Родившись в одной из самых знатных семей Ассирии (а я хочу сказать, что её отец был не просто генералом, а являлся ближайшим соратником Синаххериба и несколько последних лет службы даже удостоился высшей воинской должности в ассирийской армии, то есть, ему Великий царь лично вручил железный жезл главнокомандующего), Хилина привыкла к роскоши и любила её, но для неё это было на самом деле не главное. Она зачастую подчинялась страстям, которые её никогда не отпускали. И за считанные дни она стала не только супругой нового эламского царя, а он объявил, что она будет главной госпожой в его гареме.
Хилина быстро освоилась в Сузах и уже вила верёвки из своего нового супруга, ну а тот готов был исполнять любые её желания по первому её требованию. А первое и самое главное её желание было помочь тому, кого она даже при её пороках и в конец испорченном нраве по-прежнему любила.
И именно под её влиянием новый эламский правитель, долгое время находивший убежище в Ниневии и в итоге приведённый к власти никем иным, а ассирийцами, стал вдруг враждебно к своим покровителям относиться. Теперь Таммариту даже готовился к выступлению на Запад.
А ещё по настоянию своей дражайшей второй половины он отправил на Дильмун тысячу восемьсот эламских воинов, чем укрепил решимость князя и его сподвижников защищать остров до последнего.
***
Ну а теперь, наверное, уже пора ещё кое-что рассказать и про тот город, который волею судьбы стал последней столицей Ассирии…
К описываемому времени возраст Ниневии перевалил за несколько тысяч лет. И долгое время она была сравнительно небольшой, и только примерно лет пятьдесят назад Синаххериб, дед Ашшурбанапала и муж Накии-старшей, перевёл сюда из Дур-Шаррукина столицу, после чего Ниневия за считанные годы необыкновенно разрослась и расцвела.
При Асархаддоне она превратилась в самый большой город Ассирии и теперь растянулась на целых пол фарсаха вдоль Тигра, и даже глубокой ночью не успокаивалась.
У неё были мощнейшие укрепления, которые немногим уступали вавилонским, а внутри неё и в её пригородах располагались многочисленные роскошные дворцы и великолепные храмы. И по праву Ниневия в то время считалась вторым городом ойкумены (после Вавилона), а по политическому значению она не имела себе равных. Ну и не зря слава о ней расходилась до самых отдалённых уголков Земли.
***
Соперница Вавилона по меркам того времени тоже являлась городом громадным. Когда в Афинах, Тире, Мемфисе или Карфагене проживало не больше ста пятидесяти-двухсот тысяч жителей, а Рим так вообще был ещё захолустной деревушкой, то в столице Ассирии уже жило где-то семьсот тысяч человек.
Этот город, как и Вавилон, был городом-космополитом, и здесь помимо самих ассирийцев обитало много других народов. В Ниневии компактно поселились вавилоняне, финикийцы, иудеи, арамеи из Сирии и с Юга Месопотамии, халдеи, хуриты, а ещё выросли два обширных квартала, приютивших эмигрантов из Элама и Египта, и здесь же завели себе постоянную колонию даже купцы из далёкой Индии. До половины населения Ниневии составляли не коренные ассирийцы. Особенно их много было в пригородах.
Ашшурбанапал любил ночью, когда Ниневию из цепких рук отпускал зной и уже наступала долгожданная прохлада, подниматься на самую высокую крышу Северного дворца, которая располагалась на Главной смотровой башне, выходившей на Хучур, приток Тигра. И от-туда уже он обозревал обе эти реки, и Тигр, и менее полноводный и красноватый от глины Хучур, и раскинувшуюся по их берегам красавицу-столицу.
Ниневия ни на миг не засыпала.
Особенно кипела ночная жизнь в районе Речного порта и в близлежащих к нему кварталах. Там было много таверн и различных притонов, и в них всю ночь гулял народ. И портовые грузчики, и моряки, и немало было преступных элементов, всяких сутенёров, мелких воришек, профессиональных калек-попрошаек, куртизанок и наёмных убийц. В этих достаточно опасных городских районах не переводилось пиво и дешёвое пойло, по какому-то недоразумению называвшееся красным вином, и здесь же постоянно случались драки, нередко заканчивавшиеся чьими-либо смертями, и городские стражники сюда не совали нос, а если и делали это иногда, то не по одиночке, потому что боялись, что подвергнутся сами нападению и насилию.
