Эйслин.
Покидая стены Хабессе, Эйслин не скрывала довольной усмешки. Все прошло не просто идеально - совершенно, точно сами боги взяли ее судьбу в свои руки. Она искренне надеялась, что ее стоны достигнут ушей слуг и те доложат Танис об измене Реймса, но то, что сама Величество застукала их в кровати было подарком небес. Пришла бы она на несколько минут раньше...
Реймс и правда был хорош. Вспоминая о нем, Эйслин все еще чувствовала сладкую истому. Она не насытилась им. Плоть ее все еще горела, требуя погасить этот жар. Повернувшись к Джиму, она бросила на него задумчивый взгляд. Нет, она не позволит ему войти в себя, возможно, под сердцем она уже носит ребенка Реймса.
Всю дорогу до Хабессе она добавляла в воду корень снежного хвойника, который даже жрицам из Пернетте мог бы вернуть способность к зачатию. Семя должно было прорасти. Это был ее единственный шанс понести дитя Вилландерта. Теперь, застигнутый Танис, он, точно жалкая сучка на псарне, подожмет хвост и будет служить своей госпоже. А больше всего она мечтает отбить юг.
Пусть попробует. Танис не придумает ничего лучше, чем вернуться в Эстерхази, чего Эйслин так страстно желала. Вместе с Этельстаном они подготовят войска к маршу. Хестия приведет людей несколькими днями позже, чем первые отряды табунников провинившегося царя войдут в Эстерхази. Замок в ужасном состоянии. Взять его можно за час. Пока табунники будут отбиваться от войск Хестии, войско из Аграхара незамеченным окажется в Вольных землях. Они возьмут оплот в кольцо.
Как же приятно будет держать Танис в осаде. Они разобьют свой лагерь в королевском саду, он огромен, и в их распоряжении будут фрукты и чистая вода. Люди в замке продержатся не дольше недели. Неделя войны! Даже Вирана не побежала так легко.
Реймсу придется стать ее мужем. Если она и вправду беременна, то у него не будет выхода, если же нет, будет достаточным продержать слух об их свадьбе то время, что Генрих и Элдред живы. Затем она передаст Вилландерта Горро. Посмотрим еще, Танис или Реймс продержится дольше.
Если наследника не будет, после смерти Реймса она выйдет замуж за Этельстана. Он красив, силен, в нем есть кровь Вилландертов. И он искренне преклоняется перед ней. Для него Эйслин божество, и он уйдет в тень, позабыв собственные амбиции и желания, если его присутствие будет нежелательным для нее. Он не станет ей изменять.
Эйслин знала, что Этельстан наблюдает за ней в ночь перед входом в Южные земли. Оттого она провела в воде так мало времени. Мысль о том, что за ней следят, была сладка. Она едва сдерживалась, чтобы не позволить себе нечто большее, воспламеняя страсть брата еще сильнее.
С той ночи Горро неоднократно жаловался, что Этельстан перестал бывать в борделях, и отвергает любые заигрывания северянок. Он даже отослал от себя любимчика Дарнена, десятилетнего сына северного вождя Замерана, обладающего огромными глазами и нежным умелым ротиком. Этельстан прежде даже не позволял мальчишке покидать их палатку, а теперь словно забыл о его существовании. Его сердце принадлежало ей одной, и Эйслин была готова использовать это.
Обернувшись, она вновь окинула Джима внимательным взглядом. Как и все табунники он был длинноволос и строен. Тело его скрывала лишь броня из нескольких слоев телячьей кожи. Лишь западники предпочитали железо, здесь же, под палящим солнечным светом или в снегах Севера их доспехи становились бесполезными. Коричневая кожа не скрывала мускулистой груди, стройных ног и сильных рук. Если бы он только отважился соблазнить ее.
Но наверняка ему дали строгие приказы, переданные Реймсом. Ей и так едва удалось уговорить его отправиться в храм Песчаного в крошечную деревушку Малу, в трех днях пути от Аграхара. Жаль губить такое тело, но мальчишке не суждено будет вернуться из этой поездки. В Малу находятся три десятка северян. Если кто-то направится в Аграхар, Эйслин узнает об этом в течение суток.
Ее армию составляли не только люди, племенные жеребцы, но и соколы, способные передавать послания быстрее любого гонца. Какая ирония - птица, символизирующая юг помогает Эйслин завоевать этот самый юг. Она не может проиграть. Южане не примут ни одну из сторон, это будет война Севера и табунников. Но Срединные земли вдвое меньше Севера, а люди слабее. Солнце и мягкий климат сделали их неженками.
