления и исчезла жена Морозова? Не дожидаясь позорного для себя действа?
- Экий скелет-то у Аллочки в шкафу… А я и не знала, - заметила Зоя Алексеевна.
Что ж, многое встает на свои места. На нашей схеме сужается место действия. Месть дочерей. Вернее, одной из них. Либо - воскресшей матери. Почему мы на этом-то не сконцентрируем должного внимания? И потом - зациклились на медперсонале. А больные?
Тут я еще раз убедилась – мысли мои всегда мчатся в нужном направлении! Именно поэтому Зое позвонил Серж и, узнав, что мы в этот час представляем из себя один коллективный разум, захотел к нам присоединиться, чтобы рассказать… о больных хирургического отделения! Которых они проверили! Всех до одного!
Бедному Сержу не дали даже чая попить как следует. Зоя Алексеевна буквально налетела на него с вопросами – а как проверяли больных? Просто беседовали? Но тогда это мало что дает. Вот если бы узнать об их прошлом… Жаль, что это невозможно. Оказалось, что беседы с больными сводились к одному – кто что видел и слышал. И вот ведь интересно! Две женщины уверяли, что слышали, как отпирали дверь, ведущую на боковую лестницу. А прислушивались они не просто так, а с целью пойти в укромное место и покурить. Далеко ходить эти оперированные дамы не могли, и, поняв, что путь на лестницу открыт и взяв с собой сигареты, отправились друг за другом к заветной двери. Но поскольку шли они медленно, то дойти до цели им так и не удалось – с боковой лестницы вышла медсестра, заперла за собой дверь и отправилась в процедурную. Женщины ее просили – Аля, мол, открой нам хоть на пять минут, покурим и сами запрем, как было. Да где там! Она на их просьбы даже не обернулась.
Аля, значит. Альбина Георгиевна. А ведь она уверяла, что не курит. Именно поэтому Лина Георгиевна уходила курить на улицу… И что же тогда нужно было Але на этой боковой лестнице? Чего она там забыла? Потеряла? Что, что связывало этих женщин – живых и убитых?
- Отчество! – вдруг выпалил Серж. – Убитую Лину и живую Алю связывает отчество. Одинаковое.
Мы все призадумались. Конечно, отчество это не редкое, но и на каждом шагу тоже не встречается.
- Не ломайте голову. Завтра я еду в тот район, где работала Лина Георгиевна - искать там ее следы, - объявил нам Серж. – Вполне легально. Подзаработаю хоть тут у вас. Думаю, вернусь быстро – это ведь Подмосковье.
- Очень хорошо. А мы с Алей поработаем.
При всем этом мы понимали, что действуем без необходимого размаха, что у нас нет смелости суждений – словно еле движемся в танце, требующем чуть ли не гимнастических усилий и откровений. Переминаемся с ноги на ногу, попадая в такт музыке. А музыку-то кто включает? Конечно, он. Организатор преступления. Или они. Организаторы.
- А что, полиция совсем отказалась рассматривать версию покушения на Волшебника?
- Да нет. Работают и в этом направлении, но как-то неохотно.
Разговор прервал звонок. Зое Алексеевне сообщили, что Волшебник согласен обратиться в ее агентство с официальной просьбой о расследовании преступления в больнице и завтра же по этому поводу будут подписаны все необходимые бумаги.
- Вот и прекрасно! У нас развяжутся руки. Пусть мои коллеги делают вид, что занимаются политикой – для Волшебника. Но мы-то с вами понимаем – там, где убиты женщины и на месте преступления были одни женщины, не может быть никакой политики! – решительно заявила Зоя Алексеевна. – Уж поверьте мне. Я хоть раз ошибалась?
А ведь она и вправду ни разу не ошиблась. Так что…
И тут на сцену выступила я.
- Дорогие мои! Вот ответьте мне откровенно, только без лишних комплиментов – почему меня так хорошо покупают и читают?