А вот в кварталах, располагавшихся поближе к Северному дворцу, уже на левом берегу Тигра, проживали зажиточные слои населения: богатые купцы и родовая знать, а также высокопоставленные военные. Здесь дома были внушительными и очень добротными, в несколько этажей, с обширными дворами и внутренними бассейнами. И здесь всю ночь горели факелы, которые освещали центральные городские проспекты и главный из них, так называемый Царский. Он был шириной в тридцать локтей и по нему даже ночью передвигались колесницы и прогуливались горожане.
Ашшурбанапал, замерев, стоял уже с четверть часа и тут вздрогнул. Освежающий ветерок подул с запада. Он принёс с собой отрывки песни, которую исполнял кто-то в ближайшем к Северному дворцу доме. Там видно проходило какое-то семейное торжество. Звучали несколько музыкальных инструментов. Лютня, лира и, кажется, ребаб. Гремели иногда бубны и кимвалы.
А голос певца Ашшурбанапалу показался очень знакомым…
«Ну, точно! Точно, это пел Римуш! Это же лучший певец Ассирии! Его голос нельзя было ни с кем спутать!»
Голос у него был очень чистым и иногда становился настолько высоким, что казалось принадлежал какому-то мальчику-кастрату. Действительно, голос у Римуша был завораживающим. И исполнял он песню на слова лидийки. Он пел её знаменитую песню, которая называлась «Соловей на ветке».
***
«Э-эх, Аматтея, Аматтея, - услышав эту песню, с горечью подумал Ашшурбанапал, - и что же такого случилось, что ты отвергла меня и сбежала к какому-то халдею? Я ведь к твоим стопам собирался бросить не то что Ниневию, а весь мир! Ты бы могла заполучить всё что захочешь! И финикийский пурпур, и аравийские благовония, и индийские драгоценности! Я готов тебя был сделать супругой, причём вопреки нашим законам главной. Тем более этому никто бы уже не воспрепятствовал бы, ведь Никии-старшей уже не было в живых. Ну а ты… Ты же несколько раз мне отказывала! И что в итоге?..
В итоге, ты выбрала не меня, а его, этого халдея Набуэля! Всего лишь князька… А по сути безродного выскочку! А ведь ты же могла стать ассирийской царицей! Ца-а-арицей великой Ассирии! Э-эх, что же ты наделала, Аматтея?!»
Ашшурбанапал уже знал практически все стихи лидийки наизусть. Поначалу именно её творчество привлекло его внимание к ней. Ведь Ашшурбанапал тоже занимался с ранних лет сочинительством, хотя и не мог претендовать на такой удивительный успех, каким пользовалась Аматтея. Её стихи знали и сложенные на них песни распевал народ. Их теперь пели повсюду: и в столице, и в больших городах, и даже в самых отдалённых уголках империи. Это уже потом, общаясь с ней непосредственно, Ашшурбанапал влюбился через стихи и в саму Аматтею, и даже на какое-то время они сблизились, и он хотел жениться на ней, но что-то пошло не так, что-то случилось непредвиденное, и она вдруг изменила к нему своё прежде благожелательное отношение, а потом… после того, как несколько раз она отвергла предложения стать его женой, и вовсе сбежала под покровом ночи из Ниневии. И вышла замуж за халдея.
Теперь она как заноза сидела в его сердце. И вытащить эту занозу он никак не мог.
Ну и боль, вызванная её изменой, не давала Ашшурбанапалу до сих пор покоя. Эта боль терзала его.
***
Послышался какой-то шорох за спиной, а затем кто-то деликатно закашлялся.
Ашшурбанапал нехотя оглянулся.
Он не ошибся. Его как всегда потревожил долговязый Азимильк. «Царица-мать была права, у его секретаря настоящий талант появляться неожиданно и совершенно не вовремя,- раздражённо подумал про Азимилька Великий царь. - И даже здесь, на крыше, он умудрился меня найти! И оторвать от размышлений.»
- Ну что у тебя? - недовольно спросил своего секретаря Ашшурбанапал.
- Послание от губернатора Ура и Приморья, - ответил Азимильк.
- Что-то у него случилось?
Азимильк кивнул бритой головой.
- Ну, продолжай! Я тебя слушаю!
- Бел-ибни сообщает… - и Азимильк начал зачитывать послание, - лес, который привезли из Финикии в Дур-Халдайю для строящихся трирем, сгорел. Сгорел он ночью. Весь. Подчистую.