Сколько бы Танис продержалась в зимнем Пернетте? Даже в меховых одеждах, а не тонком платье, что носят районак. Да и что можно ожидать от той, что танцуя молится своему богу. Молитвы Севера просты - Ледяной огонь, сжигающий холодом обнаженную плоть. Бросив еще один взгляд на Джима, Эйслин подстегнула Аго в направлении Малу.
Когда спустя трое суток она вошла в Аграхар, ее уже встречали. При виде Этельстана она не сдержала улыбки - молодой красавец сменил одежды на темно-синий халат, что так красиво подчеркивал его золотые кудри и сверкающие голубые глаза.
- Моя районак, - лицо его осветила лучезарная улыбка. Он подхватил Эйслин на руки и помог спуститься на землю. - Дни без вас кажутся вечностью.
- Я тоже скучала, мой дорогой, - она передала поводья конюху, и продолжила путь ко дворцу в компании брата. - Ты все сделал?
- Да, Эйслин. Близнецы уже должны приближаться к Хамбели. А еще мы получили ответ от Хестии.
- Так быстро? - Эйслин надеялась, что в лучшем случае пройдет месяц, пока до них дойдет весточка от тетки.
- Среди наших южан есть бывший птичник вашего покойного отца. Даже революция не заставила его бросить любимое дело. В дар за дом вблизи вашего дворца, районак, он преподнес нам сокола Хаа. Эта птица быстра точно ветер и умна как человек.
- Южане должны знать, что их верность и доброта к нам будут щедро вознаграждены. Найти этому доброму человеку место при дворце и молодую красавицу северянку, что сможет принести ему удовольствие. Пусть его старость пройдет в благе и почете.
- Он образован, госпожа. Мы можем дать ему пост писчего. Это позволит вкупе с его умением обращаться с птицами, еще сильнее ускорить отправку вашей корреспонденции. А из женщин... Вы помните Миреллу? Она служила вам при столе в Камдаззе, - увидев ее утвердительный кивок, Этельстан продолжил. - Ей уже тринадцать. Она хороша собой, а поход научил ее, как ублажать мужчину, но она все еще свежа.
- Делай так, как считаешь лучшим для нас. Но меня волнует иное. До моего уха донеслись тревожные слухи, что со дня входа на юг ты не прикоснулся ни к одной женщине, не говоря уже о мальчиках. Здоров ли ты, мой дорогой брат?
Вопрос смутил Этельстана. Он и прежде, вопреки остальным северянам, старался держать свои любовные похождения как можно дальше от глаз районак. Теперь же, когда он прозрел, даже говорить об этом казалось ему нестерпимым. Внимательный взгляд сестры скользил по его лицу. Он силился найти слова, но обычная уверенность изменила ему.
- Я распоряжусь, чтобы к тебе прислали девушку этим вечером, - Эйслин улыбнулась. - Так что же насчет Хестии, ты мне так и не рассказал?
- Ах, да, - Этельстан выдохнул. - Она обещает прибыть не позже, чем через три месяца. С собой она приведет не меньше тридцати тысяч людей, но это замедлит их путь.
- Ничего страшного. Танис готова ждать еще несколько десятков лет. Дадим ей время вернуться в Эстерхази и успокоиться. Этот город похож на руины. Его взять будет невероятно просто. Ты будешь моим уалтаром Этельстан.
- Я? - он сбился с шага. Подобного северянин никак не ожидал, он привык находиться в тени величественной сестры. К тому же он был слишком молод для того, чтобы возглавить армию северян. Да и после Варросса-регента на Севере не было ни одного уалтара.
- Я доверяю лишь тебе и Горро. Но он слишком любит кровь, чтобы ее жар не затуманил его разум. Пленных будет развлекать он, но войско поведешь ты. И знай, брат, на этом пути мы не можем допускать ошибки.
Каждая из них будет дорого стоить для всех нас. Но твоя цена будет кровавой. Каждый мертвый будет на своей совести. Тебе придется хоронить тех, кого не уберег. Каждый раненный станет объектом твоего внимания. Ты будешь держать их, если придется отсечь им конечности, ты сам перережешь им глотки, если у них не будет шанса выжить.
- Но я никогда не убивал.
