(Дети Замолксиса. Часть 18. Эпизод 2)
Весной Траян вновь двумя колоннами двинулся на Сармизегетузу. В ходе этой экспедиции один из командующих Либерий Максим захватил какую-то важную крепость (Апул?). Также в плен к нему попала сестра Децебала с ребенком. Ее отправили в Рим. Считается, что этот эпизод нашел отражение на одном из изображений Колонны Траяна. Сестру царя даков отождествляют с некоей Зиасис (Зией), упомянутой в одной погребальной надписи в Риме. Надпись, датируемую 160-170-ми гг., сделали ее внуки Натапор и Дрильгиса. Зия названа «дакийкой по роду», а ее муж, которому также посвящена надпись, Пиепор – «царем костобоков». Эти известия очень опечалили и обеспокоили Децебала. Если интерпретация этих сведений верна, то выходит, что костобоки выступали в роли важных союзников Децебала. Когда римляне подошли к Сармизегетузе, царь даков пошел на переговоры.
Вообще, первая попытка решить вопрос дипломатическими средствами была уже в начале весенней кампании. Децебал предлагал личную встречу либо с императором, либо с его ближайшими соратниками. Однако, переговоры были сорваны, так как царь не решился прийти, отправив вместо себя послов. Теперь же, как сообщает Кассий Дион: «Децебал отправил в качестве послов наиболее знатных из пилофоров и через них обратился с мольбой к императору; он был готов согласиться без всяких условий на любое требование, но не потому, что он намеревался их выполнять, а для того, чтобы получить передышку в сложившихся обстоятельствах.
(5) Так, он обязывался выдать оружие, военные машины и ремесленников, их изготавливавших, возвратить перебежчиков, разрушить укрепления и покинуть захваченную территорию, а, кроме того, считать своими друзьями и врагами тех же, кого считают таковыми римляне, (6) и не укрывать никого из дезертиров и не принимать на службу ни одного солдата из пределов Римской державы (он ведь большую и лучшую часть своего войска набрал оттуда, убеждая людей переходить к нему). Вынужденный на всё это согласиться, он пришел к Траяну и, припав к земле и смиренно приветствовав его, сложил оружие. (7) По поводу условий мира он также отправил послов в сенат, чтобы и от него получить одобрение мирного договора. После заключения этого договора император, оставив лагерь в Сармизегетузе и разместив здесь и в других местах гарнизоны, возвратился в Италию» (68. 8. 3-4; 9. 5—7).
Дакийские послы отправились в Рим, где Сенат формально утвердил условия мирного договора. Но, похоже обе стороны рассматривали мир только как передышку. Следующие несколько лет шли активные приготовления к новой войне. Иначе и быть не могло. Из описания военных действий видно, что дакам принадлежала значительная часть дунайского побережья. Так что, либо мои выводы о сарматском господстве в этих местах в 50-60-е гг. было ошибочным, либо дакам удалось вернуть контроль над равнинами Баната, Олтении и Мунтении после ухода языгов в Потисье. Роксоланы, судя по всему, ограничивались в это время степями Буджака. Но, успехи Траяна заставили даков отказаться от этих огромных территорий. Будущие Банат и Олтения были приписаны к Верхней Мёзии, а земли Мунтении – к Нижней.
Децебал проигнорировал приказ о сносе крепостных стен, укрыл значительную часть оружия, отправлял посольства к соседям, чтобы укрепить союзы. Более того, приблизительно в 104 г. он совершил поход на языгов, у которых отнял какие-то территории. Траян обещал сарматам вернуть эти земли, но слова своего не сдержал. Со своей стороны, император наращивал военное присутствие в Мёзии и строил огромный каменный мост через Дунай, чтобы обеспечивать быструю переброску войск, на случай нападения на задунайские гарнизоны (даки безуспешно пытались сорвать его строительство).
Война Децебала с языгами стала поводом для возобновления войны. Кассий Дион сообщает: «11(1) Из-за того, что многие даки переходили на сторону Траяна, а также и по некоторым другим причинам Децебал вновь стал просить мира. Однако, поскольку его не удалось убедить сложить оружие и сдаться, он стал открыто собирать войска и призывать себе на помощь соседние народы, (2) заявляя, что если они оставят его, то сами окажутся в опасности, и что если они вступят в войну на его стороне еще до того, как на них обрушится какая-нибудь беда, то скорее и легче сохранят свою свободу, чем если они допустят гибель его народа, после чего они и сами, лишенные союзников, окажутся порабощенными».