- Что-о-о?! – от услышанного Великий царь вздрогнул. - Да он же не просто так загорелся?! Его же подожгли! Этот лес не сам по себе сгорел!
- Да, разумеется, государь… Скорее всего его действительно подожгли, - подтвердил предположения Великого царя его секретарь.
Ашшурбанапал нахмурился и сжал кулаки:
- Э-э-э, это случилось не с проста! Видят боги! Кто-то это сделал… И сделал явно преднамеренно!
- Бел-ибни тоже так думает. Он сейчас занят расследованием…- добавил от себя секретарь. - И он просит у тебя, государь, восполнить ему потери в материалах, и в лесе, прежде всего, чтобы продолжить строительство этой очень важной Южной флотилии.
Ашшурбанапал распорядился это сделать и надумал пойти отдыхать.
Он утомился и его уже начинало клонить ко сну.
***
Однажды днём сторожевой на башне Аваля подал сигнал, что в море им замечен целый караван судов. Вначале все изрядно напугались, узнав об этом, но вскоре разобрались, что это плыли к острову не ассирийцы. Суда направлялись не с Севера, а с Северо-Востока…
Долгожданное событие свершилось.
В порту столицы Дильмуна пришвартовалось пятнадцать эламских судов, на которых находилось почти две тысячи отборных воинов. Когда они стали по трапам сходить на берег и начали выстраиваться в четыре шеренги, островитяне встретили их с восторгом. Этим воинам женщины и дети стали подносить воду и что-то из еды. Теперь даже сомневавшиеся преисполнились уверенности, что можно будет отбиться от предстоящего ассирийского вторжения.
Набуэль и его дядя определили новоприбывших воинов на постой, но князь не собирался на этом успокаиваться и продолжал готовиться к обороне. У арабов из соседней Аравии закупалось в прок продовольствие, финики и вяленое мясо, а также рыба. И ещё тщательнее восстанавливались укрепления, причём не только столицы острова, но и трёх самых крупных поселений, располагавшихся на севере Дильмуна.
Вокруг этих поселений возводились настоящие стены.
***
Царский дворец в Сузах располагался в верхней части города, к северу от центра эламской столицы. Его выстроили на высокой платформе, и он походил на месопотамские дворцы. Семьдесят лет назад его подновили и обнесли новой двойной стеной. Он утопал в зелени разросшихся платанов и кипарисов, и хотя и уступал Северному в Ниневии и Главному в Вавилоне по своим размерам, но тоже был достаточно внушительным. В нём на женской половине имелось аж сто двадцать комнат разной величины. В одной из них, в самой большой, сейчас находилась Хилина.
Это теперь с десятью прилегающими комнатами были её личные апартаменты. У них был отдельный вход и их обставили по её желанию. Причём Таммариту на этом деле не экономил и их обставили с царской роскошью.
***
Хилина лежала на ложе и перебирала драгоценности, которые разместились на круглом бронзовом подносе и которые ей утром принесли в качестве очередного дара от по уши влюблённого в неё Таммариту.
Вскоре появился и сам даритель.
- Ну, как тебе эти драгоценности, душа моя? - спросил свою новую пассию, то есть, свою новоиспечённую главную супругу и хозяйку в царском гареме Таммариту.
- Ну что сказать? – Хилина состроила на лице равнодушное выражение, - В общем-то они неплохие. Ну, да, очень даже некоторые из них неплохие. Особенно мне приглянулись сапфиры. Те, что синие. И рубины… Они тоже ничего.
- Заметь, дорогая, какой чистоты эти камни! - продолжил нахваливать свой подарок Таммариту. - Как в них свет преломляется?! Эти камни очень редкие у нас. А почему? Да потому, что они из далека.
- Они, наверное, из Индии? – переспросила Хилина.
- Ты угадала. Из Индии! – подтвердил предположение супруги царь Элама. - Только там находят такие большие сапфиры и прочие редкие драгоценные камни! И только там их так умеют обрабатывать! Индийские ювелиры - лучшие в мире!
Хилина примерила на свой палец золотое кольцо с особенно крупным рубином густо алого цвета и у неё невольно вырвалось:
- О-о! Замечательное украшение! Благодарю, дорогой.
Таммариту подставил щёку для поцелуя и без особого вдохновения Хилина приложилась к ней, причём она постаралась не попасть губами в огромную родинку на лице эламского царя, которая была шершавой и её поэтому особенно раздражала.
