Как-то по своей глупости Она мне намекнула, что я такой интимно активный, потому что это Её великая заслуга. Я не стал возражать. Да, у меня было страстное чувство к Ней. Даже утомительное для Неё со временем. Я это понимал и не настаивал, когда Она бралась объяснять, что шарик внутри Неё еще не надулся после недавнего сжатия, и нужно сделать передышку, дать время накачаться шарику… Я прикрывал Её одеялом и лез под своё. Тогда Она обижалась и эротично кусала мне спину, а то и похлеще. Ну нужно же было Ей на что-то обидеться.
Позже я попытался намекнуть о Её не такой уж значительной причастности к моей активности. Показал ролик, когда креветки в определенный сезон поднимаются к поверхности и безумно совокупляются, и тут-то рыбаки гребут их сетями. Она не поняла. Тогда я со смехом рассказал про озабоченных лесорубов, постоянно зацикленных на том самом до такой степени, что они эвакулируют в дупла деревьев. И про тех же маньяков, которым безразлично - принцессы перед ними или даже бабушки, а то и собаки, ослы и деревья. И показал криминальные истории, где дурни могли сутками совокУпить с совершенно незнакомыми им жертвами. Она что-то начала понимать, но до конца не осилила. Ей мешало Её огромное эго («Раздутое», – вставила бы Маруся). А я постеснялся Ей поведать, что многие дамы в отношениях со мной, спустя время, начинали тяготиться этими трениями (к тому же, нужно учесть, что я и не лизун). Умолчал, потому что с некоторых пор перестал исповедоваться с каждой последующей о половых отношениях с предыдущими.
- Я исключение? – спросила Маруся, когда я ей более пространно изложил вышесказанное.
- Ещё бы, - подогрел я и её эго.
- А что это за шарик в ней, она что, наполовину робот?
- Ну, Машук, гора великая! - Маруся мигом покраснела. – Ты же должна знать, что может заставить лезть на стену и куда пальчики устремляются в иные ночи.
- Клитор что ли?! – выдохнула Маруся.
Я понял, что образ надутого шарика посещает далеко не всех, а только королев. И терпеливо объяснил, что это нечто алчущее нарастает, ширится в тебе – то самое банальное, а отнюдь не сакральное желание, что потом лопается, сдувается, удовлетворяется и становится как…
- …сморщенный презик, - хохотнула: - в ней грязненькое остаётся в виде резинки сморщенной, и что, она этот использованный предмет из себя не выбрасывает?
- Тебе виднее, я видел эти изделия только в кино.
- Ты вообще девственник.
- Умеешь ты славные образы опошлить!
- Я больше не буду. Ты записываешь наш разговор? – Маруся увидела, что мой телефон светится. - Я не против, ты иногда меня такой дурой выставляешь, но еще и бывает, что я очень умненькая. И я действительно после наших бесед чувствую, как мой айкью поднимается.
- Это твой шарик эго надувается.
- Нет, у меня эго малюсенькое, и крутится вокруг тебя бесконечного. Я вообще вся крохотная, вешу всего…
- Не рекламируйся.
- Ну тебе же нравятся хрупенькие. – Голос Маруси стал интимно женским. - А куролева сколько весила?
- Она невесома, пушинка, но объёмная - всю Землю охватывает.
- Ааа, это ты про её пророчества. Касандрушка доморощенная. Хотя нет, она же в спец. отделе секретном - где магов и ведьм собирают, чтобы контролировать и изучать, а то и напускать на враждующих правителей и изводить неугодных. Тебя от этого от неё не тошнит?
- Во-первых, это не доказано, во-вторых, мне интересна природа осведомителей и предателей. Я бывал в инфернальных местах и среди инфернальщиков. Мне знать надо непосредственно.
- Да, ты исследователь помимо прочего. А меня от таких бабёнок тошнит. Хотя я не святая, и тоже пошалила. Может, поэтому ты меня не хочешь. Я же после знакомства с тобой знавала нескольких…
Последние фразы Маруся, по-видимому, готовила давно. Блеск её глаз словно брызнул мне в лицо. Я тоже давно был готов к этому, ибо слишком долго живу на свете и понимаю, что природа женская всегда печётся о собственной востребованности в глазах на неё смотрящих.
- Мы же договорились – не шалить. – Я был продуманно холоден и остужал Марусю достаточно жёстко: – Но в твоих намёках есть доля правды. Однажды в Новый Год я плясал с милой дамочкой, а потом оказался с ней в пустой комнате. Я её раздел, а она пыталась меня тоже… Она была такая пышка активная. Задорная и упругая. И вот в самый последний момент у её белых грудей я вдруг зачем-то начал спрашивать её про Кольку, с которым она какой-то период совокУплялась, и я бывал свидетелем, как они уединялись и зажимались. «Другой – это ад». Колька был нечистоплотен и похабен. Но она всегда посматривала на меня с интересом. И вот этот момент наступил. После двух моих вопросов мы обмякли. И я навсегда запомнил её слова: «Я всегда знала, что ты мне его не простишь». Физически я продолжал ее желать, но вся идеальная эротика улетучилась, мы оделись и побежали плясать с другими.
- Кошмар… сдулись… - прошептала Маруся. – И ты такой странный – и девственниц не желал и опытных тоже…
- У меня путь Срединный, - разбавлял я напряжение. - Поэтому это отражается и на мелочах.
- Ничего себе – мелочи! Самооценку девушке занизил до плинтуса.
- У вас есть свойство – забывать всё после очередных регул, лангольеры съедают. Нет, не забывать памятно, а просто выбрасывать в мусорку многие эпизоды, как мрачный тампон.
- И почему это мрачный?
- А что в этом светлого?
- Что-то мы сегодня заболтались. Кто такие лан…гоньеры? А-а, ладно, потом… – И Маруся нажала своей худенькой ножкой на газ.