Рассказ Бориса Панкова
По просьбе подписчиков
Мать и дочь Потоцкие проживали в добротном каменном доме дореволюционной постройки на самой окраине полуразрушенного городского квартала. Это был частный дом, перешедший к ним по наследству. Бомбежки обошли их район стороной. Немцы в основном бомбили центр, а также промышленные объекты, которых в этой части города не было. С подходом наступающей Красной армии дочь Ванды Потоцкой — Зоська долго не могла принять решение: уходить ли ей с немцами или оставаться?
При оккупантах она работала официанткой в лучшем городском ресторане и имела множество поклонников среди немецких офицеров.
Покидая город, один молоденький лейтенант, изрядно увлекшийся Зоськой, настойчиво уговаривал ее уходить вместе с ним. Путая немецкие и русские слова, он убеждал, что могут расстрелять красные, поскольку она прислуживала фашистам. Зоська уже решилась уходить с лейтенантом, но отговорила Ванда — пышная брюнетка средних лет с большими выразительными глазами. Зоська была точной копией матери, только, естественно, моложе и стройнее. Недавно ей исполнилось 26.
— Куда тебя понесет, дура, нам что фашисты, что коммунисты... Ты ведь была простой официанткой — судить тебя не за что. Это ты от страха дурь на себя напустила.
Ванда, используя всевозможные мыслимые и немыслимые аргументы, упорно пыталась удержать дочь. Наконец Зоська, почувствовав материнскую правоту, сдалась. Да и бежать с отступающими фрицами было не менее опасно, чем оставаться дома.
После освобождения города от фашистов, Зоську дважды вызывали в комендатуру и, получив от нее письменное объяснение, с миром отпускали. При этом она едва не соблазнила коменданта, но сдержалась, решила не впутываться в новую историю — вдруг немцы вернутся?
Спустя примерно месяц она устроилась работать в городскую столовую расносчицей обедов — возвращаться в ресторан побоялась, чтобы лишний раз «не дразнить гусей», поскольку могли написать донос. Новая жизнь Зоське совсем не нравилась. Она с умилением вспоминала элегантных немецких офицеров, всегда внимательных и любезных, даривших ей французские духи, бельгийские накидки, дорогие швейцарские часы. О шампанском и коробках шоколадных конфет она даже стеснялась вспоминать. Хотелось снова жить, как при немцах: ходить в шикарных туалетах, есть и пить все, что душеньке угодно... Но Зоська считала себя реалисткой и понимала — прошлое не вернуть, и поэтому надо снова искать место под солнцем. Ванда находилась при немцах на ее иждивении, а теперь устроилась контролером в клубе железнодорожников.
Из Германии потянулись эшелоны с демобилизованными. Многие ехали с туго набитыми трофейным барахлом чемоданами. Зоська с выжидательным интересом смотрела на приезжающих и отъезжающих военных. И вот она не выдержала и решилась: стала отыскивать возле вокзала состоятельных, на ее взгляд, пассажиров — в основном офицеров — и предлагать им свои услуги на ночь. Для этих целей нашла ветхую брошенную хатенку недалеко от железной дороги.
Первые ее «опыты» оказались успешными. Ночью, когда подвыпивший клиент крепко спал, Зоська тихо вставала, забирала его вещи и уходила к себе домой. Пострадавший «любовник», проснувшись, обнаруживал исчезновение проститутки и своих вещей... Приходила милиция, составляла протоколы, но воровку найти не удавалось. Кончилось тем, что эту хибару просто снесли. Тогда Зоська решила приводить клиентов к себе домой. А когда те крепко подопьют, выпроваживать на улицу под предлогом, что вот-вот должен вернуться муж. Тут она надеялась на помощь матери, которая должна была в нужный момент появляться, журить ее и пугать возвращением мужа. В финальной части действия полагалась на своего старого знакомого вора Сашку по прозвищу Щур. Пьяного клиента рассчитывала провожать обратно на вокзал, Щуру отводилась роль грабителя. Он должен был по пути в удобном месте внезапно напасть на них, дать в морду клиенту, схватить его вещи, вырвать у Зоськи дамскую сумочку и быстро скрыться. Она с криками и угрозами должна была гнаться за вором и исчезать с места происшествия.
Щур, на ее взгляд, вполне подходил для этой роли. Высокий, широкоплечий, со смуглым дерзким лицом, он внушал ей надежность и достаточную физическую мощь. Зоське он даже немного нравился. Она полагалась на его помощь еще и по той причине, что он частенько ее домогался. Но ворами Зоська как-то брезговала...
Дальнейший расчет был таким. Если клиент заявит в милицию и ее вдруг разыщут, она тоже будет выдавать себя за пострадавшую. Приводить же клиентов собиралась самыми замысловатыми окружными путями, чтобы они не могли самостоятельно отыскать к ней дорогу.
Поделившись планами с матерью, после некоторых колебаний и сомнений со стороны Ванды получила ее согласие. Дело оставалось за Щуром. Излюбленным местом его обитания были вокзал и базар.