Когда Таммариту ушёл, Хилина вызвала служанку и приказала передать конюхам, что бы те незамедлительно подготовили ей колесницу для выезда.
***
Через час Хилина покинула Сузы и вскоре она добралась до загородной усадьбы визиря, располагавшейся в северном пригороде эламской столицы.
Индабигаш уже ждал её. У него для её встречи было всё приготовлено, но Хилина не захотела есть. Она призналась, что пока добиралась до визиря, попала в небольшую пыльную бурю, и поэтому она пожелала с дороги поплескаться в бассейне. И уже после бассейна, посвежевшая и в приподнятом настроении Хилина и визирь тут же уединились в опочивальне. И там занялись, как всегда, любовными утехами.
Хилине нравилось заниматься этим именно с Индабигашем. Потому что этот молодчик умел почти всё и ничего не стеснялся. Они хорошо дополняли друг друга. Причём во всём, а не только на ложе.
Лишь через несколько часов они угомонились, после чего Индабигаш обратился к любовнице-куртизанке:
- Вина не хочешь?
- Можно. После этого я всегда хочу пить.
- Какого пожелаешь?
- Ну, ты же знаешь, что я предпочитаю финикийское. И мне не надо его сейчас разбавлять водой.
- Есть из Арвада. Трёхлетней выдержки. Моё лучшее. Устроит?
- Пойдёт! Его и налей.
Индабигаш и Хилине и себе налил охлаждённого вина. Они выпили.
Индабигаш поцеловал в оголённое плечо любовницу и спросил её:
- Таммариту всё-таки надумал выступить?
- Всё готово. Где-то через неделю, а может через две его армия направится к границе.
- За последние годы в четвёртый раз эламиты вторгаются в пределы империи. В четвёртый уже!
- Ну и что?
Индабигаш язвительно скривился:
- Да-а, не-ет, ничего… Но только потом они постоянно убегают. Убегают как побитые собаки, поджав хвост и скуля. Всё это повторяется раз за разом. И ты думаешь, что это наступление, как-то поможет восставшим?
- Ну, Шамаш же по-прежнему держится в Вавилоне. Если к нему вовремя придёт помощь, всё может поменяться. Я ещё думаю, что у него не всё потеряно…- как бы размышляя вслух заметила куртизанка.
- Ты что, ты так действительно думаешь? – удивился этим словам Индабигаш.
- Ну а что? - продолжила куртизанка. - У Вавилона ведь самые высокие и самые крепкие стены, и там внутри города тысячи, десятки тысяч решительно настроенных защитников.
Индабигаш в ответ цинично и уже довольно-таки громко рассмеялся:
- Ха, ха-ха! Таммариту – просто глу-у-упец! Совершеннейший! И он допускает роковую ошибку. Или его заставили её совершить? А-а? Признайся, это ты его надоумила пойти на этот шаг?
Хилина в ответ промолчала.
Её любвник, конечно же, обо всём уже и без её признания, догадывался.
Индабигаш после некоторой заминки продолжил:
- Я вот что думаю…Эламу не следует показывать когти и задирать ассирийского льва. Я, конечно же, под львом подразумеваю прежде всего Ашшурбанапала. Потому что он не просто царь Ассирии, а он Великий правитель. Безусловно самый могущественный на сегодня! И он подобной выходки не простит! И е-ещ-щё…я так же считаю, что сводный брат Великого царя уже всё проиграл. У него нет никакой надежды выпутаться из той передряги, в которую он сам же себя и загнал.
Хилина не хотела соглашаться и передёрнула плечами:
- Никогда нельзя терять надежду. Это я усвоила ещё с юности…
- Ты так полагаешь?
- Я в этом уверена! И по-отом… - Хилина немного подумав, продолжила излагать свою мысль: - А может выступление в этот раз эламской армии окажется всё же удачным, и она совместными усилиями с вавилонянами сумеет разгромить армию империи… и отгонит её от стен столицы Мира!
- Ну, ну, - усмехнулся в ответ эламский визирь. И было видно, что он по-прежнему очень недоверчиво относится к тому, что сейчас ему излагала его любовница. - Пока что всё в противостоянии Элама с империей заканчивалось не лучшим образом! Чем закончил тот же Теуман? Напомнить? Ну а его преемник Хумбан-никаш? И тот и другой в итоге потеряли свои непутёвые головы! И боги им не помогли! Слу-у-ушай, - Индабигаш приподнялся с ложа и, притянув к себе куртизанку, пристально посмотрел в её глаза: - А зачем тебе надо было подталкивать на этот шаг царя? Признайся мне! Ну-у-у!
- Отпусти! - передёрнула плечами Хилина. - Мне больно…
Индабигаш ассирийку не отпускал.
Она произнесла настойчивее:
- Ну, отпусти! Останется же синяк. Ты об этом подумал? Что я скажу Таммарити?
Индабигаш её всё-таки отпустил, и тут же произнёс:
- А-а, впрочем, ты можешь и ни в чём не признаваться! Мне и так всё понятно! Ты действуешь не в угоду Шамашу, и не на пользу Таммарити и Эламу, а помогаешь… своему Красавчику! Ведь так?
- Ну, может быть и так…-невольно вырвалось признание у распутной красотки.
- Для чего это тебе? – спросил Индабигаш. – Ты хочешь перед ним выслужиться?
- Я ничего не намерена тебе объяснять, - резко оборвала любовника Хилина.
Индабигаш хотел ещё что-то сказать, но Хилина поднялась с ложа и вышла во двор, чтобы вновь окунуться в прохладную воду бассейна.
Визирь вышел вслед за ней.
***
Сидя у края прямоугольного бассейна, облицованного камнем, он наблюдал, как Хилина плавала. Она долго не хотела выходить из воды. Затем она всё-таки выбралась из бассейна и стала насухо вытирать себя и свои длинные распущенные волосы.
Она стояла к нему спиной.
Рассматривая её совершенное тело, отличавшееся молочной белизной, Индабигаш вновь захотел близости с куртизанкой. А ещё он вдруг почувствовал прилив ревности, но ревновал он свою любовницу уже не к эламскому царю, не к этому ничтожеству Таммарити, а к халдейскому князю, к Красавчику.
Было видно, что она до сих пор вздыхала по нему.
И всё делала в его интересах.
***
Карлику доложили, что 40-тысячная эламская армия направилась на Запад. Вначале Мардук-апла-иддин даже не поверил этому сообщению, но, нет, вскоре он убедился, что всё было именно так.
Всё верно! Не раз уже битые в хвост и гриву эламиты вновь кажется сошли с ума и дерзнули двинуться на Вавилон! То есть, они опять задирали по серьёзному Ассирию.
Мардук-апла-иддин хорошо понимал, что, не смотря на то, что из Элама выступила не такая уж и большая армия, но она ни в коем случае не должна была дойти до Вавилона, а иначе… В столице Мира ещё находилось несколько десятков тысяч своих вояк, не считая гораздо большего количества ополченцев, и если до них дойдёт весть, что к ним подходит подмога извне, то это придаст им второе дыхание и может даже вдохновить на отчаянные действия, которые как минимум очень осложнят положение ассирийцев.
Сейчас под Вавилоном решалась судьба всей кампании, а у карлика там имелось не больше ста тысяч воинов, так как остальные осаждали другие города Вавилонии или же стояли в уже захваченных гарнизонами и охраняли границу.
Карлик вызвал своего доверенного генерала.
***
Белшарицар появился тотчас.
- Только на тебя я сейчас могу положиться, - произнёс карлик, когда в его шатёр вошёл молодой генерал. - Возьмёшь два-а-адцать тысяч... нет, двадцать пять тысяч пехоты, сто сорок колесниц и четыре тысячи скифов, и выступишь навстречу эламитам. Они не должны прорваться к Вавилону. Ты понял меня?! Хоть вывернись наизнанку, но выполни мой приказ.
Белшарицар на этот раз неожиданно попытался если и не возразить, то всё-таки усомнился в возможном исполнении приказа Мардук-апла-иддина:
- Я, разумеется, постараюсь выполнить твой приказ, командующий, но мне кажется…
- Что-о-о? Что-то ещё?
- Не мало ли сил ты мне для этого даёшь?
- Больше не могу, - ответил карлик,- ты уж пойми меня, Белшарицар. Но зато я тебе отдаю лучших! У тебя будут лучники скифы! А это особенно отменные вояки, каждый из них стоит троих обычных воинов. И я очень надеюсь на тебя, Белшарицар… Не подведи меня!
Генерал больше ничего не сказал. Он резким движением отдал честь и поспешно вышел из шатра командующего.
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443