- Ты научишься, - Эйслин обернулась, встречая появившийся на площади перед дворцом отряд. Их было всего три человека. Четвертым был Джим, связанный по рукам и ногам. Горро спихнул его с лошадиной толпы, и тот тюфяком рухнул на землю. Тюремщик схватил его за локоть и потащил во дворец, минуя улыбающуюся Эйслин и изумленного Этельстана.
- Пойдем, мой дорогой. Пора сделать из тебя мужчину.
Вместе они миновали анфилады коридоров, останавливаясь возле неприметной двери, за которой начинался спуск в темницы. Эйслин еще не была здесь и оказалась удивлена, почувствовав прохладу, о которой так мечтала. Кажется, она обрела новое любимое место в этом городе. За время их неторопливого пути Горро уже успел устроить Джима на широком деревянном столе, крепко стянув его руки и ноги кожаными ремнями. Теперь он аккуратно срезал с него доспехи. Какое приятное дополнение узнать, что кожу легко берет маннская сталь.
- Эйслин, - Этельстан назвал районак по имени, чего никогда себе не позволял, но это позабавило ее. В какой-то момент Этельстан показался ей всего лишь мальчишкой, и эта новая его сторона не могла не тронуть ее сердце.
- Этот человек вор и преступник. Он пытался завести меня в пустыню, надеясь, что, когда я проснусь наутро в одиночестве, страх и плохая ориентация в пустыне приведут меня к смерти, - Джим замычал, но полоска ткани во рту мешала разобрать его слова. - Этот человек должен быть казнен за попытку убийства члена королевской семьи.
На Севере мы сдираем с них кожу, в Срединных землях их варят заживо из-за наличия запрета на "Золотой цветок", на юге - вспарывают живот. Ты волен сам выбрать, какую казнь хочешь применить к нему. Теперь ты защищаешь меня.
Этельстан затоптался на месте. Все происходящее казалось ему шуткой. Но взгляд Эйслин этом свидетельствовал о том, что она говорит серьезно, и это в первую очередь испытание для него, а не для человека, которого ему предстоит убить.
- Мы на юге, - тихо пробормотал Этельстан. Горро хмыкнул. Он ничуть не сомневался, что Мидир пойдет легким путем. Все еще улыбаясь, он протянул тому кинжал.
- Ты должен резать неглубоко, чтобы не задеть органы и не дать ему быстро умереть, - Эйслин мягко надавила на его руку. Из горла Джима вырвался крик боли, когда из-под стали по загорелой коже потекла тонкая струйка крови. На мгновение Этельстан забыл, что значит дышать. Сердце его отчаянно заколотилось в груди, и он не мог его успокоить. Сосредотачивая все свое внимание на то, чтобы руки не дрожали, он продолжил начатое без помощи Эйслин.
Табунник отчаянно кричал, безуспешно пытаясь вырваться из ремней, но Горро знал свое дело. К тому же для него уже стало обычаем приводить сюда южанок и силой брать их. Ремни ни разу не подводили его. Если бы Эйслин пробыла бы в Хабессе еще некоторое время, он добрался бы и до Серраны, но районак не пожалеет его, если до ее уха достигнет слух о том, как он проводил без нее время с южанками, а за сестру она и вовсе разорвет его на части. Он сам научил ее этому.
- Остановись, - мягко произнесла Эйслин, касаясь Этельстана. От нее не укрылось, как дрожат его руки, но в первый раз она и сама была немногим лучше. - Ты же не хочешь разрезать его член? - на лице ее появилась нежная улыбка, и Этельстану показалось, что он сходит с ума. Как его районак может подобное приносить удовольствие? Или же все дело в том, что она гордится им, тем, что он преодолел себя ради нее.
Между тем крик табунника стал еще отчаяннее. Он вопил без остановки, и эти крики оглушали каждого, кто был теперь в помещении. Этельстан поднял взгляд и понял, что его сейчас стошнит - рука Горро, его хорошего друга, с которым он нередко разделял женщин, торчала теперь в животе пленника.
- Мы должны идти. Я слишком проголодалась за время пути, ты же не дашь мне умереть голодной смертью?
- Все будет готово через несколько минут, пробормотал Этельстан, не в силах оторваться от Горро. Эйслин пришлось коснуться его подбородка, чтобы привлечь к себе внимание брата.
- Пойдем же.
За ужином Этельстан не находил себе места. Мысли о пленнике терзали его и, улучшив момент, северянин покинул зал.