Целую неделю Зоська безуспешно обходила эти места, но Сашку, как на зло, не могла найти. Он встретился ей неожиданно прямо на центральной площади города. Зоська с обворожительной улыбкой устремилась к нему.
— Привет, дружок! Что-то тебя давно не видно?!
Поздоровавшись, Щур гордо сообщил, что хапнул хороший куш и вот уже несколько дней развлекается в местных кабаках.
— Саша, а я тебя разыскиваю, у меня к тебе забавное дело, — немного волнуясь, начала Зоська, выговаривая ему над самым ухом и завлекательно играя своими большими черными глазами.
— Какое дело, говори, — нетерпеливо спросил он, с наслаждением трогая ее за талию.
Не обращая внимания на его прикосновения, она ласково добавила:
— Дело хорошее, Саша, только с мокрухой может быть связано. Но ты не бойся, никаких убийств — одно мордобитие.
— О нет, Зося! На такие дела я не пойду, — не дослушав ее, с улыбкой произнес Щур. — Я сейчас, пойми, отдыхаю. Хочешь, давай вместе, и занимаюсь всегда сухими делами, так надежней, погоришь — срок дают маленький. — Щур был изрядно навеселе и слова Зоськи воспринял в шутку. Ему тотчас захотелось куда-нибудь ее затащить.
Зоська разочарованно от него отвернулась.
— Ты, Саша, просто трус. Я удивляюсь, как ты еще не боишься залезать в чужой карман.
Щур ущипнул Зоську за бедро.
— Не волнуйся: я еще подумаю, как тебе помогнуть с «мокрым» делом, а сейчас давай заглянем в кабачок, пропустим по рюмочке. Соглашайся, не пожалеешь.
— Дурак, я тебе хорошее денежное дело предлагаю, но в таком виде с тобой бесполезно что-либо обсуждать! Если проспишься, заходи ко мне сегодня вечерком.
Зоська, предвидя бесполезность разговора, отошла от Щура и, кокетливо помахав ему рукой, еще раз повторила: — Жду вечером, приходи...
Весь вечер она прождала Щура, но тщетно. «Вот воровская сволочь, напился, гад, дрыхнет с какой-нибудь...» — вырвалось у нее в сердцах. Зоська от гнева и обиды не находила себе места. Ей уже начало казаться, что со Щуром ничего не выйдет. На следующий день у нее болела голова, и она никуда не выходила. Вечером к ним кто-то постучал. Зоська быстро подошла к двери и, не спрашивая «кто», отворила. На пороге стоял Щур.
— Ну что, надумал? — проговорила Зоська, пропуская его в дом и едва сдерживая улыбку.
Ванда, увидев Щура, приветливо поздоровалась и удалилась на другую половину дома, чтобы не мешать дочери и ее гостю.
Как только гость уселся на стуле напротив молодой хозяйки, Зоська, завлекательно поглядывая на него, решила начать издалека.
— Значит, ты согласен участвовать в моих делах?
— А что за дела? — будто позабыв про вчерашний разговор нетерпеливо перебил ее Щур.
— Сначала давай выпьем за успех нашего начинания, — Зоська изящно вильнув пышным задом, подошла к буфету, достала бутылку водки и порезанное ровными ломтиками сало, уложенное на тарелке. Поставив угощение на стол, она сказала: — Саша, давай зауди стаканчик, потом поговорим о деле. Не стесняйся, двигайся к столу!
Она налила гостю полный граненый стакан, себе — только половину.
— Почему себе так мало? — произнес Щур, с улыбкой окидывая ее жадным взглядом.
— Мне вполне достаточно этой дозы, — заупрямилась Зоська, — я ведь женщина и много пить мне вредно... К тому же я скоро пойду на дело и приведу сюда клиента.
— Если он один не справится с тобой, я ему потом помогу, — пошутил Щур, лихо опорожнил стакан и с аппетитом закусил.
— Ты что, считаешь меня женщиной легкого поведения? — обиженно возразила Зоська. — Не думай, возможно я с ним в постель и не лягу. Я всегда подвластна только одному, если конечно он понравится мне. А сейчас послушай, что я тебе скажу. Я придумала такую игру...
Зоська, немного волнуясь, быстро изложила смысл задуманного. Щур сделал вид, что не совсем понял сказанное.
— А кто будет в роли соблазнительницы —ты или маменька твоя? Она ведь тоже ничего...
— Я в главной роли. Я ведь тебе, кажется, все объяснила по порядку. Маменька будет меня журить и выпроваживать его из дома. Свою роль ты, надеюсь, усвоил?
2
Щур, улыбаясь, медленно пережевывая сало, промолвил:
— Ну хорошо, допустим я согласен, а что я буду иметь за свой тяжкий труд?
Зоська взволнованно развела руками.
— Все, что принадлежало ему, разделим между нами. Я думаю тебя это удовлетворит?! Кстати, Саша, сало, которым ты сейчас закусываешь, я недавно извлекла из чемодана одного бравого полковника. От любви ко мне он так напился, что пришлось оставить его дрыхнуть в одной хибаре. К сожалению, хибарку уже снесли...
