Есть у меня закадычные друзья, вернее, друг и подруга, она же моя двоюродная сестра: Инна и Ярослав. Их с детства прозвали Инь и Ян, потому что они во всем противоположны. Инна – жгучая брюнетка, Ярослав – блондин, правда, сейчас большую часть его головы занимает лысина, зато он носит окладистую русую бороду. Инна – нервная, порывистая, заводится с полуоборота, Ярослав медлительный и вальяжный. Инна – гуманитарий, переводчица. Ярослав – технарь, компьютерщик.
Стоит ли говорить, что их политические пристрастия контрастны, как черный и белый цвета. Инь – отчаянная либералка, феминистка и правдоискательница, которую впору прозвать «Инна-иноагентша». Ян – твердый консерватор, скрепоносец, воцерковленный человек, который каждое воскресенье ходит в церковь и истово молится. Тем не менее они, как и подобает Инь и Ян, во всем противоположны и навек неразлучны. Вступают в словесные битвы, подобно тигру и дракону, сплетают в отчаянной схватке зубастые пасти и хвосты, ссорятся и через неделю вновь сходятся. Ну а я выступаю примирителем, этаким котом Леопольдом из мультика с увещеванием: «Ребята, давайте жить дружно!». Помогает плохо.
Вчера ко мне заглянул Ян, принес упаковку баночного пива. Открыли по банке, остальное поставили в холодильник. Сидим, обсуждаем футбол. Вдруг звонок в дверь. Инь забежала на огонек. Она почти каждый день забегает выговориться, потому что она не только моя подруга и кузина, но и соседка по лестничной площадке. Нашим отцам, родным братьям, завод выделил квартиры при советской власти. Ян всегда говорит: «Вы счастливчики! Раньше квартиры бесплатно давали», а Инь сразу заводится: «Ага! Наши отцы по четверть века отпахали на вредном производстве и получили по убогой хрущовке!»
Короче, забегает Инь и сразу с порога: «Слышали про аборты? Вот уж подлинно был прав Цицерон, когда говорил: «Чем ближе крах империи, тем безумнее становятся ее законы». Инь – переводчица, она и на латыни может загнуть. Ян, конечно, не промолчал. Погладил свою православную бороду и произнес обстоятельно, загибая пальцы: «Во-первых, никаких новых законов еще не принято, идет только широкая дискуссия, по ходу которой высказываются различные точки зрения. Во-вторых, обеспокоенность общественности понятна, потому что демографию необходимо улучшать. В-третьих,..».
На третьем пункте Инь его оборвала: «А ты не догадываешься, что демографию надо поднимать не безумными запретами, а повышением уровня жизни? Молодые семьи не спешат обзаводится детьми, потому что у них нет средств на содержание ребенка. Ты в курсе, сколько стоят пеленки, коляски, детские вещи? Сейчас завести ребенка значит обречь себя на нищету».
«Те-те-те! – покачал головой Ян. – Молодежь предпочитает быть бездетной из эгоизма. Они хотят жить для себя, развлекаться, путешествовать. Ребенок для них обуза, если не удается скинуть его на дедушек и бабушек. Общеизвестный факт, что рождаемость не зависит от уровня жизни, скорее наблюдается обратная корреляция. Ты наверное согласишься что в скандинавских странах уровень жизни выше, чем в России?» Тут Ян сделал уступку, обычно он с пеной у рта доказывает, что в России жить гораздо лучше, чем в загнивающей Европе. И конечно, он уступил неспроста. «Разумеется, выше!» – подтвердила Инь. «Те-те-те! – возликовал Ян, поймав собеседницу в ловушку. – Уровень жизни существенно выше, а рождаемость отрицательная. И так во всех, столь любимых тобой западных странах. И еще спрошу, в Африке уровень жизни ниже, чем в России?». – «Пока ниже, но с таким политическим и экономическим курсом нас скоро догонят и перегонят даже самые бедные африканские страны» – «Зато рождаемость среди бедных людей ого-го!» – «Так я и знала, что вы, российские патриоты, взяли за образец Африку!»
«Это типичная либеральная демагогия, не имеющая отношение к демографии», – снисходительно заметил Ян, занявшись пивом. Но Инь не сдавалась: «Ты хочешь сказать, что чем беднее народ, тем интенсивнее он размножается. Только стоит ли плодить нищету? Рожать будут всякие маргиналы, алкоголики, бомжихи, которым даже лень дойти до женской консультации. Произведут на свет кучу умственно отсталых дебилов, а заниматься их воспитанием не будут. От такого повышения рождаемости генофонд нации окончательно деградирует». – «Те-те-те! Вот скажи, посоветовала бы ты рожать женщине, больной сифилисом и уже имеющей семерых детей, всех ущербных, глухих и золотушных» - «Нет, конечно!» - «И тогда бы мир лишился великого композитора Бетховена!» - победоносно закончил Ян.
