Генри Киссинджер, "плейбой из Западного крыла", пользовался успехом у женщин, пишет The Washington Post. Дамы посылали ему цветы, а он "учил их играть в шахматы" так, что в доме включалась сигнализация. Правда иногда свидания отменялись – по приказу Никсона.
Генри Киссинджеру почти повезло познакомиться поближе с американской актрисой Жа Жа Габор. И это произошло отчасти благодаря Ричарду Никсону. Без шуток.
Читайте ИноСМИ в нашем канале в Telegram
Дипломат и американская светская львица венгерского происхождения совсем не подходили друг другу. Тем не менее они нашли общий язык во время государственного приема в Белом доме, на котором актриса восхищалась умом Киссинджера. После мероприятия он подвез её домой в Беверли-Хиллз и спросил, может ли он зайти к ней на коктейльчик.
"Генри всем своим видом показывал, что не против уединиться со мной в более интимной обстановке", – вспоминала Габор в своей автобиографии "Одной жизни недостаточно", опубликованной в 1991 году.
Но когда Киссинджер уже собирался её поцеловать, у него зазвенел пейджер. Это был президент. Тот же человек, который был виновником их встречи, теперь не давал своему советнику по национальной безопасности "дойти до первой базы".
"Генри, возвращайся немедленно. Ты мне нужен", – позже вспоминала Габор слова президента.
Никсон убил всю романтику. Киссинджер быстро попрощался с Габор и поехал в Западное крыло Белого дома, как сообщила газета The Washington Post несколько лет спустя.
Когда Киссинджер в спешке стал уезжать, его черный седан врезался в забор, окружающий дом Габор. На машине осталась царапина. "Боже мой, – воскликнул Киссинджер. – это же машина президента Никсона!"
"Он испортил тот единственный поцелуй", – поделилась Габор с Дэвидом Леттерманом в интервью 1987 года.
Леттерман сделал паузу, прежде чем пошутить о том, что Киссинджер упустил свой шанс. Он раскритиковал его решение: "Знаете, я думаю, что он знатно облажался".
Жизнь и карьера Киссинджера, который умер в среду, 29 ноября, в возрасте ста лет, были отмечены как взлетами, так и падениями: еврейский мигрант, бежавший из нацистской Германии вместе со своей семьей; выдающийся практик "реальной политики", служивший Ричарду Никсону и Джеральду Форду; популярная личность, которую считают аморальной и беспринципной; спорный лауреат Нобелевской премии мира. Но его личная жизнь была, возможно, самой удивительной: женщин тянуло к мужчине, которого журнал Women's Wear Daily однажды окрестил "плейбоем Западного крыла".
Киссинджер не только годами занимался формированием внешней политики США, он также видел множество потрясающих звёзд той эпохи. Он даже подружился с издателем Playboy Хью Хефнером, который подарил ему подписку на журнал после того, как узнал, что Киссинджер заявился на вечеринку с конвертом с пометкой "Совершенно секретно" и сказал всем, что это его экземпляр Playboy. (На самом деле это была речь Никсона о "молчаливом большинстве" 1969 года.)
Хотя некоторые не считали Киссинджера секс-символом, он официально принял этот образ. Газета The New York Post описывала его как "холостяка-свингера из администрации Никсона", пока он не встретил свою вторую супругу, Нэнси Магиннес, на которой женился в 1974 году. До брака Киссинджер признавал, что ему нравится то внимание, которое давал ему статус "величайшего свингера Вашингтона", что на языке 1970-х годов означало заядлого Казанову.
"Это не комплимент, – заявил он журналу Women’s Wear Daily (WWD) в 1971 году. – Это небольшая похвала".
Киссинджер не отрицал свою любовь к свиданиям, о чем заявил в интервью журналу Time в 1972 году: "Я встречаюсь с актрисами, потому что не хочу жениться ни на одной из них".
Итак, как же Киссинджер-плейбой – невысокий, полный и седой, с глубоким голосом и немецким акцентом – стал кем-то особенным? Что ж, The Post, возможно, ответственна за освещение общественной жизни Киссинджера, которая в основном состояла из званых обедов, вечеринок и бранчей. На коктейльной вечеринке в 1969 году в доме Барбары Говард Киссинджер, который первый год работал советником по национальной безопасности при Никсоне, выбирал напиток, когда к нему подошла Салли Куинн из The Post.