Зоська громко засмеялась и соблазнительно поглядела на Щура. Он жадно заглядывая ей в глаза, ласково прошептал:
— Я подожду, Зоська, той сладкой минуты, когда мы поиграем в туза. Неси карты, я кину на тебя прямо здесь, около постели. А может, сама ляжешь вместо колоды карт? Вот тебе задаток! — Щур небрежно бросил на постель сторублевую бумажку.
Зоська, улыбнувшись, схватила деньги и сунула в карман своего шерстяного жакета.
— Ладно, потом рассчитаюсь с тобой, сначала отдам дань клиенту.
— Нет, после клиента я никаких дел с тобой иметь не желаю! — жестко сказал Щур, проворно налил себе полстакана водки и залпом выпил. Поморщившись, добавил: — Если бы ты, Зоська, не была проституткой, я бы с большим удовольствием взял тебя в жены. Думаю, возражений с твоей стороны не последовало бы. Ведь чем я хуже тебя, если разобраться: ты — вокзальная проститутка, а я — карманный вор. Жизнь нас уровняла. Мы стоим друг друга!..
— Я не проститутка, как ты говоришь, — возразила Зоська. — Я больше тоже воровка, а проституция у меня — приманка.
— Все равно мне отвратительно твое занятие, — зло рявкнул Щур. — Сегодня ты с одним клиентом ложишься в постель, завтра с другим, а я потом копайся в дерьме, как навозный жук.
— Так уж и в дерьме. Мои клиенты были и будут, вполне порядочные люди. И вообще, можешь просто не ходить ко мне. Я не очень в тебе нуждаюсь. Могу и другого найти! — Зоська состроила обиженную мину.
— Ладно, хватит разговоры разговаривать, а то мы можем серьезно поругаться. Ты мне не жена, я тебе не муж. Просто встретились для рискованного дела. — Щур ласково прижал ее к себе и повалил на кровать. Однако Зоська, вывернувшись, резко встала и отошла в сторону.
— Потом, Саша, потом. Сначала надо дело сделать. Не торопись, мой друг, у нас будет вполне достаточно времени для развлечений... — Она внимательно посмотрела на свои ручные часы. — Так, мне пора ехать на вокзал. Вернусь вдвоем. Можешь пока побеседовать с мамой.
— Мама, иди сюда! Я хочу поближе познакомить тебя с нашим гостем, — громко произнесла Зоська, приоткрыв дверь комнаты, куда удалилась ее мать.
— Пусть он проходит сюда, я прилегла. Думаю, ты ревновать не будешь? — послышался голос Ванды.
— Мама, Саша пробудет у нас еще с полчаса и тогда ты его выпусти, а я сейчас ухожу.
Зоська поцеловала Щура в щеку и, хлопнув дверью, вышла. За окнами послышались ее торопливые шаги. Щур осторожно прошел в большую комнату, где находилась мать Зоськи. Ванда Эдуардовна Потоцкая лежала в постели. Она позвала его подойти поближе и предложила не стесняться и присесть около нее. Они приветливо познакомились. Когда он присел на край постели, Ванда спросила:
— Ты женат или нет?
— Нет, — ответил Щур.
— А где же ты живешь?
— На квартире у одной старушки.
Ванда чуть привстала, затем прикрываясь одеялом, села, поправила на голове густые волосы и внимательно взглянула на Щура.
— А сколько тебе лет?
— Недавно сравнялось двадцать восемь.
— Еще совсем молодой. Почти ровесник моей Зоське. А мне уже сорок пять стукнуло. Но я не чувствую своих лет. Мне кажется, что я совсем еще молодая. И так хочется быть постоянно влюбленной...
Щур внимательно смотрел на Ванду и удивлялся, как они с дочерью похожи. «Пожалуй, мамаша нисколько не хуже. Она только попышней. Но это как раз в моем вкусе».
Ванда словно поняла направление его мыслей и тихо проговорила:
— Вот бери в жены мою Зоську, и будем дружно жить. Я вам не помешаю, а наоборот буду предана вашим любовным идеалам. Ты красив, элегантен, и она вполне достойна тебя.
— Мне Зоська очень нравится. Если она согласится быть моей женой, я хоть сейчас готов... Но одно меня очень беспокоит — слишком она увлечена мужским обществом. Боюсь, что порядочная женщина из нее не получится.
— Не говори глупости, Саша. Ты плохо разбираешься в женщинах, а особенно в таких, как моя Зоська, потому что молод еще. Как выйдет за тебя замуж, сразу вся дурь из головы вылетит. Притом, ты будешь зарабатывать на жизнь, а она будет дома сидеть. Хватит ей блудить и заниматься всякой чепухой, не женское это дело.
Ванда чуть откинула с себя пикейное покрывало.
– Не могу, ужасно жарко у нас в квартире.
Щур мысленно сравнил ее с древнегреческой статуей, которую он видел однажды в городском музее и понял, что настало время действовать…
Зоська появилась в доме, когда мать с любовником крепко спали. Она привела с собой армейского капитана. Он деловито, по-хозяйски, поставил два своих тяжелых чемодана в угол и озабоченно спросил:
— Кто еще, кроме нас с тобой, есть в доме?