Тут мне пришлось вмешаться, я все-таки учился в музыкальной школе и знаю, что Бетховен – вовсе не название магазина для домашних питомцев. «Ян! Не верь мифам. Людвиг ван Бетховен был вторым ребенком в семье, а его мать скончалась от туберкулеза, которым заразилась, когда ухаживала за больной дочерью». – «Тебе виднее. Ладно, признаю, что был неправ. Но ты же не отрицаешь, что гений родился в многодетной семье?»
«Вас, скрепоносцев, ничему не учит исторический опыт! – горячилась Инь.- Ты в курсе, что аборты уже запрещались при Сталине с конца тридцатых до начала пятидесятых. Рождаемость от этого не слишком повысилась, а вот количество смертей от подпольных абортов резко пошло вверх». – «То был период войны и послевоенной разрухи. Двадцать семь миллионов погибли, в основном мужчин. Бабам просто не от кого было рожать. Потом все потихоньку наладилось. А сейчас положение критическое, нация вымирает, необходимы чрезвычайные меры».
«Пойми ты! – горячо говорила Инь. – Критическая ситуация или нет, однако никто не может приказать мне иметь детей, какими бы государственными соображениями это не объяснялось. Создать условия – пожалуйста, принудить – ни в коем случае. Женщина желает учиться, развиваться, делать карьеру, быть самостоятельной, а ее хотят превратить в машину для производства будущих солдат и работниц». – «Ты рассуждаешь с индивидуалистических позиций. Женщина – часть социума, перед которым она имеет определенные обязательства. Женщина создана для чадорождения. Еще большой вопрос, нужно ли ей получать высшее образование, растрачивая впустую свой репродуктивный потенциал. Женщина прежде всего мать, и это самое высокое на свете предназначение. Пусть она занимается многодетной семьей, а мужчины должны работать и обеспечивать жену и детей».
«Насчет обеспечения детей – даже не смешно. Мужики сами себя обеспечить не могут. Не спорю, среди женщин встречаются овуляшки, которым только рожать и рожать. Но большинство современных женщин не заставишь сидеть дома, как во времена Домостроя. Женщина никому ничего не обязана. Она хозяйка своего тела, и запретом абортов здесь не поможешь. «Ну как сказать…, – протянул Ян, возвращаясь к пиву. «Так и скажи! Придумай, мудрец, как заставить женщину заиметь ребенка, если она не хочет».
Ян глубокомысленно погладил русую бороду, отставил в сторонку банку и заговорил, по привычке загибая пальцы: «Во-первых, необходимо, чтобы с детства все девушки были воспитаны в строгих правилах и осознавали свое будущее предназначение законной супруги и любящей матери. Во-вторых, они должны понимать, что аборт суть грех смертоубийства. В-третьих, я бы запретил продажу противозачаточных средств, чтобы избавиться от блуда. В- четвертых, все анализы и УЗИ следует делать только в государственных поликлиниках, а частные клиники обязать предоставлять результаты анализов в соответствующие органы здравоохранения». – «И что делать, если окажутся две полоски?» – насмешливо осведомилась Инь. «Если две полоски, то девушку необходимо поставить в известность, что с этого момента она отвечает за жизнь и здоровья своего ребенка, будущего полноправного гражданина Российской Федерации. Попытка пресечь его развитие есть уголовное преступление. Если по ее вине произойдет выкидыш, допустим, девица по безалаберности не выполняла предписаний врачей, не посещала консультаций и тому подобное, она будет отвечать, как за непреднамеренное убийство. Наверное, в этом случаем допустимо условное наказание или небольшой срок в исправительно-трудовом заведении. Ну если она вздумает сделать аборт без медицинских к тому показаний, пусть отвечает за предумышленное убийство. Дюжину, другую посадят, дадут им лет по пятнадцать – другим неповадно будет даже помышлять об абортах!»
«Ах ты мракобес!» - зашлась в гневе Инь, выхватила из рук Яна жестяную банку и выплеснула остатки пива ему на бороду. Я вскочил с места и встал между ними, опасаясь, что дело дойдет до потасовки, которая неизвестно чем могла кончиться. Ян сроду не посещал тренажерный зал, а Инь бегает по утрам и приседает со штангой. «Друзья! Успокойтесь ради Бога!». Инь недобро посмотрела на Яна и выдала: «Ты жертва аборта», повернулась и ушла, хлопнув входной дверью. Ян пробормотал ей вослед: «Сама ты жертва!».
Мы остались вдвоем. Судя по огорченному лицу, Ян очень переживал ссору. Разговор не клеился, он посидел и ушел, оставив полный холодильник пива. Я поплелся в комнату, завалился на диван, включил сериал, даже не помню какой, потому что горько думал: «И зачем они ссорятся? У каждого своя правда. Демография, не возразишь, тяжелая. Вымираем потихоньку! С другой стороны, Ян действительно мракобесно рассуждает. Чай, не при царе Горохе живем! А вы как думаете? Кто из моих друзей жертва аборта?