На днях пишет папа пациента. Начинает издалека: «Здравствуйте… Как дела?». Я понимаю, что, если он не скидывает первым же сообщением анализ ребёнка, то, значит, хочет просто проконсультироваться по какому-нибудь не очень срочному вопросу.
Свой мобильный номер я давала не каждому родителю больного. Несомненно, это удобно, как во время лечения детей, так и после. Но, к сожалению, далеко не каждый взрослый готов соблюдать личные границы врача, думая (порой даже неосознанно), что со смертельно больным ребёнком им дозволено больше.
Семья мальчика Андрея до сих пор находится на первом месте моего списка «самые адекватные родители». Поэтому они просто не могли сходу написать «у нас есть вопросик…», а всегда заходили издалека. В одно из таких сообщений я им рассказала, что нахожусь в декрете в связи с рождением сына и, судя по восторженным ответным письмам, они с женой на том конце связи неимоверно радовались за меня.
Что же случилось сейчас? Все просто. Офтальмолог назначил им определенное лечение, оно их смутило и они решили проконсультироваться со мной.
А смутило их оно не просто так.
У мальчика развился астигматизм. И одна из рекомендаций заключалась в магнитостимуляции и лазеростимуляции. Это физиопроцедуры, и, поскольку родители далеко не глупые люди, решили уточнить, а можно ли их сыну с учетом наличия лейкоза в анамнезе. После заверения офтальмолога, что «конечно можно», они решили написать мне.
Нет, нельзя, ни в коем случае. Вообще никак. Даже спустя 2 года завершенного лечения и сохраняющейся ремиссии.
Естественно, они отказались от предложенной терапии. Удивительно то, что где-то год назад они обращались ко мне с аналогичным вопросом, так как «магниты» им тогда назначил ЛОР при отите.
Честно, меня это возмущает. Мне кажется, что даже люди без медицинского образования знают, что при онкологическом заболевании (даже после проведенного лечения) физиопроцедуры и массажи под строгим запретом. Почему же врачи их все равно назначают?
Ну посмотрите вы в выписку ребёнка из стационара, там все написано. Знаю, что она есть у них в поликлинической мед карте с пометкой «лейкоз в анамнезе», а ее копию родители Андрея носят на каждый прием. Все равно что-то смущает? Возьмите номер телефона врача-детского онколога, позвоните, проконсультируйтесь. Не хотите звонить? Напишите на почту. Прибегните к телемедицине (это вариант для продвинутых). В конце концов, откройте «противопоказания» к планируемой манипуляции, там все написано.
В этой ситуации все хорошо разрешилось. Но что у тех пациентов, кто все-таки так и не заполучил номер телефона врача? Некоторые из моих коллег принципиально не дают его никому.
P.S. Когда поддерживаешь связь с уже выписанными пациентами, очень здорово узнавать, как у них дела. Частенько в ответ получаешь фотографии: вот на площадке гуляет с уже отросшей копной волос, а вот и в школу пошел. Правда рано или поздно общение все равно заканчивается. Но оно и к лучшему.
Если вам понравилась статья, вы поставили лайк и вам хочется еще как-то меня поддержать, то я могу предложить помочь мне в оплате обучения по детской дерматологии - одной из сложных областей медицины, с которой у меня беда. К сожалению, сам сайт не позволяет назвать мне сбор «на учебу», поэтому ближайший по смыслу шаблон был «на подарок». Спасибо) Вот ссылка: