Я боялась. Я всего боялась. Боялась, что не успею,и он умрет, боялась увидеть его и не вынести этой картинки. Картинка страшная. Людей с потерей крови я видела, перевидела. Это не люди, это темно серые мумии, у которых нет сил даже пошевелиться. А я же знала Диму не мумией, а красивым здоровым мужиком! Господи, дай мне сил и терпения! Сделай так, чтобы я смогла ему помочь хотя бы в себя прийти, пусть глазки откроет, и все, скроюсь за горизонтом. А то какая то страшная сказка получается. То подрежут, то кровь выпустят, что в следующий раз случится? А я же все равно переживаю за него.
Все складывалось так, как сказал Слава. В приемном покое услышали мою фамилию, дали халат, крикнули кого то и меня повели по длинным, темным коридорам туда, где лежал Дима. Мне открыли дверь, запустили вовнутрь, и я осталась одна. Палата была большая, кроватей на двенадцать- четырнадцать. И я пошла вдоль кроватей. Идти пришлось недолго. Сразу было понятно, что это он. На белоснежной наволочке почти черное лицо. Да какое лицо то? Лица и не осталось. Это личико взрослого мужчины было с кулачок. Он лежал на спине, такой скелетик. Если бы я сама никогда не была такой , я бы испугалась. Зрелище вообще не для слабонервных.
Да и вообще , когда смотришь на такого человека, кажется, что еще чуть чуть и он умрет. Ну а что думать то? Он же худой, черный, без сознания , бутылками обвешан, еле дышит. Кто то позаботился обо мне, поставил стул рядом с Диминой кроватью. Я села , взяла его за руку. Надо же, теплый. А по виду и не скажешь совсем. Вид мертвеца. Так и некоторые мертвецы лучше выглядят, чем Дима сегодня. Спит он конечно, а не без сознания. Вон бутылок сколько стоит. И пустых и полных. Если у него только потеря крови, что ему можно капать? Кровь, глюкозу вместо еды и снотворные. Но может я что то не так понимаю, я же не врач.
И вдруг я задумалась. Если у него потеря крови, значит где то есть дырка? Иначе откуда кровь вытекла? Я встала и огляделась, есть кто живой? Не, никого с открытыми глазами не было, все под наркозом. Ну на то она и третья Кировская. Здесь контингент такой. Я Прошла между кроватями, для страховки, чтобы никто не спалил. Все проверила. Глазастых нет. Можно попробовать. Я подошла к Диме , и подняла простыню. Ох мама ж дорогая, под простыней еще страшнее! Как будто вчера из концлагеря освободили. Страшная картина.
Но я передохнула,и снова приступила к разведке. На груди старая рана заклеена лейкопластырем, понятно. Живот целый, пыска целая. Не смейтесь, он под простыней вообще без ничего. Хоть бы никто не зашел и не увидел мои поиски. А то я была здесь последний раз. Вот она, повязка. Совсем не большая, аккуратная. На единственной красивой ноге. Что это? Ножевое ранение? Огнестрел? Еще что то? Ведь если кровь вытекла, значит крупный сосуд повредили? Ну кое как я успокоила свое любопытство. Сейчас к Юле зайду, она пойдет сюда и все узнает.
Я села на стул, опять взяла Диму за руку, и поняла, что я не хочу , чтобы он умирал. Пусть живет, как хочет, пусть делает, что хочет, только пусть живёт. Потому что так мне легче. Вот смотрю я на него полумертвого, и если бы он был не такой худой и не такой черный, я бы упала на него и рыдала. Димочка, живи пожалуйста, не умирай, ты же еще совсем молодой! Сейчас я сбегаю к твоей бешеной матери и она тебе обязательно поможет, потому что она знает, где взять крови. Да и от нее наверное перекачать немного можно. Она же не будет жадничать.
Я поцеловала Димку. Губы тоже были тёплыми. И пошла на выход. Напротив палаты на диванчике сидел Слава. Наверное ждал меня. Настучали медики. Скорее всего договор у них такой. Я подошла к нему , села рядом, и тут у меня закончились силы. Я легла ему на грудь и зарыдала. А он гладил меня по плечу. Тогда мы были еще почти близкими. Как изменят нас ближайшие пять лет! А в тот момент мне нужен был рядом тот, кто перетерпит мои слезы, успокоит меня, настроит на лучшее, и проводит до выхода из больницы.
Поддержать канал 2202206274060537