— Всё как обычно, чем же ты не доволен? — воевода осмотрел обглоданную кость, подумал, покрутил головой и неожиданно положил её перед лапами кота.
— Вот ЭТИМ, — Баюн толкнул кость от себя лапой, — недоволен. Я не собака, кости не глодаю. Бесчувственностью вашей недоволен. И бабкой — тоже!
Фыркнул, потер нос лапой, покосился на мосол, скукожился и оглушительно чихнул на всю поляну. Пламя костра пригнулось к самой земле, забеспокоились стреноженные кони, воевода опрокинулся на спину, а у меня из руки выпала трубка. И мосол пропал! То ли его снесло могучим чихом в кусты. То ли кот его незаметно проглотил. Важно вытерев выдувшийся из ноздри пузырь, Баюн снова превратился в красивую копилку. Говорящую. Точнее, неудержимо болтающую.
— Лохмотья в печь в тот же вечер закинула, это как по-вашему? Парча! Купцы с Царь-града везли! Это же рабочая одежда, так полагается! Гусей-лебедей отселила от избушки. Нагадили, да! Так они же птички, за ними убирать надо! Белояровым пшеном их кормить надо, на медовой браге настоенной. Если они ряской, да рыбой питаться будут, каких дел от них ждать? А бегать за ними в такую даль? Раньше бабка выйдет на крыльцо, свиснет посвистом богатырским, они тут как тут. А теперь «Кот, беги к гусям!». Свистеть она, видите ли, не умеет! А у меня лапки! — котик продемонстрировал лапу, какой и рысь позавидовала. Выпустил блеснувшие в свете костра огромные когти, тут же опомнившись, что выпадает из образа, припрятал конечность хвостом. — Паутину смела, крыльцо покрасила. Богатыря, сунувшегося по привычке «Накорми, напои, спать уложи!» послала темными лесами. А на вопль «хрычевка старая» обиделась, отлупила его метлой! И сломала!
— Богатыря? — ахнул развесивший уши Серый.
— Что ему станется, лбу медному! — слезливо воскликнул кот. — Метелку сломала! Да её сколько поколений бабок холило. А тут раз и вдребезги! Пока он на коня карабкался, коняха со страху вертелся, как скаженный, этот дурак в стременах путается. Бабка вокруг него как молодая скачет, и ходит его по всем бокам, и ходит! Так поперек седла, как куль, и ускакал богатырик.
Представив себе сию картину, давя в себе подступающий хохот, принялся набивать трубку. Правда, руки тряслись, табак рассыпался по коленям.
— Вы её видели? — мы, молча, с поджатыми губами и выпученными глазами синхронно покачали головами. — Неправильная она какая-то! Где горб, я вас спрашиваю? Где костяная нога? Где губа до пола, нос в потолок? Ерунда какая-то, а не Баба Яга. Сядет чай пить, спина как будто ей снизу кол вбили. С блюдца не пьет, чаем не хлюпает. Я уже молоко лакать при ней стесняюсь, тоже скоро с чашки пить начну. Моноклю вставлю, усы позолочу, — увидев как мы киснем со смеху, окончательно обиделся, — и с вами, противными, ругаться буду на латынице!
Дружки мои покатились со смеху, держась за животики. Мне же стало жалко попавшего в такой переплет животинку. Вон сидит, ушки повесил, глазки влажно блестят.
— Иди уж, страдалец, на ручки, пожалею тебя, — совершенно серьёзным голосом сказал я и протянул руки. Недоверчиво посмотрев, Баюн муркнул и задрав богатый хвостище, потрусил в мою сторону, уменьшаясь на ходу. Правильное решение! Такая туша и на спине у битюга не поместится, что уж тут говорить про мои костлявые коленки. — Когти не выпускай! — не забыл предупредить, опуская руку на лобастую голову. Теплая тяжесть прижалась к моей груди, так что прочувствовал всеми ребрами низкое тарахтение.
Помолчали. Дружки паковали поклажу, я наглаживал доверчиво жмущуюся ко мне зверушку.
— Батюшка, — зашептал Баюн. — Я же хороший! На мне столько подвигов, что богатыри рядом со мной тьфу, да и только! Навести старушку, призови к порядку. А я отслужу, ты же знаешь!
Бабульку и, правда, проведать надо! Яга сменилась с месяц, да я закрутился с этими царевнами, забыл.
— Отслужишь, — протянул я, оглаживая острые уши с едва заметными кисточками. — Вот прямо сегодня ночью и отслужишь.
От неожиданности кот перестал тарахтеть и уставился на меня.
— Отслужишь, — похлопал я по толстенькой пушистой ляжке и довольно рассмеялся.
***
— Хороший план — половина хорошо сделанного дела, — сумничал Серый, разглядывающий высокую стену колючего кустарника. Всем замечательная стена, впечатляющими колючками наружу. По такой вскарабкаться без шансов, а вот наколоться и повиснуть, истошно вопя и дрыгая ногами — запросто. — Перепрыгнем, — посмотрел на Полкана, и тот утверждающе покивал. Все дружно взялись за пуговки — крючечки.
