– Какая?
– Совершенно объективная. Связанная с дето- и отцеубийствами. Если ваша гипотеза верна и люди, размножаясь, а затем заботясь о потомстве, таким образом заботятся о собственном благополучии - усилении отвечающей за продолжительность жизни невидимой части организмов, - то тогда каким образом можно увязать эту эгоистическую версию долгожительства с преступным посягательством детей и родителей на жизни друг друга? Вызывает, мягко говоря, недоумение тот факт, что желая жить долго и зная, что это зависит от силы нашего общего с ближайшей роднёй «тёмного биополя», которое можно усилить с помощью полей родных детей, мы, вначале для того их и родив, очень скоро убиваем, предумышленно укорачиваем тем самым себе жизнь. Детоубийцы и отцеубийцы фактически рубят сук, на котором сидят!
– Совершенно верно. Всё дело в том, что в основе этих, как вы выражаетесь, «преступных посягательств», лежит еще одна, связанная теперь уже с заботой о коллективной безопасности, проблема. В книге «Биология морали» я подробно рассказывала о причинах такого преступного поведения разумных.
– Да, но тогда вы не утверждали, что родители и дети представляют собой единый организм, одно общее на всех физическое тело. Сейчас же в свете вашей очередной парадоксальной выдумки, когда будто бы в основе всех человеческих поступков лежит ни много ни мало махровый эгоизм, новая версия о самоубийственных действиях сапиенсов не лезет, простите, ни в какие ворота. Как можно увязать заботу о коллективной безопасности, которая всегда подразумевает жертвенность одного ради пользы всех, с эгоизмом, который попирает самым бессовестным образом эту коллективную безопасность в угоду личным интересам? Неувязочка получается... Нет?
– Нет. Эгоизм и альтруизм, как ни странно это прозвучит, только на первый взгляд кажутся антагонистами друг друга. На самом деле они есть звенья одной цепи, части одного единого целого, которые не могут и никогда не существуют отдельно друг от друга. Любая форма эгоизма, как мы выяснили, есть забота, по сути, о целом коллективе (родственном кусте), с которым каждый индивид как явление составляет неделимое целое. А забота о коллективной безопасности - это забота о каждом отдельно взятом сапиенсе, которого этот коллективный организм порождает. Такая взаимная жертвенность является важнейшим условием стабильности и конкурентоспособности биологического вида в целом.
– Это демагогия чистейшей воды! Жертвенность - это прежде всего поступок, подвиг, а не «способность к намерению», не пустое словоблудие. Личность, когда приносит себя в жертву, гибнет буквально, а не прикрывается, как щитом, своими родственниками (теми же родителями и детьми)...
– …с которыми, еще раз повторюсь, они составляют единое живое целое. Человеческий организм - это клан, это колония, такой себе плазмодий, состоящий из отдельных живых существ, которые, однако, самостоятельно и обособленно друг от друга существовать не могут. Имеется проблема в понимании еще и такого понятия, как подвиг, с которым связан акт жертвенности. Подвиг отчего-то всегда рассматривают в контексте борьбы исключительно с внешним злом, с внешним врагом, упуская из виду то немаловажное обстоятельство, что иногда это зло может гнездиться внутри самого героя. Подвиг и связанная с ним жертвенность не обязательно имеют вид борьбы с внешними обстоятельствами, но заключаются еще и в сознательном самоуничтожении. Формы самоубийства (не путать со способами) есть самые разные: это, собственно, и сам акт наложения на себя рук, и сознательная бездетность, и нерадение о близких, и прямые убийства родителей и родных детей… Такие вещи однозначно всегда ведут к вырождению.
– Подоплёкой же аморальности подобных противоестественных поступков является не пресловутое желание облегчить себе жизнь, разбогатеть, заполучив до срока с убийством родителей вожделенное наследство, а подспудное желание... самоликвидироваться?! По-вашему, такое явление как самоубийство несёт иную, нежели принято считать, смысловую нагрузку? Когда не тяжелое психическое расстройство и не растерянность перед житейскими трудностями толкают слабовольных и больных людей на совершение безрассудных поступков, а предполагает наличие в них героической жертвенности, заботу об обществе и его безопасности?! В общем, эти люди, будто бы подсознательно зная о своей никчемности, бесполезности и страшном вреде, который они, оставаясь в живых, помимо своей воли могут причинить окружающим, чтобы не навредить, добровольно оставляют этот мир, чтобы остальные жили?!
– Совершенно верно.
– Но позвольте! При чем же здесь тогда эгоизм?! Если, как вы утверждаете, альтруизм так тесно переплетается с себялюбием, что они будто бы буквально проистекают друг из друга, то в чем же в таком случае состоит личный интерес, личная выгода убившего себя вместе с детьми индивида?! Все остальные остались и продолжают жить, а тот несчастный и его дети... В чем фишка, в чём прикол?!
