Когда я учился в университете в конце 2010-х, постмодернизм был в моде. Деконструктивистский подход к научному знанию пользовался большой популярностью в гуманитарной среде. Точно так же, как в естественных науках мерилом успеха было защитить докторскую по физике, в гуманитарной среде (в которой получал образование и я) на слуху были те, кто интересно применил идеи постмодернизма. Вот только всякий раз после прослушивания подобных докладов - я иногда посещал защиты докторских - или чтения «светил» постмодернизма, я чувствовал досаду за потраченное время.
Первая проблема с постмодернизмом заключается в том, что никто не может дать ему внятного определения. Какой словарь ни возьми, выходит, что это либо отрицание модернизма, либо широкое течение, вмещающее сразу несколько разных областей - философию, эстетику, искусство и т.д. Иными словами, четкого определения нет. Ладно, давайте посмотрим на то, что постмодернисты вообще говорят. Взяв работу одного из философов этого направления, Феликса Гваттари, можно прочитать следующее:
«…нет никакого двояко-однозначного соответствия между линейными значащими связями, или архиписьмом, в зависимости от автора, и этим многомерным машинным катализом. Масштабная симметрия, трансверсальность, недискурсивный маниакальный характер их экспансии: все эти измерения заставляют нас выйти из логики исключенного среднего и подталкивают нас к тому, чтобы отказаться от онтологического бинаризма, который мы уже критиковали».
Вы что-нибудь поняли из этого абзаца? Конечно, можно сказать, я вырвал слова из контекста, но даже тогда сам текст был бы связным. Здесь мы имеем дело с какой-то мешаниной псевдонаучных и философских слов, которыми текст буквально перегружен. А перегружен он с единственной целью - произвести впечатление на читателя высокопарным стилем.
Но это еще не все. Постмодернисты еще и любят переиначивать смыслы. Есть такая автор-феминистка Люс Иригарей, которая в одной из работ заявила, что уравнение Эйнштейна «E = mc2» обладает половыми признаками. Откуда они там взялись? А дело в том, что Эйнштейн, по мнению автора, ставит скорость света в привилегированное положение ко всему остальному. Вот так - у законов физики, оказывается, есть половые предпочтения. Или взять тезис той же Иригарей о механике жидкостей. Она считает, что физика твердых тел также находится в привилегированном положении перед физикой жидкостей. Физика твердых тел ассоциируется с мужским началом, тогда как физика жидкостей - с женским. Поскольку женщин угнетали, выработать адекватную модель последней не удалось. Отсюда - нерешенная проблема с турбулентностью.
Думаю, абсурд вышеизложенного очевиден. Проблема с турбулентностью не в том, что жидкости, по аналогии с женщинами, угнетали, а потому что потоки представляют из себя сложную систему и требуют сложных уровнений (вроде уравнения Навье - Стокса).
Подобных примеров можно привести довольно много. Любимый прием постмодернистов это завернуть идею или концепцию из естественнонаучной области так, чтобы это выглядело умно и необычно. Тем не менее, с точки зрения смысла такой текст представляет собой 0. А то и -1, потому что еще приходится прикладывать усилия, чтобы пробовать этот смысл найти. Иными словами, постмодернисты просто играют в языковые игры. Их задачей является построение языковых конструкций, которые тут же подвергаются их же критике, затем снова что-то возводится и т.д. Абсолютной истины нет, все преходяще, а значит, можно писать что угодно.
Так вот, с этой точки зрения, постмодернизм в художественной литературе имеет право на существование. Падение большинства культурных табу еще к началу XX века привело к неограниченной свободе, в которой искусство начало задыхаться. Литературе - и другим видам искусства - ничего не оставалось, как обратиться к самой себе. Метатекст и игра с читателем увлекают в рассказах Борхеса или романах Умберто Эко. Из наших авторов интересно играет в постмодернизм Пелевин. Еще можно удачно объединить принятую в литературе структуру мифа с комплексностью повседневной жизни. Ярким примером служит «Улисс» Джеймса Джойса - читать его невозможно, но усилие автора вместить день из жизни одного ирландца в формат баллады Одиссея заслуживает хотя бы уважение.
Но это художественная литература, творчество. Читая такие тексты, сразу понимаешь, что имеешь дело с выдумкой. А философы замахиваются на то, чтобы управлять умами и серьезно о чем-то рассуждать. В такими условиях языковые заигрывания есть не более, чем шарлатанство. Именно это и показали ученые, теперь уже настоящие - физик Жан Брикмон и математик Алан Сокал - в книге «Интеллектуальные уловки». В ее основу лег эксперимент Сокала. В 1996 году он захотел проверить, пропустит ли влиятельный академический журнал «Social Text» статью, которая по смыслу представляла собой сущую околесицу, но при этом включала все нужные словечки и стилистические приемы постмодернизма.
В тексте Сокал намеренно перевирал физику, что бросилось бы в глаза любому, кто с ней мало-мальски знаком. Тем не менее, текст прошел редакторскую проверку и был опубликован. Главным было соответствие идеологии, остальное уже неважно. Когда Сокал выпустил следующую статью, теперь уже разоблачающую, «Social Text» ее уже не опубликовал. Тем не менее, смеялось все научное сообщество, а редактор Эндрю Росс «удостоился» Шнобелевской премии.
Так что, если в университете вас будут пытаться увлечь постмодернизмом, попросят писать статьи с этого ракурса, лучше держитесь подальше. Постмодернизм уместен только в искусстве, и то в определенных дозах. Все остальное - не более, чем шарлатанство.
***
Если вам понравилась статья, вы можете поставить отметку «нравится». Если есть с чем поспорить, пишите в комментарии - мне интересно альтернативное мнение. Также вы можете подписаться на канал. Я пишу материалы о науке, истории и психологии.