— Я тебе уже говорила, — покорно и тихо забормотала она, — что живу я с мамой, она уже давно спит и мешать нам не будет, так что располагайся смело. Давай отметим нашу первую встречу. — Зоська поставила на стол бутылку водки, как обычно, порезала кусочками сало и наполнила стаканы.
— Давай, Андрюшка, начнем, время не ждет!..
Капитан не стал медлить, сразу выпил и начал закусывать. Зоська тут же налила ему другой стакан, себе чуть меньше половины. Сделав вид, что выпила, незаметно выплеснула водку под стол. После трех стаканов капитан заметно захмелел и начал ее обнимать и целовать. Зоська с нетерпением ждала, когда, наконец, выйдет мать и начнет играть свою роль. Но та не выходила. Капитан, отпустив Зоську, разделся, лег на постель и начал звать ее к себе. Зоська мысленно начала проклинать мать за медлительность. Однако та и не думала о своей роли. Ванда решила — будь что будет — посвятить ночь молодому любовнику. Дочь со своим хахалем ее уже не интересовали. Зоська все время медлила и ласково убеждала капитана подождать. Она начала неторопливо убирать со стола посуду, специально гремела стаканами и тарелками, надеясь, как ей думалось, разбудить уснувшую мать. Обозленная Зоська ходила от стола к буфету и обратно до тех пор, пока капитан окончательно не осоловел. Он сомкнул веки, повернулся на бок и сладко захрапел. В отчаянном порыве Зоська ворвалась в комнату матери, включила свет и увидела ее и обнаженного по пояс Щура. Ее отчаянью не была предела.
— Сволочи! — закричала в истерике Зоська и, задыхаясь от слез и гнева, начала хлестать мать и ее любовника попавшимся ей под руки поясом от халата Ванды, — вы что, забыли, о чем я с вами договорилась?
Ее трясло, как в лихорадке.
Ванда притворно открыла глаза, хотя она совершенно не спала и слышала все, что происходило в комнате дочери, вскочила с кровати и, защищаясь от ударов Зоськи, побежала в комнату, где спал капитан.
— Мама, одень хоть что-нибудь на себя. Что ты, как в сумасшедшем доме, бегаешь голая! — испуганно прокричала ей вслед Зоська. Щур спокойно лежал, едва прикрывшись одеялом, на кровати и с интересом и страстью наблюдал за дальнейшим развитием событий.
Ванда на ходу схватила свое платье, которое висело на стене у входа в ее комнату и исчезла за дверью, а Зоська, закрыв лицо руками, вздрагивая всем телом, плюхнулась в кресло, стоявшее недалеко от кровати, напротив окна.
Щур встал с кровати, неторопливо оделся и начал успокаивать Зоську.
— Извини, надеюсь мама тебе все объяснит. Я, видимо, сильно захмелел и невзначай задремал.
Он завлекательно улыбнулся и подойдя к Зоське, нежно взял ее за руки.
— Оставь меня, предатель! Я вас с матерью ненавижу. — Последние слова Зоська произнесла как-то по-семейному и это очень его тронуло. Щур остановился напротив нее и деловито спросил:
— Ты что, кого-то привела?
Зоська дерзко посмотрела ему в лицо.
— В отличие от вас, я свои обязательства выполнила. Вон, зайди в ту комнату, посмотри, какой гусь дрыхнет. Теперь по вашей милости спокойно отоспится и унесет свои два чемоданчика с собой. Теперь его никакой армяшка не подымет.
— А если его все-таки поднять, одеть, вывести из дома и оставить где-нибудь на улице? — предложил Щур.
— Я на это не пойду. Он проспится, заявит в милицию. А вдруг он сможет найти наш дом?!
— Ну, тогда пусть дрыхнет, давай считать, что первый блин вышел комом, — лукаво улыбаясь, промолвил Щур.
3
Зоська, оглянувшись на дверь, дерзко засмеялась, встала с кресла, поправила легким движением рук волосы и с иронией добавила:
— Как бы маменька там и капитана вдобавок не соблазнила... От нее все, что угодно, можно ждать.
Ванда все это время находилась в соседней комнате.
— Пойдем посмотрим! — предложила Зоська, показывая взглядом на дверь.
Когда они вошли, Ванда Эдуардовна спокойно сидела за столом и пила чай вприкуску с сахаром. Капитан, раскинувшись на Зоськиной кровати, от души храпел. Как ни в чем не бывало, Ванда ласкательным тоном предложила молодым присоединиться к ней.
— Теперь только и осталось пить чай и наслаждаться храпом, — с презрением во весь голос воскликнула Зоська. — Давайте хоть посмотрим, что у него там в чемоданах. Может быть немножко его попотрошим?
Последние слова она произнесла вполголоса. Ванда удержала ее.
— А если он заявит на нас и приведет с собой легавых? Тогда нам могут кое-что припомнить!
— Короче, надо его будить и попытаться во что бы то ни стало осуществить наш план, — не сдавалась Зоська.
— Саша, уйди в ту комнату, а мы с мамой попытаемся выпроводить этого храпуна.
Щур послушно удалился за дверь. Зоська и Ванда подошли к спящему капитану и начали его тормошить.
— Товарищ капитан! Вы уже приехали. Сейчас ваша остановка. Пора сходить, — резким голосом произнесла Зоська. Капитан вначале только мычал и отворачивался от теребившей его Зоськи. Она начала бить его по щекам, однако это тоже не помогло. Тогда Ванда неистово закричала:
— Товарищ генерал! Товарищ генерал! Вот капитан, кажется, проспал свою остановку!
Капитан насторожился, слегка приоткрыл глаза и, увидев женщин, блаженно заулыбался.
— Пора вставать! Надо идти на станцию, — уже спокойно проговорила Зоська.
— Никаких, — уверенно произнес капитан, усаживаясь на постель. — Я сегодня ночую здесь!
Отчаянные попытки выпроводить гостя не дали желанного результата.
Единственное, чего удалось достигнуть: капитан после некоторых колебаний одел гимнастерку и брюки. Видя более любезное отношение к нему со стороны матери, он переменил объект своих увлечений и начал настойчиво ухаживать за Вандой, постоянно целуя ей ручки. Ванде это определенно нравилось и она первой оставила попытки выставить его за дверь. Лишь Зоська не переставала атаковать упрямого гостя, подтаскивая его чемоданы к выходной двери. Щур в конце концов не выдержал, решив, что без его вмешательства здесь не обойтись. Он вошел в комнату и представился двоюродным братом Зоськи. После некоторых словесных объяснений капитан полностью оделся и попросил показать ему дорогу на станцию. Щур вывел его на улицу и, как настоящий джентльмен, проводил почти до самого вокзала.
Зоська и Ванда все это время испуганно томились в догадках. Они теперь опасались, что Щур может не сдержаться и грабануть капитана, и тот приведет к ним милицию. Однако вскоре в дверь позвонил Щур. Они облегченно вздохнули, когда увидели его без вещей. Уже светало. Зоське надо было вскоре идти на работу. Щур снова захотел остаться с Вандой, но Зоська чуть ли не силой заставила его проводить ее до столовой. Договорились снова встретиться вечером.
Щур заявился к Потоцким совсем запоздно. Он прогуливал последние ворованные деньги и поэтому задержался. К этому времени Зоська уже ушла на дело. Его встретила Ванда. Щур очень обрадовался, что Ванда осталась одна, предвкушая новые страстные отношения. Однако Ванда неожиданно строго и как-то холодно пожурила его за опоздание и как бы в оправдание сказанного, смягчая тон, произнесла:
— Зоська очень волновалась за твой приход и решила тебя не дожидаться, надеясь, что ты все-таки нас не подведешь. Ведь надо, дорогой мой, не только получать удовольствие, но и зарабатывать на достойную жизнь...
Ванда прервала разговор, поскольку за окнами послышались шаги. Они зашли в противоположную комнату и начали прислушиваться. В замочной скважине застучал ключ и вошла Зоська с попутчиком, которого она подцепила на вокзале. Им оказался старший лейтенант с большим чемоданом и сумкой, сшитой из немецкой плащ-палатки.
Ванда и Щур через неплотно закрытую дверь своей комнаты наблюдали за развитием событий. У Зоськи с клиентом снова начались трудности. Он оказался малопьющим, под настойчивые уговоры едва одолел полтора стакана. Затем случилось неожиданное. Клиент снял с себя ремень с кобурой, положил на табурет, грубо повалил Зоську на постель и начал стаскивать с нее одежду. Зоська резко дернулась, вывернулась из-под него и, спотыкнувшись о табурет, упала на пол. При этом из кобуры вдруг выпал пистолет и случайно попал ей под руки. Она вроде бы шутя схватила его и направила на лейтенанта, выговаривая ему быть обходительнее. Однако тот не понял такой неожиданной шутки, вырвал у нее оружие и, в свою очередь, направил его на Зоську.
— А ну раздевайся! Привела меня к себе лясы точить? Становись в позу!
Зоська начала испуганно стаскивать с себя одежду. Но все же медлила, и тогда лейтенант приставил пистолет к ее затылку.
— Быстрей, я говорю!
Ванда, не ожидая такого поворота событий, дрожащим голосом полушепотом обратилась к Щуру:
— Саша, спасай, он убьет ее сейчас. Здесь у меня над дверью молоток лежит. Хватай быстрей и глушани этого наглеца!
Щур пошарил рукой на небольшой полке поверх двери и взял оттуда молоток. Они оба вбежали в комнату. Лейтенант держал одной рукой пистолет, другой стаскивал с Зоськи нижнее белье. Она стояла к нему спиной. Щур быстро подскочил к лейтенанту и ударил его по голове. Вгорячах, однако, не рассчитал удара и проломил ему череп. Лейтенант бездыханно рухнул на пол.
— Саша, ты убил его! — в истерике закричала Ванда.
Зоська, торопливо натягивая короткую комбинацию, испуганно обернулась.
— Что теперь будет? — закрывая лицо руками, с ужасом произнесла Ванда. — Я чувствовала, что это добром не кончится.
