Василий Васильевич Верещагин — живописец, писатель, один из самых известных баталистов второй половины XIX века.
Смелый взгляд, здоровенная борода, высокий лоб, статный, плечистый —спорить с таким точно не захочешь. Ладонь, как разделочная доска: палитра с кистью художника в богатырской руке выглядят как-то даже неуместно. Скорее уж сабля, а лучше — меч. Впрочем, Верещагин всю жизнь совмещал и то, и другое, пусть официально и оставил службу почти сразу, как только вышел из морского кадетского корпуса. Погиб он тоже как офицер, на фронте. Одна из известнейших картин живописца — «Апофеоз войны»: под палящим солнцем гора человеческих черепов, над которой слетелись вороны. Всё это он видел сам.
Когда юный гардемарин Верещагин после первого же плавания решил отказаться от военной карьеры, он встретил непонимание. Как же так?! Весь свой кадетский курс он обошел по всем предметам! С таким аттестатом выбрать для дальнейшей учебы академию художеств казалось странным. А причина самоотставки была в мучительной морской болезни и большом желании рисовать. Но сменив строгую форму на просторный халат живописца Василий Верещагин ни на день не забудет, что он офицер. И в этом смысле проявит себя в первой же своей должности. В 1867 году он был военным рисовальщиком при командующем русскими войсками в Средней Азии. Вот такой документ дошёл оттуда до наших дней.
«Во время восьмидневной осады Самаркандской цитадели скопищами бухарцев прапорщик Верещагин мужественным примером ободрял гарнизон. Когда неприятель в огромных массах приблизился к воротам и успел уже занять все сакли, Верещагин, несмотря на град камней и убийственный ружейный огонь, бросился в атаку и своим геройским примером увлёк храбрых защитников крепости».
Надо сказать, что сорокатысячной толпе осаждавших крепость противостоял отряд всего из шести сотен русских солдат. Верещагин повел их в рукопашную, а после, ещё три дня держался до подкрепления. За бесстрашие художника тогда наградили Георгиевским крестом. Сам Командующий, Константин фон Кауфман снял с себя собственный орден и лично повесил на грудь своему рисовальщику. Это единственная награда, которую Верещагин примет и будет носить с гордостью. В дальнейшем он не признавал никаких поощрений, бескорыстная служба Родине и миру были его главными принципами.
Резня в Самарканде глубоко тронула душу богатыря, которая оказалась на удивление тонкой. То, что Верещагин увидел в Азии, изменило всю его жизнь. С тех пор он не пропустил почти ни одного военного конфликта с участием России. Верещагин несколько раз уходил на фронт. Он воевал с оружием в руках и совершал новые подвиги. Но все-таки главная цель офицера-художника была в том, чтобы показать людям всю отвратительность войны. Он стал как бы военным «фотокорреспондентом» и считал так:
«Дать обществу картину настоящей неподдельной войны нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далёка. А нужно самому все прочувствовать и проделать: участвовать в атаках, штурмах, испытать голод, болезни, раны. Нужно не бояться жертвовать своей кровью, своим мясом, иначе картины мои будут не то...Передо мною, как перед художником, война, и я её бью, сколько у меня есть сил, с размаху и без пощады»
У него всегда при себе было два оружия: револьвером он сражался за Родину, а кистями и красками воевал с войной. В полотнах Верещагина часто встречается второй смысл — трагическая изнанка побед и поражений, это сам человек, его жизнь и его горе. Вслушайтесь в названия: «Окружили — преследуют!», «Забытый», «Смертельно раненный».
Чудовищно настроенческая, скорбная картина «Панихида по павшим воинам»: батюшка с кадилом и солдат с библией стоят перед полем. Не сразу понимаешь, что оно сплошь покрыто телами убитых, до белья раздетых мужчин. Они еще не тронуты тленом, но сквозь них уже как будто пророс молодой кустарник. Это тоже из увиденного художником. Верещагин встретил такое зрелище на Балканах после битвы, в которой погиб его брат. Вспоминал, что картину пришлось смягчить. Впрочем, как и многие другие сюжеты, взятые им из реальной жизни. И смерти.
«Я не изображаю милую, красивую войну. Я пишу только, что видел, может быть, несколько поменьше, но никак не больше. Я видел священника, совершающего последний религиозный обряд над кучей убитых, растерзанных, изуродованных солдат, только что пожертвовавших собой на защиту своей Родины. Я слишком близко принимаю к сердцу то, что пишу. Выплакиваю буквально горе каждого раненого и убитого».
Такой честный подход к летописанию войн нравился не всем, включая императора. Из-за череды скандалов, связанных с излишней репортажностью картин, художник в сердцах изорвал и отправил в печку несколько своих полотен. Но его слава, как документалиста, распространилась до такой степени, что англичане однажды сильно испугались верещагинского путешествия в Гималаи. Живописца сочли шпионом, который зарисовывает военные тропы вокруг британских колоний. Газеты писали, что он «кистью прокладывает дорогу русским штыкам». А может быть так оно и было?
В самом начале русско-турецкой войны шальная пуля ранила художника в бедро. Это случилось на борту миноносца с ироничным названием «Шутка». Но рана оказалась совсем не шуточной — Василий Верещагин тогда чуть не погиб. Потом всю жизнь хромал, хотя и поучаствовал еще во многих битвах. Однажды отвоевал у неприятелей упавшего с лошади товарища и вообще, всегда старался быть там, где особенно горячо. Прославленный своей смелостью Генерал Михаил Скобелев так отзывался о бесстрашии Верещагина:
«Я сам храбрый, да со мною немудрено, я же людей за собой веду. Но Василий Васильевич! Кой чёрт его несёт вперёд? Он самый храбрый человек, какого я когда-либо встречал!»
Погиб прапорщик Верещагин тоже на борту боевого корабля. Весной 1904 года его броненосец «Петропавловск» преследовал японцев и подорвался на мине в гавани Порт-Артура. На ту войну он опять пошел добровольцем. Гибели художника и офицера посочувствовал даже противник. Японский писатель Никадзато Кайдзан опубликовал что-то вроде некролога:
«Верещагин кистью старался показать людям, что война — самая ужасная, самая нелепая вещь на свете. Он не искал военных наград, хотел показать людям трагедию и глупость войны, и сам пал ее жертвой. Мы завидуем России, где живет Толстой, а узнав о смерти Верещагина, мы не можем не почувствовать к этой стране уважения и почтения».
Никто, как офицер, не знает столько нелицеприятных подробностей войны и настоящую цену мира. Всю эту страшную правду художник стремился показать людям, красками крича: «Остановитесь!». Это сейчас легко: достал телефон и сфоткал для истории, а баталист-пацифист Василий Верещагин для истории рисовал. И написал (очень часто под пулями) сотни почти документальных картин и этюдов. Больших, как и он сам.
Слушайте программу «Офицеры» в эфире Радио ЗВЕЗДА.