– Буквально в законе сохранения материи и энергии. Когда ничто не исчезает в никуда, и ничто не возникает из ничего. Когда мы говорим, что какой-то разумный умер, это должно понимать только относительно его биологической оболочки, утратившей свою высокомолекулярную организацию и распавшуюся на неорганические составляющие. Бессмертная же часть тела человека служит основой другого организма. Мы уже говорили о том, что человек ничего не может придумать и нафантазировать такого, что отсутствовало бы в его собственной природе. Если идея о реинкарнации душ была однажды кем-то «придумана» и озвучена, значит, подобное природное явление действительно имеет место в реальности.
– Гм... Странный тогда эгоизм у некоторых обнаруживается... Согласно той же теории о переселении душ, эти души переселяются ни как-нибудь и ни куда кому вздумается, а в строгом соответствии с заслугами. Одни - опять в людей, другие - в животных. И мне представляется, превращение в бездомную собаку, дождевого червя или падальщика - это действительно достойное вознаграждение за убийства...
– Ваша ошибка, мой добрый читатель, в том, что вы продолжаете исследовать природу с морально-нравственных позиций. А это неверно уже по определению. Разве в том, чтобы относиться к иному виду живых существ, есть что-то предосудительное? Разве в том, чтобы родиться свиньёй или глистом, есть какой-то элемент безнравственности? Или вы думаете, Бог, создавая птиц и рептилий в их природном «звании», таким образом наказывал их за грехи? Подозревать в естественно-природном принципе, который лежит в основе устройства всего сущего, некую моральную составляющую, не менее абсурдно, чем навешивать на зверей ярлыки «грешников» и «безбожников». Когда не очень удачный экземпляр разумных тем или иным образом самоликвидируется, его «тёмное» вещество не исчезает, продолжает служить строительным материалом для тел не только человеческих, но и животных. Оно, это вещество, служит таким материалом в той же степени, как тёмная материя умершего животного служит для созидания тел разумных. «Тёмные» материи человека и зверя аутентичны, имеют одну природу. Это одна и та же материя. По аналогии с материей «светлой», когда и «венец природы», и гельминты состоят из одинаковых атомов, молекул, аминокислот, генов. Умирая, отдавая растениям и братьям нашим меньшим собственную органику, человечество вместе с тем делится с ними и частью своей невидимой составляющей. Оставшаяся же, большая доля «тёмного» вещества самоубийцы, благополучно осваивается другими сапиенсами. Как следствие, самоликвидировавшийся человек непременно возрождается, но уже в другом, качественно лучшем и счастливом теле.
– Но почему непременно «счастливом»?!
– Потому что счастье и удачливость напрямую зависят от количества в существе организмов «темной» материи. А ее у реципиентов всегда больше, чем у остальных. Отсюда качество жизни. Вот собственно, мой друг, в чем заключается махровый эгоизм, читай, личный интерес, героя-самоубийцы. К слову сказать, коль уж мы затронули эту тему, именно этим явлением - явлением реинкарнации душ объясняется и целый ряд известных феноменов, который я для себя обозначаю, как «эффект присутствия» или «эффект подселения». Например, когда братья наши меньшие, те же собаки, кошки, оказываются столь разумными, что буквально «разве что не говорят». Потрясающая сообразительность и преданность семье, когда домашний любимец, не колеблясь, приносит себя в жертву ради хозяев, вызывают восхищение и вместе с тем заставляют серьёзно задуматься над природой таких явлений. По мнению ученых, животные, обладая крайне примитивным, в сравнении с человеческим, уровнем интеллекта, не умеют мыслить отвлеченно, создавать образы и понятия; их желания весьма примитивны и не выходят за рамки чисто биологических потребностей; их поступками руководят исключительно природные инстинкты, реализовать которые и помогают условные и безусловные рефлексы. Всё. Дальше этих рамок своей природной программы, как утверждает наука, ни одно животное выйти не может. Это уже прерогатива человека. Это он, человек, поправ самый сильный из всех существующих на свете инстинктов, может жертвовать собой ради других. Только он, в отличие от собаки, способен любить и, обладая еще и волей, сознательно переступает через своё естественное эго, приносит себя в жертву. Животные на такие подвиги не способны якобы в принципе. Все их поступки обусловлены действием исключительно эгоистических составляющих организмов, где нет и не может быть места жертвенности. По мнению ученых, дрессируя, воспитывая хвостатого друга, можно научить его выполнять целый ряд команд, приучить к дисциплине и определенному порядку, но вот натаскать его любить детей хозяина больше, чем своих собственных, — это уже не под силу никакому кинологу. Ни одно живое существо не способно (так как такая способность отсутствует в его природе) научиться тому, что не соответствует его видовым биологическим стандартам. А между тем как показывает жизнь, они, эти стандарты, отчего-то постоянно нарушаются: есть люди, как звери, и звери, как люди...