Она, плача, обняла дочь:
— Зосенька, Бог наказал нас. Боже мой! Что же делать?
— Ладно, как-нибудь выкрутимся, — приходя в себя, ответила Зоська, щупая дрожащей рукой пульс клиента. Щур как завороженный стоял с молотком на середине комнаты и безучастно наблюдал за происходящим. Он тоже был изрядно напуган.
— Клиент, кажется, мертв — как-то по-врачебному официально и отрешенно промолвила Зоська.
Она набросила на себя халат, вышла в коридор, и притащила старый полосатый матрац. Затем попросила Щура помочь ей снять с него наволочку. Тот положил на стул молоток и неуверенно начал вытаскивать из матраца комья ваты. Зоська схватила наволочку и подошла к лежащему на полу лейтенанту.
— Саша, давай быстренько загружай его сюда. У нас есть маленькая тележка, мы его отвезем к мосту и там бросим в реку. Надо успеть затемно.
\
Ванда, испуганно вытаращив глаза, шепотом произнесла:
— Что вы с ним хотите сделать? А вдруг, он жив?!
— Замолчи, мама! Его не оживишь! Надо как-то выходить из положения...
Зоська и Щур поспешно натянули на труп наволочку от матраца и завязали ее на узел. Ванда, обхватив голову руками, ушла в свою комнату.
— Я очень суеверная, — торопливо проговорила Зоська, поглядывая на Щура, — ты знаешь, как выносят из дома покойников?
— Вперед ногами, — ответил небрежно Щур.
— Тогда пошли! — скомандовала Зоська. Они взяли труп, вынесли во двор, огороженный высоким дощатым забором, и положили его на тележку с надувными колесами. На восточной стороне небосклона начинал бледнеть рассвет.
Сообщники вывезли тележку на улицу.
— Черт меня дернул с вами связаться, вляпался из-за вас в мокрое дело, а за него — вышка, — недовольно гаркнул Щур. Он зло взглянул на Зоську, оттолкнул от тележки и попросил идти рядом, мол, справится сам. Они довольно быстро добрались до старого деревянного моста через реку. Навстречу им дул легкий прохладный ветерок. Примерно на середине моста они остановились и огляделись. Вокруг не было ни души.
— Хватит. Сбросим его здесь, — робко проговорила Зоська. — В этом месте река очень глубокая и его быстро унесет подводным течением дальше за гору.
Они подняли мешок с тележки и положили на узкие перила.
— Ну, царство ему небесное! — с какой-то зловещей иронией проговорила Зоська, и мешок полетел в воду. Раздался шумный всплеск и все стихло, только плавные волны плескались чуть слышно по берегам узкой реки.
4
Возвратившись, они остановились около дома Потоцких, внимательно осмотрелись и вошли во двор, затем поднялись на крыльцо. Зоська настороженно окинула взглядом бетонную дорожку, ведущую от калитки к крыльцу, и все те места, где проезжала тележка. Ничего подозрительного они не обнаружили.
Дома Ванда уже навела порядок: замыла кровь на полу, заправила Зоськину кровать и убрала со стола еду и выпивку. На окнах в комнате были опущены драпировки.
— За вами никто не следил на улице? — Ванда взволнованно посмотрела на дочь и Щура.
— Нет, мама, на улице не было ни души. Мы все проделали тихо. Лейтенант спокойно лежит на дне... А где, кстати, его вещи? — Зоська подозрительно посмотрела в глаза Ванды.
— Они в кладовой. Я их там спрятала. Можем зайти посмотреть.
Ванда прошла в свою комнату, там с правой стороны за платяным шкафом находилась небольшая дверь. Зоська и Щур последовали за ней. Войдя все вместе в кладовую, они окинули взглядом разложенные вещи. На широком досчатом столе лежали трое немецких позолоченных настенных часов, несколько серебряных портсигаров, три рулона дорогой материи, небольшая позолоченная скульптура обнаженной женщины и какие-то солдатские безделушки, сделанные из гильз.
Ванда подошла к небольшой полке возле стола и взяла лежащий на ней сверток из газеты. Развернула и положила его на стол рядом с вещами. Там оказалась большая пачка денег.
— Здесь без трех десяток сто тысяч! — произнесла она взволнованно.
Зоська и Щур, увидев деньги, переглянулись. Щур взял пачку, отчитал пятьдесят тысяч, свернул деньги вдвое и засунул в боковой карман брюк.
— Остальное ваше. Как договорились.
Зоська схватила оставшуюся часть денег и быстро пересчитала.
— Все верно. Вещи пускай мама толкнет на рынке, и выручку мы тогда поделим. Надеюсь, ты, Саша, не возражаешь?
Щур спокойно посмотрел на Зоську, взял со стола три портсигара и распихал по карманам.
— Теперь не возражаю. Это моя премия за риск! — сказал он, окинул женщин шутливым взглядом и первым вышел из кладовой.
Когда они вновь собрались в Зоськиной комнате, Щур предложил обмыть это дело. Ванда и Зоська быстро накрыли стол новой скатертью и поставили закуску и водку. Щур поднял стакан и произнес тост.
— Выпьем за лейтенанта. Царствие небесное! Чтоб нам так не сдохнуть...