В темнице было сумрачно, горели лишь два факела. Джим все еще был живым. Горро нередко хвастался тем, что при желании мог бы стать превосходным лекарем, потому что знает тысячи способов сохранить жизнь, но Этельстан даже подумать не мог, что истина может быть настолько страшной. Глаза Джима едва фокусировались на нем. Сделав глубокий вдох, Этельстан взял со стола маннский клинок и, раздвинув кожу вонзил его в живот умирающего.
Из горла Джина вырвался стон и он замолк. Кровь хлынула на руки Этельстана, и он поспешно вытащил их, с ужасом осознавая, что даже не понял, когда, точно Горро, погрузил их обе в живот пленника. Пальцы его сжимали окровавленную плоть, отсеченную сталью. Он брезгливо отбросил ее в сторону и отвернулся, встретившись глазами с Эйслин, стоящей в двух шагах от него.
Ее взгляд был полон любви и торжества, точно он был ее долгожданным первенцем. Никогда в жизни ни одна женщина, тем более районак, не смотрела на него так. Все его ужасы развеялись как дым, когда сестра приблизилась к нему.
- Я знала, что ты придешь сюда, мой Этельстан, - ее улыбка была полна нежности. Поднявшись на цыпочки, она нежно поцеловала его. Этельстан замер, не зная, может ли позволить ответить себе на этот поцелуй. Но она не останавливалась, и Этельстан поймал ее губы, жадно проникая языком в ее рот. Эйслин чуть прикусила его губу, точно напоминая, с кем он имеет дело, но пламя страсти уже овладело им. Небеса никогда не были так щедры к нему, как теперь. Лиши они его назавтра жизни, он бы с радостью отдал бы ее. Эйслин уже срывала с него халат. Ее руки скользили по его сильному молодому телу, и Этельстан сам не верил в то, что это происходит на самом деле. Член его напрягся, и Эйслин накрыла его ладонью.
- Ты не войдешь в меня. Не сейчас.
Он лишь сумел кивнуть, понимая, что едва ли сумеет контролировать себя, если она продолжит так его касаться. На мгновение разорвав их ласки, Эйслин подскочила к столу и, выхватив нож легко разделалась с путами, все еще удерживающими мертвого Джима. Отбросив клинок в сторону, Эйслин скинула его тело на пол, занимая на столе то же место, что прежде убитый. Тонкая ткань платья потемнела от крови, но едва ли Эйслин это заметила. Приподняв бедра, она задрала подол, расставляя ноги для Этельстана.
Когда его голова исчезла между ее колен, Эйслин откинулась назад, сжимая доски стола так крепко, что казалось, что те не выдержат. Когда язык Этельстана коснулся ее влажного входа, Эйслин с шипением выгнулась другой. Чтобы Этельстан не творил бы сейчас языком и губами, ей хотелось большего. Ей хотелось чувствовать в себе его твердь, слиться с ним в одном ритме, зарыться лицом в волосах, почувствовать, как он теряет над собой контроль. Но она не могла позволить себе это. Не сейчас, - снова и снова повторяла себе Эйслин, пока ее тихий шепот не превратился в стоны.
Этельстан был хорош. С Реймсом ей понадобилось куда больше времени. Хотя желание обладать Этельстаном было в ней так сильно, что, не получи она его сегодня, завтра одно нежное прикосновение к нему заставило бы ее испытать оргазм. Пока Эйслин пыталась восстановить дыхание, Этельстан довел себя до разрядки, наслаждаясь видом ее широко разведенных колен.
Губы его все еще хранили ее вкус. Все теперь казалось таким правильным, точно с самого начала их путь на юг вел их в эту темницу. На стол залитый кровью, под которым валяется тело первого человека, убитого Этельстаном. Ему не хотелось покидать ее, но Эйслин была непреклонной.
Когда на следующее утро он пришел в ее покои, районак уже не было. На мгновение Этельстан испугался, что сестра теперь станет избегать его, но слуга тотчас развеял его сомнения, сообщив, что госпожа захотела сама наведаться на поля и в сады, посмотреть, как движется работа. Этельстан бросился вслед за сестрой.
Он обнаружил ее в саду, стоящей в своих белоснежных одеяниях под цветущим деревом, названия которого Этельстан не знал. Лепестки белоснежных цветов запутались в ее волосах, и вновь Этельстан подумал, что это существо не может быть человеком. Не может быть его сестрой, в чьих жилах течет та же кровь Вилландертов, как не может быть его любовницей, что вчера стонала от его ласк. Почувствовав его приближение, Эйслин повернулась. В лице ее не было ни смущения, ни разочарования и Этельстан счастливо вздохнул.
