Как же замучилась Фаина со своим Василием. У всех мужики как мужики, а у неё чисто дите малое. А ведь мать ей говорила:
- На што тебе это недоразумение? Нешто парней в селе нет?
Да она смолоду упертая:
- Люблю, не могу, другой не нужен!
Чего греха таить - права матушка оказалась. Васька, конечно, по молодости красавчиком был. Весь в батю. Да ладно бы обличием, так ещё и характером в него же пошёл. Тот всю жизнь на горбу своей жены, свекрухи Файкиной, ехал и этот тоже. Отец его смолоду и до пенсии сторожем колхозных складов проработал. Ночь на складе проспит, а утром приходит и опять спать укладывается. Как же, у него должность не шуточная. За колхозное добро ответственность несёт. Ему даже ружье выдавалось, правда, без патронов. Кто б ещё зарился на то добро? Нет, желающие, конечно, были, но не с их председателем. Мужик крутой, такие порядки завёл, что не то чтоб чего украсть, помыслить не могли. Но за своих, особо кто работал хорошо, горой стоял. Почёт и уважение оказывал. Свекровь награды за работу имела, только её заслугами свекра в колхозе держали.
Раньше как было? Заложена должность в штатное расписание, значит должна быть занята, на неё человек должен быть поставлен. Вот свекор и работал почти всю свою трудовую жизнь на "ответственной" должности при складах. Его поначалу на другие работы посылали, да такого работника посылать и диверсантов не надо. То стадо проспит и коровы в посевы забредут. Пшеницу попортят и коров объевшихся всем колхозом спасают. То воду привёз в бригаду вместо колодезной из ближайшего пруда и все трактористы в один день расстройством живота маются. И это во время посевной. Выговора ему лепили и на собраниях пропесочивали, но уже какую-то серьёзную работу давать побаивались, а сторож для него самый раз. Можно сказать угодили. Работал пока колхоз в лихие перестроечные годы не развалился. На покосы и огороды собственные трудиться тоже не рвался, весь день к работе в ночную смену готовился, ел да спал. А Мария сама с ребятишками сено косила, картошку сажала и копала, за скотиной ухаживала. Ей-то чего? У неё работа не ответственная. Доярок в колхозе много. Да ей и проще. Встала чуток пораньше, еды приготовила на весь день, сбегала с утра на дойку, домой прибежала, со скотиной управилась и на покос или картошку окучивать. Потом на вечернюю дойку, а уж вечером, чтоб не скучать, стирку там или уборку затевает. Помощников у неё пятеро. Нет, вернее, четверо. Поскольку Васька в батю уродился и ему ничего делать не доверяли. Поливать начнёт так одно ведро воды на две грядки. Сверху-то мокро. Полоть огород пошлёт его мать та же беда. О космосе рассуждает, всякие теории изобретает, а сколько не показывали где трава, а где овощи, выдерал все подряд. Только вот к рыбалке пристрастился. С утра до вечера мог с удочкой на берегу сидеть. Рукой махнули - хоть какая-то польза. Рыба в семье почти всегда была. Так что остальные без него и бати обходились.
Вот там, на прудах, и познакомилась Фаина со своим счастьем. Парень сам по себе видный. Высокий, волос из кольца в кольцо. Глаза чёрные, цыганские. Словно приворожил её. Других не видела. Вот сорок лет и мучается со своей "любовью". Какие бы неотложные дела по хозяйству не намечались, а если за ним не уследить, то с утра пораньше обязательно на свою рыбалку удерет. А там хоть трава не расти. Или наоборот, трава растёт косить её надо, а главный косарь словно в воздухе растворился.
Фаина сегодня запланировала сено переворошить. Через денёк дети с семьями на выходные приедут, сметать помогут. Специально пораньше проснулась, чтоб этот прохиндей прошмыгнуть мимо не успел, зараза такая, на свою рыбалку. И опоздала. Вышла на крыльцо, а его уж след простыл. Только распахнутую дверь в гараж увидела. Проверила рюкзак и удочки - нету! И сапог нету. В хлебнице хлеб испарился, причём весь, полторы буханки. Сыра, колбасы, тушёнки трех банок нет. Все что припасла на покос с собой брать. Вот паразит! Он что, на неделю собрался? Только никто и никогда на неделю даже на дальнее озеро не ездил. Оно, дальнее-то дальнее, да в пяти километрах всего. Мужики всегда к вечеру с рыбалки на озере возвращаются. Сразу поняла, точно на озеро смылся чтоб его враз не достала. Пруд-то сразу за околицей, как раз мимо идти на покос.
