Варвара Тихоновна, бережно складывала в комод подарки, полученные на свой юбилей – 85-ти летия.
Сколько себя помню, столько же и этот комод помню, дородный, умели раньше делать, дети чуть под реставрировали и как новый, ещё минимум сто лет прослужит, но не мне, пожилая женщина бережно задвинула ящики. Боже мой, на дворе 2020 год, я и не думала, что, когда-либо доживу до этой календарной даты. Каким потрясением послужила новость о полёте первого человека в космос. Гагарин, не человек, легенда! Как же давно это было. Внук Димка, вчера презентовал новый телефон и ни кнопочный, а смартфон. На кой он нужен не понятно. У телефона один функционал, это дозвониться до абонента и принять его вызов и исключительно по делу, а не лясы поточить. Сказали, что в ближайшее время обучат пользоваться. Посулили, что в новом телефоне можно открытки и фотографии посылать, так это всё пустяки, сказали, что и фильмы «на нём» глядеть можно. Вот это прогресс! А были времена, что один телефон на весь колхоз в сельсовете имелся и то звонить по нему разрешалось по особому случаю. Да, уж, хорошо ли это или нет, не понятно. Одно ясно, я этими «гаджетами» народ в живую совсем скоро прекратит общаться. Вот теперь и меня сделают заложником этих их социальных сетей. Жуткий сленг, а я на нём уже и думать начала, - посетовала старушка в сердцах.
Размышления «о жизни» прервал робкий стук в дверь.
- А, это ты Марусенька, проходи золотце. Рассказывай, как твои дела?
- Бабуся Варечка, всё у меня хорошо.
- Я за тебя рада. Но что-то вид у тебя дюже озабоченный, – ласково улыбаясь и любуюсь на внучку, а по факту на правнучку и не из «первого поколения», поинтересовалась Варвара Тихоновна.
- Бабуля, нам в детском саду дали задание, к 9 Мая, ко Дню Победы, подготовить рассказ о своих близких, переживших те страшные времена войны, - тяжело вздохнув, поведала Маруся, истинную цель своего визита. – А у тебя таких историй много, но они грустные, я их слушая всегда плачу, - девочка сделала паузу, - кроме одной, она мне даже забавной кажется, - наивно призналась она, - эта, что про мою тёзку бабушку Марию. Жаль, я не застала её при жизни.
На самом деле та далёкая история совершенно не казалась забавной Варваре Тихоновне, но что взять с ребенка. Не приведи Бог, что бы еще когда-нибудь это повторилось на земле.
- А ты разрешишь, мне взять её фотографию, как иллюстрацию к моему рассказу? Я, гарантирую, что после верну, - деловито, по-взрослому заверила внучка.
Что за время, это не 6-ти летний ребенок, а просто глава колхоза, отметила про себя Варвара Тихоновна. Все у неё «разложено в головушке по полочкам», так ещё и гарантии раздает, подивилась пожилая женщина.
- Ну, слушай Марусенька.
- Ты, только говори бабуся по медленнее, я буду на диктофон записывать, а потом мама, мне все на компьютере перепечатает. А, когда я вырасту, я обо всех и всём мемуары напишу, - вскарабкиваясь на «руки», предупредила рассказчицу Маруся.
- Дело было в 1942 году. В селе Стёжки N-го района N-ой области. Мы знали, что «немец» близко, даже слышали звуки «оружия», грохотало страшно, но до последнего не верили, что дойдёт «он» до нашего села, надеялись, что бойцы Красной Армии «пустят в бег» оккупантов. Было лето, местные власти объявили, что наступают немцы. Среди местных жителей началась паника, кто-то быстро собирал вещи, грузил на повозки и бежал. А кто-то оставался смиренно ждать, что будет дальше. Только не понятно было куда бежать. Враг брал область в кольцо и не понятно было где есть брешь, через которую можно прорваться. Наша мать бежать никуда не собиралась, да и куда ей было бежать. Отца нашего Тихона и двух старших братьев Петра и Павла призвали на фронт. Пётр по возрасту не подходил, но каким-то образом «договорился», что бы его взяли. Мать потом получила три похоронки, одну за другой. На руках у неё осталось пятеро детей: старшая дочь, как ты говоришь, тезка твоя – Мария, 15-ти лет отроду, Люба 12-ти лет, я 7-ми летняя, да братья близнецы 3-ех летние Витя и Коля. Плюсом хозяйство: корова с теленком и куры на насесте, штук двадцать. Немцы потом конечно всю живность отняли. Поначалу за кур деньги давали, марками ихними расплачивались, говорили, что скоро все деньги такими будут, а потом просто по-хамски или «по-хозяйски» начали тащить всё со двора, без спроса. Никто ничего сказать им против не смел. Страх.
Варвара Тихоновна на несколько минут замолчала, так явно в глазах предстала картина тех страшных лет.
- Бабуся, ты чего? – нетерпеливо поинтересовалась девочка.
Выйдя из оцепенения, она продолжила рассказ.
- Сначала пришли не немцы, а какие-то другие люди в немецкой форме. Старшие говорили – финны. Они ходили по домам, лазили по чердакам, чуланам и сеновалам, тыкали штыками винтовок в сено и в мешки, искали партизан и красноармейцев. А потом уже на мотоциклах в село въехали немецкие разведчики. Осмотрелись, и за ними вошла какая-то воинская часть вермахта, с машинами и танками. Пошёл обход по домам. Если дом добротный, то размещали на постой в нём своих солдат. К нам пришли, а у нас домик маленький, детей «мал мала», некуда. Кровать-хоры, стол и печка русская. Не было места у нас.
- Бабуся, я просила говорить помедленнее, но не настолько. Давай дальше рассказывай.
- Потом начали ходить по домам забирать молодёжь на работы в Германию. Мария по возрасту подходила для этой трудовой мобилизации. Мать наша, как говорится, на свой страх и риск, взяла и измазала сажей лицо Марии, какие-то тряпки надела на неё, валенки худые, рваные, все в заплатках, и велела ей сидеть, пускать слюни и изображать сумасшедшую. Немцы с полицаями пришли, недоверчиво осмотрели её, покрутили, но решили не связываться, и отстали, поверив, что она и вправду сумасшедшая. Я и сама не знаю, как так вышло, одним из полицаев, был одноклассник Маши, он знал, что она нормальная, но не сдал, хотя, как уж он прогибался перед «новой властью».
- Бабуся, ты про фрица забыла рассказать.
- Деточка моя, не торопи, доживёшь до моих годков, взмочишь меня, у нас у стариков с памятью проблемы. Так вот, про фритца. Пошла Маруська на реку белье стирать, ихнее фашистское, приказали они так делать. А что поделаешь, мы их рабами стали, что велели, то и делали. Выбора не было. Либо жизнь, либо смерть. А жить, как хотелось и верили мы, что вся эта напасть временная. Прости, отвлеклась. Так вот, Маша на реке, искупавшись, с девчонками стирает и гуторит, о том о сем, а тут не откуда возьмись немец, пришёл сел на бугорок тихо и наблюдает за девчатами, а они ни слухом и не духом. Так и он своим Машу не сдал, человек видимо был и не по своей воле воевал. Так, что Маруся, как-то так.