Он залпом опрокинул стакан и закусил лежащим на тарелке помидором. Вслед за ним выпили и женщины. У Ванды на глазах выступили слезы. Она достала из кармана халата носовой платок, приложила к правой щеке и, всхлипывая, произнесла:
— Такого молодого офицера угрохали! Войну отвоевал, живым остался, а здесь погиб около твоей задницы!
Зоська угрюмо взглянула на Ванду.
— Заткнись, мама! Мы не виноваты. Так получилось. А если б он меня кокнул?..
Щур задумчиво смотрел поочередно то на мать, то на дочь и не вмешивался в разговор. После трех стаканов он заметно захмелел и небрежно жевал. Зоська и Ванда подвели итог выяснению отношений и порешили, что на следующий день Ванда пойдет на рынок и начнет продавать вещи лейтенанта. Его чемоданы надумали порубить по частям и сжечь в печке, чтобы меньше было улик. Деньги, вырученные от продажи вещей, решили также разделить пополам. Щур, покачиваясь, встал из-за стола, зашел в комнату Ванды и, не раздеваясь, повалился на кровать. Женщины проводили его взглядами, но что-либо сказать не решились. Вскоре Щур громко захрапел. Было уже совсем светло. Зоська засобиралась на работу и начала у зеркала красить губы и подводить ресницы. Ванда подошла к ней сзади и попросила зайти по пути в клуб, где она работала кассиршей, и передать директору, что Потоцкая заболела. Дочь с ухмылкой посмотрела на мать, однако возразить что-либо не решилась. Затем подошла к двери и попрощалась до вечера.
Когда Ванда вошла в свою комнату, Щур мгновенно перестал храпеть, присел и начал руками манить ее к себе. Ванда подошла к кровати и присела рядом. Щур обнял ее за плечи и ласково глядя в глаза, произнес:
— А скажи, Ванда, у тебя был законный муж или ты просто нагуляла свое чадо?
— Ну, а как же, Сашенька, я могла жить без мужа при своих повышенных потребностях и темпераменте? Мой первый муж был состоятельным человеком, но его расстреляли в тридцать седьмом чекисты. Второй погиб на фронте в эту войну с немцами. И осталась я совсем одна на старости лет. Но ты, Саша, превосходишь моих бывших мужей во всех отношениях, может потому, что ты намного моложе их, и в тебе гораздо больше мужского обаяния. Главное, что ты настоящий мужчина, и нравишься мне лучше всех других.
Ванда резко обняла Щура, поцеловала в губы и повалила на кровать...
Перед самым приходом Зоськи Щур оделся, сбегал в магазин и принес разнообразной дорогой выпивки и закуски. Ванда элегантно и со вкусом накрыла стол. Закончив сервировку, с серьезным видом обратилась к Щуру:
— До прихода Зоськи начинать не будем! Пусть полюбуется!
Щур не возражал. Он зашел в кладовую, осмотрел чемоданы, и вернувшись обратно с видом знатока заявил:
— Чемоданы с железными перегородками. Рубить их замучаешься. Проще выбросить где-нибудь около вокзала. Меньше хлопот. Сегодня вместе с Зоськой это и сделаем.
Ванда ответила ему обворожительной улыбкой, со вздохом добавив, что ей все равно, лишь бы обошлось.
Зоську им пришлось ждать довольно долго. По времени она должна была уже давно возвратиться с работы.
Стемнело. Решили свет не включать. Зажгли свечи. Ванда начала взволнованно ходить по комнате и периодически смотреть в окно.
— С ней что-то случилось, не могла она сегодня так задержаться! Что же делать?
Она, раскрасневшись, испуганно поглядывала на Щура. Тот, сидя на стуле посреди комнаты, смотрел жадными глазами на всевозможные яства и жевал корку черного хлеба. Небрежно пережевывая, спокойно и рассудительно выдавил:
— Видимо, кого-то подцепила. Не волнуйся, сейчас появиться! Я чувствую!
Едва Щур произнес последнюю фразу, как за окнами послышались шаги. Ванда быстро подскочила к окну.
— С ума сошла. Она опять ведет кого-то! Что будем делать?
— Пожалуй, я уйду. А ты будь тут. Если что, оставь их наедине и приходи ко мне. Я не намерен сегодня заниматься какими-либо делами. Хватит с меня вчерашней мокрухи!
Щур взял со стола бутылку коньяка, наложил свободной рукой в тарелку с колбасой соленых огурцов и хлеба, и ушел в комнату Ванды, закрыв за собой дверь. Когда во входной двери заскрежетал ключ, Ванда включила свет и погасила свечи. Зоська вошла с пожилым подполковником, держащим в руке большой чемодан.
— Мама, а ты разве дома? — с удивлением произнесла она, осматривая заставленный выпивкой и закуской стол.
Ванда приветливо поздоровалась с гостем и наигранно печально произнесла:
— Ты разве забыла, что сегодня годовщина кончины нашего дорогого папочки? Пять лет, как его не стало. Вот я и решила немножко отметить это событие.
Ванда показала взглядом на стол и пригласила гостя.
