Мейерхольд расстроен и даже перевернулся в гробу от того, что случилось за кулисами переформирования театра "хипи" в театр с "колоннами". О чем молчит Васильев? И почему Волкострелов не окрестил здание ЦИМа? Какой он - миф о "прометее 21 века" и почему он выглядит, как бедный художник без прописки?
Все началось весной. ШДИ тогда уже был поднят на уши слухами о том, что "Крымова отменили", после официальное заявление директора, все, "Бесприданницы" больше нет, конец. Все цеха разделились на двое, позиция за позицию, реквизиторы бушуют, одна почти нехотя оформляет "очередной" спектакль на сцене, другая с счастьем выдохнула от того, что больше на сцене не будет пистолета, все закрутилось.
Последние показы Крымова проходили под большим напряжением, полные залы, состояние абсурда, кто-то не понимал аргументации за отмену репертуара, кто-то молился на это. Аншлаг, гардероб забит, люди бушуют, выходят на антракт и плачут, кто-то в затяжку курит у входа, восхищение и горе в одном театре. Слышал разговоры, как Крымов бросил всех, оставил актеров, лишил опеки своих "домашних", слышал, как за одну метафору его хотят повесить на кол, кто-то уверен, что "весь этот фарс - одна лишь политика".
Театровед Владислава Куприна возмущения не скрывает: «Неизвестно кто — мы не знаем ни лиц, ни имен этих людей, неизвестно почему, ведь никто не соизволил объяснить хоть как-то это действие"
После узнается что многие вещи из многих театров отменяются в сиюминутном порядке, одним днем. Римас Туминас, Тимофей Кулябин, Дмитрий Крымов, Молочников - разом оказались в среде кэнселинга, лучшие спектакли мастеров переехали с афиш в корзину. Кого-то уже нет в Москве, кого-то в России, кого-то в Бурятии. Но тогда все было просто очевидным, это было воздействие на "неправильны" театр, который слишком увлекся "языком Эзопа".
Затишье. Слухи, за слухами, отмены подозрительно прекратились, беспомощные зрители лишились своего субботнего вечера под пяти часовой "Война и мир", работники театров громоздких декораций и целого дня, который надо было чем-то заполнять.
Ненужные спектакли, неудачные попытки заменить, но вроде тихо, без особого всплеска. Потом вдруг новость, потом вторая, звонят в театр, оповещают сотрудников, ЦИМ объединяют с ШДИ, вторая и третья новости - театр "Сфера" теперь под "Эрмитажем" и "Мариинка" теперь не только в Питере. Гурьба информации, тараканьи бега в театрах, интернет пикеты возмущенных. Кто-то ушел, кто-то остался. Не проработав и двух лет, Волкострелова уволили, Елена Ковальская выкладывает пост, потом увольнение.
Попытки подружиться сразу не задались, две махины встретились в одном здании, кто-то не уместился, кто-то исчез, стерся. Репертуар исчез за считанные дни, как и пост Ковальской, при всем при этом - это самое первое, что сделало руководство ШДИ и их можно понять. Стирали все, что напоминает о бедном Мейерхольде, заклеили таблички в гардеробе, сняли вывеску, добрались до всех упоминаний, осталась только надпись в подземном переходе, которая до самого октября носила память древности, прошлого.
В экстренном порядке театр на Новослободке стал запускать детские спектакли, поток детей, ни о чем не догадываясь, хлынул в остывшие либеральные стены. Люди, что остались, с прищуром ходили курить, с недоверием исполняли требования, люди, которые пришли запускали слух, что до этого здесь был стрип клуб и рассадник людей разных ориентаций. Кто-то делился мыслью, что ШДИ окрестил дьявольский дом, кто-то говорил, что в ЦИМе подпольно продавали марихуану, все текло, как оно должно течь. Сейчас о ЦИМе говорят, как о развалинах до нашего века, разговоры о нем уже будто бы записаны в анналы истории и забыты.
А теперь самое интересное. Почему такая история не оставляет меня в покое? Я слышал много разговоров, обсуждал о разных случаях, слышал крики и успокаивал тех, кто рыдал по старому устройству. Мои мысли тогда, что вся система отмены строится по логике уничтожить монополию узкого круга лиц в театральном мире, уничтожить авторитарность маленькой группки знакомых между друг другом людей. Я сетовал за новое устройства, надеялся на возможность во всем этом новом утроить жизнь себе, но после все пошло не по плану. "Гоголь центр" закрыт, носовые платки разбросаны по всему Казакова, потом новость о попытке самоубийства на сцене сибирского театра, затем разрушенная мечта о поездке в Бурятию в театр Бестужева, от куда уволили Левицкого. Вся система шла ходуном, а на места пустующие уже садились местные авторитеты, заслуженные артисты и замечательные люди театра, но люди уже давно стоящие в первых местах новостных лент.
Новость за новостью, Левицкий учился в Гитисе, проходил практику в ЦИМе - минус. Виктор Рыжаков, работал директором в ЦИМе - минус, коллектив "Балет Москва", был резидентом ЦИМа - минус.
Я сидел на одном из спектаклей "нового ЦИМа" и думал, что большинство же театров выбрало политику "стеклянных глаз" и симуляции прежней жизни. С одной стороны это связано со страхом перед очередным кэнселингом, с другой — с утопией нести доброе и вечное независимо от реальности. Директор Театра им. Вахтангова Кирилл Крок в своих социальных сетях писал: «Театр должен заниматься своим делом: играть спектакли, ездить на гастроли, выпускать премьеры. Все!». И я с ним полностью согласен, но более менее внятной реальности, автономной от политики, в театре уже нельзя добиться только с "Системой Станиславского", а нового Станиславского пока не предвидится.