— Братцы, — Баюн плюхнулся на попу и повесил ушки, — а я?
— А что — ты? — удивился Серый, выпутывающийся из рубахи. Я в этот момент скакал на одной ноге, стаскивая без рук второй сапог, одновременно развязывая поясок.
— У меня лапки! — тоскливо напомнил котик, увёртываясь от поясов, кафтанов и порток. — По дереву смог бы. Но тут одни колючки наружу торчат. Тут у нас страшная быль, про кишки и кровищу, или легенда про похищение красавицы с хорошим концом?
— Меня должны будут вызвать на бой и убить, — фыркнул я, — как думаешь, это хороший конец?
— Смотря, для кого! — уклонился от ответа пушистый хитрец. — Я вот в сказке слышал, кот ученый как-то рассказывал, про такую стену. Она заколдована на нужного человека. Пришел, например, принц, за девицей. И стена перед ним расступилась, пропустила и за спиной его сомкнулась.
— Чтобы он как королевну увидел, перетрухал и обратно не выскочил? — воевода вспомнив про лошадей, привязывал их неподалёку. Серый складывал вещи аккуратно по кучкам. Правильно, а то вернёмся, вещей нет, лошади ушли. И как мы в таком виде домой возвращаться будем?
— Надо было раньше с царем договариваться, точное место отметить, тихо просочились бы, — умная мысль приходит тогда, когда поздно и она уже не нужна.
— Эх, где наша не пропадала? — вздохнул кот и припав к самой земле, затыркался носом в корни. — Наша пропадала везде! Попробую тут пролезть.
И принялся стремительно сдавать в размерах, пока не обернулся в маленького тощего котейку.
— Так, други! — переступил я босыми ногами по сырой траве. Студено под утро, знаете ли! — Перепрыгиваем, никому на глаза не попадаемся. Идём к большому пруду в конце сада, там девицы на рассвете хороводы водить будут, я плохо слушал, что у них за праздники. Котом отманиваем царевну в сторону, я хватаю, перекидываю через стену. Вы наводите среди окружения панику, чтобы не сразу они пропажу заметили. Не вздумайте увлекаться! Девку поперек седла и ходу!
— Дело! — услышать такой басовитый голос от такой облезлой малявки казалось забавным. — А как она выглядит, Несмеяна-то эта?
В оглушительной тишине все уставились на меня, я уставился на кота. Где-то рядом пиликнул кузнечик, но тут же смутившись, заткнулся.
— Чего притихли? — заинтересовался Баюн, отвлекшись, наконец, от рассматривания возможной лазейки.
Я резко выдохнул и сжал кулаки.
— Так! Спокойно! — стоят три голых мужика в предрассветной мгле, а кот рядом на них глаза таращит. Рассудительный Серый поднял вверх указательный палец. — Её самою ты не видел? — я поджал губы. — И даже портрета батенька её блаженный не догадался тебе продемонстрировать? — сдвинул брови. — И как девка выглядит никто из нас не знает?
Все уставились на кота.
— А чего вы на меня-то глаза таращите? — возмутился тот. — Я кот домашний, приличный, а не тот, что гуляет сам по себе! У меня обязанности, бабка новая. Папашку видел мельком, а девицу как бы смог? Кто меня в хоромы царские пустит?
— Поэтому, милый мой Баюн, — у бедолаги шерсть на загривки начала дыбом вставать, — вся надёжа на тебя! У тебя будет возможность подойти так близко, чтобы лица рассмотреть. Батя у неё белобрысый. Так что все светленькие девки твои.
— Какая ответственность, — забурчал кот и не прощаясь, пополз в колючки. — Наверное, медаль мне выдадут! Ой! За лишение шерсти во имя… АЙ! И местами шкуры! — УХ! ОЙЁЙ! Нет, туда мы не полезем. Носик мой, хвостик мой!
Не сговариваясь, перекинулись. Мужики кувырнулись как-то хитро и на вывернутых голенастых лапах встали лютые звери. Присели, как пружинки сжались, хвостами дернули, да взметнулись ввысь. Мне осталось только крыльями взмахнуть и отправиться следом. Им хорошо, прыг и уже на месте. А мне пока высоту наберешь… Чем дальше и дольше от земли, тяжко мне. Колдовство это моё кратковременное и маломощное. Силы надо экономить, мне еще поклажу обратно тащить. Будем надеяться, что у худосочного царька не вымахала вторая Усоньша. Зарок себе на будущее, вызнавать все детали, даже несущественные мелочи! Стыд какой, перед своими же подельниками стыд! Словно юноша розовощекий! Не дослушал, хвост задрал и побежал геройствовать. Совсем распустился.
Взлетев над стеной, заодно осмотрелся в поисках скопления народа. Не хватало еще до обеда с голой гузкой по чужому саду носиться. По своему, впрочем, тоже! Но у нас народ понятливый. Если я пробегусь по кустам туда — сюда, значит надо! Так, где у нас царевна с парой подружек у пруда-то?