- Доброе утро, моя королева. Не думал, что бы будете в саду в такой час.
- У нас много дел, мой дорогой. Слишком многое еще предстоит сделать. Я не хочу войны, я делаю все возможное, чтобы остановить ее, но если она все же случится, мы должны быть готовы.
- Ты ведь хочешь создать союз с Реймсом? – тихо, не скрывая боли в голосе, спросил Этельстан. Он понял это еще раньше, когда Эйслин во второй раз отправилась в Эстерхази, но снова и снова говорил себе, что его шпионы ошиблись, и сестра наведывается куда угодно, только не в Вольные земли. Но теперь, когда она с довольной улыбкой вернулась из Хабессе, все становилось очевидным - скоро ему предстоит служить другому королю, конечно, если для него вовсе останется место рядом с Эйслин. Возможно, она отошлет его на Север, где ему придется становиться ее наместником. Что может быть хуже?
Пока сестра придирчиво рассматривала поля и сады, Этельстан пытался найти слова, способные убедить ее, что меньше всего на свете ему хотелось бы получать высокую должность, что он воин и мужчина, но не правитель.
- Я его создала уже, мой возлюбленный брат. У Вилландертов куда больше прав на престол империи, чем у любой другой династии королей, Вместе, вы владеем этим миром. Остается лишь одно препятствие – Танис. Но, с помощью Реймса, мы минуем и его. Я долго думала по дороге о том, какой станет моя жизнь, когда союз будет заключен.
Многие люди исчезнут из моего окружения, но, вопреки моим прежним размышлениям, ты и Горро должны будете остаться рядом. Горро возглавит тайную стражу. Ты же, брат, станешь моей правой рукой. Запад, Восток, южные пределы будут недовольны той властью, которую мы получим. Снова и снова будут вспыхивать мятежи, о, как же будут гневаться жрецы, когда рядом с храмами их богов будут возникать иные, принадлежащие чужым. Я дам тебе армию, Ты станешь карающей дланью.
– Благодарю, моя королева, - уж лучше так, чем властвовать на Севере.
- Но тык же ты станешь хранителем северных пределов, - продолжала Эйслин, срывая с дерева плод белого персика. Не знаю, когда придет твой день сесть на престол, но на твоем бы месте, до этого дня я бы обзавелась потомством, и дала бы ему воспитание, навыки и знания необходимые для такого положения. Ты мой воин, Этельстан, хранитель, если хочешь, но ты недостаточно суров духом, чтобы самостоятельно принимать решения. Ты никогда не сможешь вырезать поселение, если того будут требовать обстоятельства, А правитель должен суметь и это.
- Я последую любому вашему слову, моя районак.
- Я знаю это, Этельстан, - она протянула ему сорванный плод. – И я ценю это.
Эйслин направилась дальше по саду, а Этельстан замер, провожая ее взглядом. Они никогда прежде не говорили об ее планах, Эйслин не доверяла их никому, и его сердце трепетало от мысли, что госпожа сочла его достойным собеседником. Его губы коснулись нежной кожицы персика, но он так и не успел его укусить. Страшная боль пронзила его икру, и Этельстан покачнулся. Боль была резкой, но тотчас прошла. Должно быть он укололся о какое-то растение. Ерунда.
Внезапно мир перед его глазами потерял четкость очертаний, точно в думе костра. Сердце особенно ощутимо закололо. Этельстан в недоумении вдохнул, но тут же осознал, что его попытка оказалась бесплотной. Все его тело стало точно камень, он не мог пошевелиться. Колени его подогнулись, и он рухнул в траву. Казалось, что по жилам разливался огонь. Это было невыносимо. И он был совершенно беспомощным, неспособным бороться за свою жизнь. Грудь разрывалась от нехватки воздуха, перед глазами все мигало в кровавых вспышках, сознание, точно пульсация, меркло и вновь приобретало ясность, и единственная мысль, острая как маннская сталь, прорезала эту тьму – он умирает. Звуки затихали, его окутывали тишина. Взгляд Этельстана остановился на лице Эйслин, и он умер.
