Оливия Колман, Рэйчел Вайс и Эмма Стоун страдают в новой картине Йоргоса Лантимоса
1708 год, Великобритания воюет с Францией за испанское наследие. Сумасбродная, как принято считать, и подверженная бесчисленным болезням королева Анна (невероятная Оливия Колман) не в силах контролировать процесс, а потому делами в стране буквально заправляет ее подруга (и любовница) герцогиня Мальборо (Рэйчел Вайс средней невероятности). Пока леди Сара отвешивает пинки политическим конкурентам и способствует процветанию семейного дела (за войну отвечает ее хитроликий муж в исполнении Марка Гэтисса), августейшая особа сюсюкается с многочисленными кроликами и пытается обмануть непереносимость тортов, а сбрендивший будто бы вслед за ней двор утешается утиными бегами. Все меняется, когда с хутора на бал прибывает Эбигейл (отличная Эмма Стоун), проданная в рабство бывшая дворянка и родственница герцогини Мальборо, которой предстоит начать во дворце новую жизнь - разумеется, с подвала, серого желудка этого левиафана власти. Подобие маскарада можно наблюдать и в исполнении заглавного трио «Фаворитки»: королева Анна постоянно гримирует усталое лицо, которое рассматривает с брезгливостью; герцогиня Мальборо носит роковой макияж и непроницаемую мину контроля (а потом и скрывает кожаной нашлепкой шрам); витальная Эбигейл довольно быстро приучается играть все, что нужно, - от монстра до раскаявшейся грешницы (тут комичные гримасы Эммы Стоун складываются в галерею театральных масок). Вместе они оказываются не только жертвами (жажды?) власти, но всевозможных ролей - социальных, дворцовых, человечьих. Кажется, что болезненная, провоцирующая неврозы камера Райана предлагает взглянуть на мир глазами королевы - больной несчастной женщины, которой пришлось похоронить почти два десятка детей и «наслаждаться» монаршей ношей, которую она не хочет нести ни при каких обстоятельствах. Оттого и ее отношения с героинями Вайс и Стоун интересны не в ключе любовного треугольника или каких-либо интриг, но как изматывающая, безнадежная борьба Я, Оно и Сверх-Я (столь извращенных, что они едва соответствуют своим функциям). Иными словами, Лантимос снял костюмированную версию «Персоны» Бергмана, где юнгианский зазор между предлагаемой ролью и внутренней потребностью настолько велик, что только поток кадров с милыми крольчатами способен унять эту боль.