В гараж заглянула: мотоцикл на месте. Брезент в углу валяется. Да Бог с ним, с брезентом. Пусть валяется. Он что пешком умелся? Или с кем из дружков сговорился? Так нет таких дурных в деревне чтоб в сенокос погоду упускать. Только если Ванька Лебедев. У него ни жены, ни детей, ни скотины нет. Но он не рыбак совсем.
Она гараж захлопнула, щеколду набросила и замок навесила. При этом крыла мужика своего почём зря:
- Чтоб ты там, козёл драный, на своей рыбалке провалился! Чтоб тебя черти взяли! Чтоб ты там захлебнулся водкой, скотина такая. Чтоб тебе ни дна, не покрышки! Ну, припрешься вечером, я тебе устрою!.
По хозяйству управилась и на покос ушла.
Васька когда уверился, что благоверная не орёт и вёдрами не гремит, из-под брезента вылез, рюкзак загрузил, удочки в коляску приспособил и хотел двери распахнуть. Не получилось. Постучал по ним, покачал по силе возможности, а щеколда не падает. Понял, что в ловушку попал и такая досада его взяла на жену свою хозяйственную. Не добрым словом её хозяйственность припомнил. Ведь могла гараж открытым оставить как он сам бы сделал. Все ей надо прибрать да запереть. В сердцах решил отомстить ей по полной программе. Не будет вечером стучать и просить его выпустить. Пусть посуетится, побегает и его поищет. Проучит раз и навсегда сараи не к месту запирать. Ему и тут хорошо. Запас еды есть. Выпить тоже есть. Бутылка из холодильника да ещё бутылка самогонки от Макарихи заначена в старом сапоге на полке. В крайнем случае погреб под гаражом. Там запасов - можно месяцы питаться. Книг целая коробка читай - не хочу. Спать тоже не проблема, вон сколько одежды на крюках развешано. Смастерил себе лежку, настелил помягче да поудобнее, сто грамм налил в банку из-под майонеза, колбасой закусил и с книжкой на лежанке развалился. Нормально так устроился: выпил, закусил, поспал. Можно ещё раз повторить. Курорт! И никто не дёргает, не орёт словно потерпевшая. Проснулся, в окно посмотрел. На улице уже темнеет и во дворе тишина. "Ну, - думает, - успокоилась и спать легла." Выпил очередной раз и начал на ночь устраиваться. И тут его так прихватило, что мочи нет. Стал в дверь долбиться, кричать, на помощь звать. А деревня словно вымерла. Пришлось проблему решать на месте. Для этого ведро приспособил. Старым ватником прикрыл. Только дела сделал и тут народ стал у двора собираться. Колготятся, руками машут, какое-то происшествие обсуждают. Хотел он постучать и объявиться, да стыдно как-то стало. Фаина при народе гараж откроет, а тут здрасте - пожалуйста, он с ведёрком на перевес. И "фимиазмы" на весь гараж. Позору не оберешься. Затаился пуще прежнего. Уже молился чтоб гараж не открыли. Ведро подальше задвинул, в норку свою зарылся, брезентом укрылся и замер.
Ночью, хоть и лето, а прохладно стало. От пола холодом потянуло. Василий в люльку мотоцикла перебрался и для сугрева ещё принял уже из заначки.
Утром ни свет, не заря прикатили сначала сын с невесткой, а следом дочь с зятем. Фаина им ночью позвонила с новостью, что отец на рыбалку уехал и не вернулся. Дети прибыли и тоже суетиться стали. Туда-сюда бегать начали. Сын с крыльца кричит:
- Мама, где ключи от гаража? Багор возьму и на озеро съездим.
- Да не закрыто там, сынок, так замок навесила.
Сын гараж открывает и, явление Христа народу, пропавший собственной персоной в люльке мотоцикла почивает. На груди бутылка пустая. В руке колбаса недоеденная. Спит сном младенца. Ох и гоняла его Фаина, ох и костерила. Удочки переломала, снасти выкинула. До конца лета пришлось ему на пользу семьи трудится в поте лица. К концу лета не то что свёклу от кабачков отличать стал, а даже морковь с укропом распознавал. Ни разу на рыбалку не сходил. А прозвище к нему так и прилепилось пожизненно - "Утопленник".