– Это уже лирика. Вы просто пытаетесь очеловечить проблему, делаете попытку внести в совершенно ясный момент элемент парадоксальной таинственности.
– Интересно...
– Собачья «любовь», верность и преданность хозяину есть всего лишь продукт грамотного воспитания и ничего больше. Хороший специалист способен максимально полно развить заложенную в природе псов поведенческую программу, доведя рефлекторную деятельность их организмов до автоматизма. Когда мы говорим о жертвенности и подвиге четвероногих, то должны это понимать не иначе как комплимент. Подвиг, жертвенность это всегда есть поступки однозначно осознанные(!), так как личность, готовящаяся их совершить, полностью отдаёт себе отчет в том, на что идёт. У собаки такого ясного представления о гибельной перспективе существа происходящего не только нет, но оно прямо противоположное моменту. Всё дело в том, что во время тренировок захват «вооруженного преступника» никогда не нёс никакой реальной для неё угрозы, а потому рефлекторно и закрепился в подсознании как дело абсолютно безопасное. Любая тренировка для пса - это всего лишь увлекательная игра с «вооруженным» человеком, в которой он, пёс, даже многократно ошибаясь, всё равно оставался живым и невредимым. Как результат, и настоящее дело ему будет представляться вещью не более опасной, чем «захват» инструктора. Собака, тренируясь, а затем неся службу, не понимает(!), ей невдомёк, что она сильно рискует, что человек использует ее «в тёмную», утаивая, каковы могут быть последствия таких, уже «по-взрослому», с ним «игр». И именно этот, в общем-то, непреднамеренный, но рефлекторно закреплённый в подсознании животного обман, и делает его таким бесстрашным в выполнении известных команд. Собака, защищая хозяина уже от настоящего злодея, идёт в атаку, не представляя всей масштабности лично для неё катастрофы. Она идёт для того, чтобы привычно победить, но не быть убитой. Вот где корень ее «героизма». За годы тренировок у нее если и вырабатывается какой-то условный рефлекс, какая-то «предметно-временная связь», то только победно-доминантная. А потому ставить на одну доску подвиг человека и собаки нельзя, неправильно. В основе настоящего героизма людей лежат осознанные любовь и жертвенность, в основе героизма зверя - положительные условные рефлексы. В общем, это я к тому, что наделять четвероногих наших товарищей всерьёз чисто человеческими добродетелями, значит вольно или невольно оскорблять достоинство настоящих человеколюбцев, принижать ценность сделанного ими для нас.
– Хм...
– Что?
– Есть проблема...
– Какая?
– Если собачий подвиг есть результат тренировок и игр с человеком «в поддавки», почему же в таком случае даже опытному кинологу не удается раскрыть имеющийся потенциал к таким играм у всех питомцев? Почему только единицы из них способны обнаруживать нужные качества по закреплению «победно-доминантных» рефлексов? Проще говоря, отчего только очень немногие собаки оказываются пригодными к службе и еще меньшее их количество к «безопасным» в «их представлениях»(?!) подвигам? Откуда такая уверенность, что бросаясь на нож или подставляясь под пулю преступника, пёс действительно не ведает, что творит? ...Однажды, по молодости лет, мне довелось быть знакомой с человеком, который в годы войны занимался подготовкой животных-диверсантов, в частности, собак-подрывников танков. Так вот, главная фишка заключалась в том, что великолепно отрабатывая задание на полигоне, далеко не каждое животное затем соглашалось нырять под настоящий танк, взрывать его. Таких пристреливали на месте. Но и с теми, кто до конца исполнял свой долг, тоже всё было непросто. Иные, буквально предчувствуя, что это задание будет в их жизни последним, вели себя совершенно адекватно обстоятельствам: они выли, попискивали, скулили и, постоянно нервно зевая и облизываясь, заглядывали круглыми от удивленного ужаса глазами в лицо инструктору, лизали его руки, словно умоляли: «Нет,нет! Не надо! Я не хочу!..» Многие во время таких, как вы выражаетесь, «безопасных игр» писались и какались. Но едва звучала команда, они, только с доли секунды потоптавшись на месте, срывались, но... не бежали, нет!, а поджав хвосты и постоянно оглядываясь... ползли навстречу собственной гибели. Впрочем, таким редко сопутствовала удача - они бывали убиты раньше, чем успевали добраться до танка. Но были и другие. Иной «шарик», впившись налитыми кровью глазами в цель, сидел, не шевелясь, и только мелкая дрожь по всему телу выдавала страшное его напряжение. Этот, возможно, и лизнув в последний раз державшую его за ошейник ладонь, поднимался по первому ее жесту в атаку, стремительно бросался вперёд, исчезал под днищем страшной махины...