"Вы действительно свингер, не так ли?", – спросила она.
«Я сказал ей: „Я не могу признаться, что я свингер, и не попасть в неприятности“. Я не могу признать, что я не свингер, так почему бы не сказать, что я тайный свингер?» — вспоминал Киссинджер об этом вечере в интервью The Post в 1979 году.
После того, как Куинн поделилась своей историей, СМИ стали больше интересоваться личной жизнью Киссинджера, а не его политическими взглядами. Хотя позже во время разговора с Куинн он пошутил, что, по его мнению, "разговаривать с вами – это самоубийство", он также дал понять, что именно она ответственна за вновь обретенное внимание, которым он наслаждался.
"Вы сделали меня тем, кем я являюсь сегодня", – признался он в The New York Post.
"Он был приземленным, забавным, утонченным и бесцеремонным с женщинами", – сказала тогда WWD Джойс Хабер, обозреватель Los Angeles Times и друг, которого он как-то посетил на Западном побережье. Глория Стайнем, икона феминизма и ещё одна подруга Киссинджера, назвала его "единственным интересным человеком в администрации Никсона".
Примерно в то время, когда журнал Playboy назвал Киссинджера "самым желанным мужчиной года", советник президента США встречался с Джилл Сент-Джон, актрисой, наиболее известной как первая американская девушка Джеймса Бонда. Пара попала в заголовки таблоидов, когда однажды поздно вечером случайно включилась сигнализация в особняке Сент-Джонс в Голливуде.
"Чего вы ожидали? – сказал Киссинджер в беседе с WWD. – Я учил её игре в шахматы". Они оба опровергли телерепортаж о том, что "тайно поженились".
"Никогда романа не было, – заявила Сент-Джон в 1971 году. – Это не было и никогда не будет великим романом".
Другие, например американская актриса Кэндис Берген, спустя годы отметили, что Киссинджер "был очень умен и очень обаятелен". Но романтики не хватало, отчасти из-за его работы.
"Я всегда была дома к полуночи, – сказала в 1974 году Марша Метринко, бывшая актриса, которая встречалась с Киссинджером десятки раз в Нью-Йорке, Калифорнии и округе Колумбия. – Казалось, в отношениях всегда был какой-то кризис. В Сан-Клементе его часто буквально вытаскивали из-за стола".
Даже после того, как Киссинджер испортил поцелуй с Габор, она послала ему цветы, что повлекло за собой звонок от дипломата с благодарностью: "Вся моя команда смотрит на меня по-другому с тех пор, как я получила от вас цветы". Она приняла его приглашение на следующее свидание, но Киссинджеру вновь пришлось его отменить. Когда Габор спросила, почему, Киссинджер снова сослался на своего босса.
"Я не могу прилететь, потому что завтра мы вторгаемся в Камбоджу, – сказал Киссинджер, согласно The Post. – Это большой секрет, вы первый человек за пределами Белого дома, который об этом знает".
Но некоторые люди, знавшие его лучше всего, опровергли утверждение, что Киссинджер действительно считал себя плейбоем.
"Он никогда не был плейбоем! – заявила Ленор Флейшер Рейх, сестра его первый жены Энн Флейшер, в июне 1974 года в интервью New York Post. – Никогда, никогда, никогда!"
«Эти свингерские штучки — чушь. Он никогда не был хорошим собеседником, — рассказал газете профессор Гарварда на пенсии Карл Фридрих, наставник Киссинджера. — Никсон говорил: „Боже мой, Генри, в тебе же должны быть хоть какие-то человеческие качества“. Он послушно согласился с этим».
Даже его друзья шутили, что Киссинджер не создан быть настоящим плейбоем.
"Представление Генри о сексе сводилось к тому, чтобы сбросить скорость до 30 миль в час, чтобы высадить тебя у дома", – вспоминала Говард в 1974 году.
Через пять лет после свадьбы Магиннес вспоминала то время, как её муж был плейбоем, во время интервью The Post. К тому времени она уже смеялась от одной мысли, что её муж – свингер Генри Киссинджер.
"Генри такой честный, – сказала она. – Он всегда был честным".
Автор: Тимоти Белла (Timothy Bella)