Районак замерла. Она не видела, что произошло, Еще мгновение назад она разговаривала с братом, а теперь он мертвым распластался у ее ног. В ужасе она оглядывалась по сторонам. До нее нередко долетали рассказы о духовом оружии южан, дротики которого пропитаны смертельным ядом. Что стоило Танис проследить куда Джим сопроводил Эйслин? Если Танис это сделала, то сейчас дротик уже может лететь Эйслин в спину. Что же, она не станет ложиться в траву, пытаясь от него укрыться.
Выпрямившись, Эйслин задержала дыхание и медленно направилась ко дворцу. Она даже не взглянула на мертвое тело брата, зная, что не сможет сдержать хладнокровия. Дрожа всем телом, она миновала анфилады комнат. От северян не укрылось ее бледное, искаженное мукой лицо, без кровинки, посиневшие губы, лихорадочно блестящие глаза.
- Районак? – Горро, расталкивая людей, бросился к ней. Взгляд Эйслин с трудом сфокусировался на тюремщике.
- В саду, - лишь Горро расслышал ее слова. Голос не слушался девушку. Закусив губу до крови, она дала себе время собрать остатки сил. Хоть теперь ее голос дрожал, он все же был громче. – Мой брат, Этельстан мертв, – по толпе пронесся ропот. – Горро, мы похороним его по законам юга. И я буду рядом с тобой, когда... – Эйслин вновь осеклась. Не найдя в себе сил, она резко развернулась и быстрым шагом вышла прочь. Добравшись до своих покоев, она заперла дверь и рухнула на кровать.
В следующие семьдесят два дня, традициями юга считающихся трауром, никто из северян не видел свою районак. Только лишь Горро мог входить в ее покои, чтобы принести немного еды, до которой Эйслин едва притрагивалась.
Когда спустя семьдесят два дня Эйслин вышла из заточения, северяне с трудом узнавали свою госпожу. И прежде худенькая, она казалась теперь скелетом, обтянутым кожей. Глаза ее были красными от слез, левая рука время от времени принималась дрожать, а отросшие волосы были рыжими, чего Эйслин себе никогда не позволяла.
Она была похожа скорее на жрицу одного из культов юга, что используют в своих ритуалах дурман и опиум, чем на молодую районак, так легко приведшую их в самое сердце Юга. Не замечая их присутствия, с трудом держась на ногах, Эйслин следовала с Горро в темницы. Запах здесь стоял удушающим. Эйслин зябко поежилась.
На высоком деревянном столе обнаженным лежал Этельстан. Несмотря на прошедшие со дня его смерти семьдесят два дня, следы разложения были едва заметными. Эйслин судорожно вздохнула, прикоснувшись к тонкой ледяной коже. Почему лишь потеряв, мы понимаем, как сильно кого-то любили?
Сейчас она была готова принести в жертву всю свою армию, увенчав их трупы головой Реймса, но боги не отпускают никого из своих чертогов. Подумать только, еще совсем недавно они предавались любви, а теперь он мертв. Губы ее еще хранили вкус его поцелуев, по ночам, во снах, она чувствовала жар его прикосновений.
- Это была нефритовая кобра, госпожа, - в пустоте темниц голос Горро позвучал особенно громко. – Это редкие твари, от их яда нельзя спастись, будь ты даже Ройглао. Простите, - низко склонился он, когда Эйслин метнула на него взбешенный взгляд. – Все произошло очень быстро. Этельстан скорее испытывал ужас, чем страдал. Мы нашли эту тварь. Южанин Клутас умеет обращаться с ними. Мы получили весь ее яд и ввели его в тело вашего брата. Теперь оно сохранится нетленным еще около года.
- Горро, - Эйслин мягко коснулась его руки. – Прошу, не нужно слов. Иди, я все должна сделать сама.
- Но, госпожа....
- Иди, Горро, - ее голос зазвенел. – Он был моим братом. Он служил мне, теперь мой черед.
Тюремщик бросил взгляд на свою королеву. Его районак вернулась. Перед ее силой он трепетал и не смел ослушаться. Эйслин был младше него на девять лет, но порой Горро казалось, что эта девушка такая же древняя и могущественная, как храм Ледяного в Пернетте. Поцеловав ей руку, Горро удалился, моля, чтобы Ледяной вернул его госпоже привычную силу и мужественность, которые ей сейчас понадобятся.