– Увы, но и здесь, я думаю, речь идёт не о героизме и жертвенности. Просто одни, как те, первые, трусливые собачки, были более умными и сообразительными, чем последние. Только и всего.
– А как же ваша версия с рефлексами? Если следовать вашей логике, в боях под Прохоровкой, например, громить гитлеровские танковые армады, могли не люди-герои, а свора хорошо тренированных самых... глупых собак. Отчего было не наловить их по всей стране (уж чего-чего, а этого «добра» у нас всегда было предостаточно), а затем, немного поиграв с ними в «победно-доминантные игры», не отправить на фронт вместо людей?.. К слову сказать, военная «собачья» программа просуществовала недолго. Её свернули. И, как вы сами понимаете, отнюдь не в угоду каким- то гуманистическим настроениям. Невероятно, но факт - уж слишком много на поверку оказалось среди братьев наших меньших «умных и сообразительных»... Ну не желали собаки воевать, рисковать собственным здоровьем за наши с вами человеческие ценности! Эффективность такого предприятия была крайне невысока.
– К чему вы клоните?
– К своей парадоксальной версии.
– К тому, что в основе хорошей обучаемости и героизма животных лежит некий природный феномен по переселению душ? Когда душа погибшего героя буквально переселяется в собаку, делая ее бесстрашной?!
– Это если очень утрировано...
– А если не утрировано?
– Этого не знает никто. Механизм обмена видовой информацией, который однозначно имеет в природе место, есть тайна за семью печатями. Учёные, я думаю, еще не скоро сумеют заглянуть в святая святых устройства живых организмов. Однако тот факт, что люди уже используют животный биологический материал - органы и получаемые на их основе лекарственные препараты, даёт основания думать, что сотрудничество возможно и на более высоком уровне невидимых частей их тел, где хранятся в закодированном виде наши потенциальные возможности и способности, а также свойства и качества.
– Другими словами, известные нам животные-человеколюбцы есть самые настоящие биологические химеры, в существе организмов которых присутствуют уже как бы два начала: звериное и человеческое?
– И, наоборот. Психология поступков и пристрастия иных людей не могут быть объяснены иначе, как с позиций парадоксальных представлений о подобного рода обмене.
– Что вы имеете в виду?
– Например, всякого рода фобии, перверсии и странности в поведении разумных.
– В общем, мы должны думать, что такое, например, половое извращение как зоофилия связано не с психическим заболеванием людей, а с динамизмом (подвижностью) «тёмной материи», когда в её орбиту попали локусы видовых информативных полей соответствующих животных, отвечающие за половые предпочтения?
– Да.
– А нестандартность некрофила обусловлена наличием в информационном поле его невидимой составляющей включений из видовых программ... некрофильных бактерий и червей?
– Верно. При всей кажущейся фантастичности и даже нелепости этой версии, ее, тем не менее, невозможно опровергнуть, приняв во внимание совершенно объективные факты. Любые(!) (особо выделяю и подчёркиваю данное обстоятельство) человеческие «чудачества» и «болезни» на сто процентов всегда совпадают с биологическими поведенческими программами животных и растений.
– Даже пресловутая педофилия?
– Даже педофилия. У семейства куньих отмечено раннее оплодотворение. Взрослый самец нападает на недавно родившихся самочек (зачастую еще слепых), осеменяет их. Нет, это «не сдвиг по фазе», не психическое расстройство. Это заложенная природой конкуренция за продолжение рода. Оплодотворенная яйцеклетка на время «засыпает», начинает развиваться много позже, когда самочка вырастает.
– По-другому педофил – это биологическая химера?
– И не только педофил. Исключений в вопросе об извращениях нет. Вся проблема - в неправильном подходе к изучаемому предмету. Если люди вдруг отчего начинают «любить» пить кровь, есть волосы и землю (имеются и такие уникумы), это вовсе не значит, что они дурно воспитаны и развращены. Такие гастрономические изыски могут означать только одно — в сферу программного обеспечения их организмов случайно попала часть чужой видовой программы.
– Послушайте, под вашу «парадоксально-реинкарнационную» версию можно теперь подвести любую вещь.
– Не подвести», а объяснить. И это правда.
– Хм...
– Сомневаетесь? А давайте попробуем...
(продолжение следует...)