- Да потому что пишешь хорошо! И о добрых людях. Ну, они у тебя всегда побеждают, я имею в виду, - сказала Настя.
- Нет, нет, не то! Вернее, не совсем то.
Зоя Алексеевна собралась с мыслями.
- Ты, Наташа, пишешь так, словно все, абсолютно все видела собственными глазами! Даже сами убийства! Иногда я задавала себе каверзный вопрос – почему она, наблюдая за преступлением, не вмешалась, не закричала, не позвонила по мобильнику – словом, не спугнула убийцу? Вот ведь как ты меня купила! И я знаю, к чему ты все это спрашиваешь. Да, да и еще раз да! Так что… Серж у нас, как истинный джентльмен, будет интересоваться прошлым красивой женщины Лины, а ты, Наталья…
- А уж я вытряхну все старые тряпки этой Али! Чтобы оттуда, как птички, вылетели ее тайны – и по медицинской части, и семейные, и, скорее всего, с детдомом… Итог наших математических вычислений - версия, что это ее злые слова слышала тогда Кира… Все остальные-то медики оказались на виду. Надо, наконец, подойти к этому глобально!
- Хотя эта Аля совершенно не похожа на убийцу… Какая-то затравленная. Ходит словно с камнем на шее, - заметила Настя.
- Вот этот камень и надо с нее снять! А я еще с Кирой о ней поговорю. Все-таки они – в одной смене, всегда рядом. Многое должны друг о друге знать.
А замечание Насти меня просто-напросто рассмешило. Разве существует на свете облик убийцы? И как тогда было бы все просто. Если отвлечься от криминальной темы, то можно привести замечательный пример – довольно известный многим человек раз в год облачается в одежды Деда Мороза и проводит новогодние праздники. Делает он это прекрасно. Может быть, лучше всех не только в нашей стране, но и в мире. Однако все не так просто. Психика-то у человека одна! Перед новогодними праздниками у него происходит настоящее раздвоение личности. Живет он один, то есть в квартире, как правило, нет никого постороннего. Сегодня днем у него, предположим, елка. И с утра он уже – Дед Мороз. Перевоплощение происходит заранее. Кто-то звонит ему – скажем, Ивану Ивановичу. Он отвечает, что указанная личность будет только завтра! Отвечает своим – и в то же время уже не своим, а дедморозовским голосом. А через какое-то время, когда он вновь становится сам собой, то есть Иваном Ивановичем, а кто-то хочет поговорить с Дедом Морозом, он объявляет, когда тот будет дома. И весь парадокс в том, что этот человек и в первом, и во втором случае уверен, что говорит правду! Его мозг, его душа как бы меняют своего обладателя. Хозяина. Кстати, совершенно неизученный феномен.
- Что ж, можно предположить, что это возможно и с убийцей, - заметил Серж. – Но это перевоплощение… Думаю, оно не может быть мгновенным. Если ваш пример брать в отрицательном ракурсе, то это годится для серийного убийцы. Который живет на виду, как все, но в определенные дни, к которым готовится заранее, совершает то, что совершает. Ваш рассказ близок к легендам про оборотней. У нас же, думаю, подготовленные убийства, но совершенные людьми, подвластными злу. Двигателями тут может быть месть, зависть, стремление просто убрать человека с дороги, потому что он мешает…
Да, да, Серж прав. Но кому могла помешать старенькая Алла Юрьевна? Добросовестная сиделка? Или незадачливая, какая-то вся горькая Лина Георгиевна?
А вот мы с Сержем это и узнаем! И наш коллективный разум, который никогда еще не знал поражений, обязательно выведет на свет этих душегубов! Либо одного, который увидел зло в прекрасной даме. Одного… Одну… И не женщину ли в белом, о которой упомянула в романе наша милая Аллюр?
Так что рисунки свои и схемы мы отложили до лучших времен.
На снимке - картина Петра Солдатова.
