17 апреля 1930 года на улицы Москвы вышли тысячи, чтобы попрощаться с поэтом Владимиром Маяковским. Яблоку негде было упасть, милиция стояла в оцеплении, протиснуться было невозможно. Люди были даже на крышах, фонарях, в транспорте давка.
Историк В.Фортунатов писал:
«Его хоронили в течение трех дней. Пришло 150 тысяч человек. Когда его везли на бронированном автомобиле, не было ни одного цветка. Это интересная деталь. Был только венок. Он был металлический, собранный из молотов, маховиков и винтов. И на этом венке было написано «Железному поэту – железный венок».
То есть он со своим ростом, голосом, манерой чтения и стихами воспринимался многими как железный человек. Я не знаю, как в нашей истории дальше пойдет дело, мы по крайней мере знаем два века в истории культуры – это Золотой век и Серебряный век. Но я думаю, что Советский век в культуре – это век Железный».
Юрий Олеша вспоминал:
«Если бы он знал, что так его любят и знают, не застрелился бы».
Смерть поэта
14 апреля 1930 года Маяковский свел счеты с жизнью в комнате на Лубянке, куда приехал с молодой актрисой Вероникой Полонской — у пары был длительный роман. Девушка была замужем за довольно известный артистом Яншиным. Тонкости отношений известны только со слов самой Полонской.
Со слов Полонской, Фортунатов писал:
«Он запер двери, спрятал ключ в карман и стал требовать, чтобы я не ходила в театр и вообще ушла оттуда. Плакал. Я спросила, не проводит ли он меня.
Нет, сказал он, но обещал позвонить. Еще спросил, есть ли у меня деньги на такси. Денег у меня не было. Он дал 20 рублей. Я успела дойти до парадной двери и услышала выстрел.
Я бросилась к нему, я повторяла «Что вы сделали?». Он попытался приподнять голову, потом голова упала, и он стал страшно бледнеть. Появились люди. Мне кто-то сказал бежать и встречать карету скорой помощи. Выбежала, встретила, вернулась, а на лестнице мне кто-то говорит: «Поздно, умер».
А был ли суицид? Это официальная версия, но есть и другие.
Версия о том, что Маяковский застрелился из-за личных отношений стала главной, в нее поверили. Но слухи гласили о том, что в этой истории немало неясных моментов. Дело быстро закрыли, а курировал расследование Яков Агранов — его называли «палачом русской интеллигенции». Его уже винили в смерти Николая Гумилева. Зачем было убивать Маяковского? Агранов находился в любовной связи с Лилей Брик.
Культуролог и писатель Андрей Столяров писал:
«Но уже тогда стали возникать слухи, что в смерти Маяковского слишком много загадок. То ли он застрелился от неразделенной любви к Лиле Брик, которая его все-таки оставила.
То ли его убили чекисты, поскольку в этот момент начались разногласия Маяковского с советской властью. То ли это было временное умопомешательство – у Маяковского были такие приступы. То ли его застрелила сама Вероника Полонская.
И тем не менее слухи остаются слухами. Уже в наше время была проведена очень серьезная современная экспертиза, которая достаточно убедительно показала, что Маяковский все-таки застрелился сам».
Странности и противоречия
Согласно официальной версии, орудием, которое использовал Маяковский, был маузер. Поэт выстрелил себе в грудь. Есть одно «но» - пуля оказалась не подходящей, она была выпущена из другого пистолета.
Имеется довольно детальное предсмертное письмо. Оно датировано 12 апреля, свои действия Маяковский объяснял довольно внятно. Проще говоря — к суициду он готовился, выстрел не был случайным решением, принятым на эмоциях. Снова проблема: почему-то текст написан карандашом, если автор все для себя решил. И почему он ждал целых два дня?
В тексте говорилось:
«В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте, покойник этого ужасно не любил…».
Версия с убийством выглядит на фоне всех этих странностей довольно логичной. Поэта мог застрелить некий чекист, а затем скрыться через черный ход. Он же подложил записку. Возможно, убийство готовилось на 12, а не на 14 апреля.
По поводу оружия: в деле фигурировал браунинг. Маузер куда-то исчез. А подарил Маяковскому его якобы… Яков Агранов, они были знакомы. Еще один слух многим не давал покоя: Лиля Брик жаловалась, что не может отделаться от Маяковского. И некто решил проблему довольно радикальным способом.
Андрей Столяров отмечал:
«Власть Лили Брик над Маяковским была необычайной. Вот с этого момента все свои стихотворные произведения, за исключением только поэмы «Владимир Ильич Ленин», он посвящал только ей. Познакомившись с Лилей, Маяковский уже не смог уехать из Петрограда. Он сначала поселился в гостинице, потом поближе к Брикам на Надеждинской улице (сейчас это улица Маяковского), а когда Брики перебрались в Москву, он много лет жил с ними в одной квартире. На дверях так и было написано: «Брик. Маяковский».
Лиля
Этот год был для Маяковского непростым. Во Францию его не выпустили, отношения с властью обострились, на выставку «20 лет работы» не пришел никто из видных деятелей культуры.
Но главной причиной печали называют Лилю Брик. У них был бурный роман длиной в 15 лет. Она была замужем, что не мешало ей, ее супругу и Маяковскому жить втроем.
Любая прихоть Лили выполнялась без лишних разговоров. Она осознавала свою власть и пользовалась ею. Конечно, она была музой, но и личным палачом поэта.
Столяров отмечает:
«Любила ли Лиля Брик Маяковского – это вопрос. Во всяком случае, свидетели вспоминают, что она достаточно равнодушно говорила: «Володе полезно страдать. Вот он помучается и напишет хорошие стихи».
Или жаловалась: «Володя такой скучный, он даже не устраивает мне сцены ревности». Фаина Раневская позже вспоминала, что она однажды встретила Лилю Брик и та очень долго и страстно говорила ей об Осипе Брике. Сказала даже, что ради него она готова отказаться от всего. Раневская тогда спросила: «Отказались бы и от Маяковского?». И Лиля ни на секунду не задумываясь ответила, что и от него отказалась бы.
Складывается ощущение, что для Маяковского это действительно была любовь, удар молнии, а для Лили Брик это был просто один из многих любовных романов. Возможно, самый яркий, самый исторический, значимый, но все же один».
Маяковский пытался устроить личную жизнь с другой — Татьяной Яковлевой, красавицей-манекенщицей. К ней он и собирался во Францию, но не сложилось.
Поэт был непростым человеком, как и любая творческая личность. Он писал:
«Все чаще думаю – не поставить ли лучше точку пули в своем конце».