Сама Эйслин в нерешительности замерла над телом брата. Руки ее ласкали светлые кудри, плечи дрожали, хотя она и пыталась удержать слезы. Как бы она хотела, чтобы в этом мире был сейчас человек, который бы мог ее утешить. Ей не хватало этого чувства, там, где прежде было тепло, приносимое в ее душу Этельстаном, теперь осталась лишь пустота. Она потеряла всех. Мать, отца, брата. Единственных людей в этом огромном мире, которые любили ее. Для всех остальных она лишь королева и полководец, ведущий их на войну. И быть ей таковой до конца своей жизни.
Сделав резкий выдох, Эйслин склонилась над телом Этельстана и коснулась его губ поцелуем. Пора.
Маннский нож был холодным, точно лед. Его касание успокоило Эйслин. Коснувшись груди брата, она аккуратно надрезала кожу на животе. Тонкая полоска обагрилась алым, и девушку обдало мерзостным сладковатым запахом гниения. Закашлявшись, она отошла в сторону, пытаясь справиться с позывом рвоты.
За последние дни ее рвало так часто, что она бы просто не пережила нового приступа. Ледяной, лишь терпения и сил. Она должна сделать это. Он сделал это ради нее. Точно так он вспарывал живот Джиму. Какая насмешка богов. Какое страшное наказание.
Собравшись, Эйслин вновь подошла к столу. Она была любимой ученицей Горро. Она не посрамит его. Задерживая дыхание, Эйслин вспорола его живот так аккуратно, как только могла. Она боялась порвать истончившуюся кожу, а потому вырезала органы очень аккуратно, порой не видя вовсе, что делают ее руки. Кровь текла с локтей на белое траурное платье, заливало ноги. Этот запах впитывался в ее кожу, и Эйслин знала, что никогда не сможет отделаться от него.
Работа шла медленно. Шея немилосердно затекла, мраморная шкатулка, в которую она складывала вынутые органы, заполнилась почти доверху. Вернувшись на Север, она перевезет их в храм Ледяного и Этельстан будет покоиться рядом со своими венценосными предками. Тело же его будет покоиться здесь, в Аграхаре, южной столице ее Империи. Последним Эйслин вынула сердце. Оно же будет всегда рядом с ней. Склонившись над позолоченной урной, Эйслин бережно вложила сердце внутрь. Ее закроют крышкой, а смола не даст той никогда открыться вновь.
Смыв с себя кровь, Эйслин направилась в дальний угол комнаты, где лежал тюк свежей соломы, привезенной из Вольных земель. Она никогда прежде не набивала ею тело, а потому поначалу несколько растерялась, с чего начать. Резать же тело ей было не впервой. Солома, смоченная в освященной северной воде вместе с ядом кобры, убившей Этельстана, надолго сохранит его тело нетленным.
Среди соломы были и цветы. Их она собрала в саду на рассвете, когда все остальные спали крепким сном. Эйслин было важно, чтобы частичка ее навсегда оставалась с Этельстаном.
Но среди них был особенный цветок. В отличие от остальных он был совершенно сухим, и уже трудно было определить, какого цвета он был в период цветения. Но Эйслин знала. Она помнила лето, предшествовавшее долгой холодной зиме, унесшей не только жизни тысяч северян, но и разделившей ее жизнь на «до» и «после».
После были лишь годы в ожидании войны. Было одиночество, оружие и кровь. До – была Мария. Мария, что смеялась над грубыми шутками Сканлана, Мария, что неслась в галопе по зеленым полям Срединных земель, не позволяя никому догнать себя. Там, на границе с Восточными землями, она подарила Эрлее этот цветок, золотую розу, что восемь веков украшала герб Вилландертов. Цветок, что был последним подарком матери.
Этот день был самым ярким воспоминанием Эйслин о счастливых днях. Порой ей казалось, что она была лишь свидетельницей этих событий и девочка, рыжеволосое дитя, кружившееся у ног матери, смеющаяся Эрлея бегущая наперегонки с болезненным братом Этельстаном была не ею. Она же – Эйслин. Районак. Наследница. Воин.
Вложив цветок в живот Этельстана, Эйслин вышла прочь из темницы. Горро зашьет его тело и займется остальным, у нее другая дорога. Окровавленная и бледная она вновь шла через толщу северян, и решительный блеск ее глаз не скрылся от них. Их районак вернулась. Юг отнял у нее самое дорогое, и теперь его пески обагрятся кровью южан.
© Энди Багира, Иррьяна, 2013 г.
Все главы:
