Давно известно, что Петербург – это огромное сокровище. Сундук, наполненный взрослыми сказками и волшебными болотами. Здесь можно найти и страх, и необыкновенность одновременно. Места, где все и всем случается. Места, где нужно проявить свои эмоции и настоящие желания. Город, который стал свидетелем истории. Город, который стал свидетелем наших чувств. Почувствуйте, будто вы уже дома. Я и Артур осознанно выбираемся пешком в нужное место. Оставляем машину на первой свободной парковке, как только въезжаем в исторический центр. Это причина гостепримства. Запрещается ехать по Невскому проспекту. Только пешком, чтобы подышать полной грудью. По проспекту циркулирует специальный воздух. Публичный. Это единственное место на земле, где не раздражают очереди, толпы прохожих и уличные артисты и музыканты. Виктор берет меня за руку. И мы сливаемся с этим интеллигентным городом, где у каждого прохожего своя история.
Здесь на каждого пешехода надевается изящный плащ, здесь каждый мост или статуя окажут вам помощь. И они обязательно проводят вас. Именно для этого мы приехали из нашего города так рано, чтобы вовремя встретиться с Петербургом. Через час мы на месте. Если это офис, то обязательно атриум. Это уже не вызывает удивления. Город причудливых мостов, знаменитых лестниц, узких каналов и хрупких соборов не делится на мелочи. Почти у входа Артур не торопится отпустить мою руку. И я делаю это сама.
– Что же? Ты хочешь рассказать всем о наших отношениях? – злюсь я.
– Ась, – прищуривается он. – Это смешно. У нас пока ничего нет.
– Я и не просила, – он умеет поддержать.
Артур притягивает меня к себе, его дыхание обжигает мою щеку, и он шепчет:
– Не волнуйся, детка. Сегодня я буду полностью наслаждаться. Ты можешь не сомневаться, все твои секретные места пройдут испытание.
Порыв ветра сдувает с лестницы снег, его холодное дыхание проникает в мою душу и забирает с собой его чувства, которые я физически ощущаю.
– Идем, – грубо говорит он, дрожа от северного ветра.
Антиципация предстоящего события, которое так искусно обещает Артур, вызывает у меня нервозность. Я не могу успокоиться, не могу унять дрожь в руках, не могу не думать о нем, не могу не представлять, как он это будет делать. Где он будет трогать, с чего начнет, что буду делать я в это время. Нет, не так. Что я буду чувствовать в это время… Ни чашечка отличного кофе, ни специально заказанные вафли в перерыве не радуют меня. Он не спешит подойти ко мне во время кофе-брейка. Нам выпало разное расположение за огромным овальным столом для переговоров. Таким же составом, как указано в пригласительном билете, мы отправились на перерыв между отчетами. Мне кажется, он злится. И это так. Когда я выхожу из женского туалета, Артур неожиданно хватает меня за локоть и шепчет грозно:
– Ты несколько раз ошиблась в цифрах.
– Я знаю, – конечно, я не думала, что он не заметит моих несоответствий, но тональность его интонации меня раздражает.
– Нельзя было записать? Будь аккуратнее. Соберись, Ася, – говорит он уже более спокойно, но все равно проскакивает, что он злился.
– Буду стараться, Артур Веиаминович. Может быть, хватит истерить. Нас с тобой все видят.
Он отпускает мою руку, но его волосы снова касаются моей щеки:
– Ты перепутала имена управляющего и его заместителя.
– Я знаю уже. Мне сказали.
– Интересно, кто? Этот молодой хлыщ из Москвы?
– Да. И я благодарна ему за это. Встретимся за столом, Артур, – разворачиваюсь и удаляюсь в сторону зала, коротаясь бедрами.
– Подожди…
Я, не поворачиваясь к нему, показываю за спиной неприличный жест за своей спиной.
– Ася, стой. Немедленно остановись, – несётся мне вдогонку.
Ага, не дождёшься. Будто больше не на ком срывать свою злость. Ускоряюсь и скрываюсь за углом. Здесь, на виду у всех, он не будет меня преследовать.
Спустя полчаса подключают мой микрофон. И предлагают уточнить некоторые моменты нашей концепции.
– Я сейчас продолжу. Но перед этим хотела бы извиниться за свою оплошность. К моему большому сожалению, я не проверила все данные, которые мне передал наш секретарь, – произнося последние слова, бросаю взгляд на Артура, он сидит красный как рак.
– Простите, Валерий Васильевич. И вы, Василий Игнатович. Я перепутала ваши имена.
– Не беспокойся. У всех бывает, – утешает меня последний, а Валерий Васильевич одобрительно улыбается.
Каким-то особым чувством улавливаю, что Артура это не оставит равнодушным. Подобные инициативы на важных совещаниях такого высокого уровня без разрешения руководства просто неприемлемы. Дурной тон. Впрочем, у меня нет начальства. Я – абсолютно свободная сотрудница.
Но подскочивший адреналин в крови позволяет мне закончить свою речь на невероятно высоком уровне. Знаете, так бывает. Слова сами претендуют на идеальное место, вспоминаются нужные детали и уточнения, а вопросы задаются именно такие, которые тебя озадачивают.
С каждым словом мой голос становится всё увереннее и увереннее. В конце уже почти все присутствующие мужчины улыбаются мне в ответ. И я не могу остаться равнодушной. Киваю головой, вежливо отвечаю на комплименты и рассказываю, на кого я работаю.
В сторону Артура даже не смотрю. Зачем? Мне улыбается сам Питер, одобрительно гладя мои волосы. Пусть знает Артур Вениаминович, что обижать себя я никому не позволю.
Нас отпускают только к вечеру. Невероятная усталость завладевает моим телом. От дневного романтического настроения не осталось и следа. В женском туалете, куда я бегу сразу после окончания самого сложного в моей жизни «межгородского» совещания, на меня из зеркала смотрит выжатая как лимон женщина, но… крайне довольная и с невероятным блеском в глазах.
Продолжение следует…