— Мама, извини! Видимо, я у тебя просто плохая дочь! — Зоська артистично подбежала к матери и трогательно расцеловала ее. — Как я могла забыть такое?..
Они уселись за стол и подполковник первым произнес краткий тост за упокой души отца и мужа его новых знакомых. Ванда вскоре встала и, ссылаясь на головную боль, извинившись, ушла в свою комнату. Там ее уже поджидал Щур. К этому времени он уже почти опорожнил бутылку коньяка…
Они уже крепко спали, когда к ним подошла Зоська и изо всех сил начала тормошить Щура.
— Саша, проснись поскорей! Иди прикончи старика. Он богат как турецкий султан! — Она держала в дрожащей руке пистолет и протягивала его Щуру. — Он храпит без задних ног. Давай скорей!
Щур приоткрыл глаза и злобно прохрипел:
— Уйди, падла! Вчера из-за тебя одного уже ухлопал. Ты меня, честного вора, мокрушником заделала! Смойся с глаз, кровожадная тварь! Хочешь — стреляй сама!
— Не смей быть жестокой, — вмешалась Ванда, обращаясь к Зоське. — Укради у него, что тебе очень нравится!
— Подумай, мама, что ты говоришь. Разве могу я его обворовать, когда он в нашем доме. — Зоська, широко раскрыв глаза, шепотом продолжила: — Заявит в милицию и я сразу окажусь в тюрьме. Притом я горю желанием завладеть всем, что у него есть, а главное, наличными деньгами. А поэтому с ним надо кончать! У него денег — куры не клюют...
— Молчи и не говори мне больше о нем. Твоя жестокость перешла все границы, — строго произнесла Ванда. — Саша прав. Не успели оправиться от вчерашнего случая, а ты опять затеяла невесть что!
Щур привстал с кровати и почти прокричал:
— Уйди и не мешай. У нас с мамой любовь и мы скоро поженимся. Делай с подполковником что хошь! Мне наплевать на твои звериные желания.
5
— Ты просто трус, — с презрением сказала Зоська и, неумело сжимая в руке рукоятку пистолета, решительно направилась в свою комнату.
— Ну и дочь у тебя! — сокрушенно бросил Щур, присев на кровати. — Просто кровопийца. Пошла решительно, неужели сама прихлопнет подполковника? — Он поднял с пола свои брюки, на всякий случай вытащил из кармана пистолет и положил его около себя на простынь.
— Что ты хочешь делать?! — взволнованно спросила Ванда. — Зоська просто дурит, она тебя на пушку брала. Сейчас наверняка положит пистолет на место, откуда взяла...
Не успела Ванда закончить фразу, как раздался выстрел и вслед за ним отчаянный крик Зоськи. Щур схватил свой пистолет и в мгновение ока оказался у дверей. Зоська стояла посреди комнаты, закрыв лицо руками, возле нее валялся пистолет. Когда Щур приблизился к кровати, он увидел, что подполковник мертв. Висок его был пробит и из него струилась кровь. Увидев Щура, Зоська быстро пришла в себя и начала шарить по карманам брюк убитого. Они висели на спинке стула. Она начала выбрасывать пачки сотенных прямо на пол.
— Боже мой, сколько же у него денег, ума не приложу! — с восторгом выкрикивала она после каждой пачки. Щур подавленно и молчаливо смотрел на действия Зоськи, не зная, что предпринять. Появилась Ванда. Она была в одной ночной рубашке.
— Доченька, что же ты наделала! — воскликнула она. — Чувствует мое сердце, все это плохо кончится.
— Мама, успокойся, ты бы лучше деньги помогла собрать! — раздраженно обронила Зоська. — Нечего каркать понапрасну.
— Подавись своими деньгами! — огрызнулась Ванда, и закрыв лицо руками, удалилась в свою комнату.
Зоська быстро собрала разбросанные на полу деньги в подол халата и отнесла их в кладовую. Возвратившись, она тут же взялась за чемодан. Щур резко бросил ей:
— Ты совсем одурела от жадности! Этого ты у себя решила оставить?! — Он кивнул на труп подполковника. — Давай, тащи что-нибудь, надо его обернуть и отвезти куда следует.
Зоська быстро пришла в себя. Она бросила чемодан и, зайдя в комнату матери, притащила оттуда старый пожелтевший пододеяльник. Труп подполковника обернули в него и обвязали веревками, затем погрузили на тележку и отвезли к реке. Когда они возвратились назад, Ванда категорически заявила, что больше ни за что на свете не позволит в ее доме заниматься преступными делами, пусть даже придется голодать... Она уже прибрала в комнате и заменила все постельные принадлежности на кровати Зоськи.
Поделив деньги и разобрав содержимое чемодана, в котором оказалось несколько отрезов и целая дюжина карманных золотых и серебряных часов, улеглись спать. Щур прилег на кровать Ванды, Зоська ушла в свою комнату. Ванда занялась сортировкой ворованных вещей для продажи на базаре.
Утром мать разбудила дочь, сказав, что ей пора на работу. Зоська в ответ заявила, что работать больше не будет, поскольку денег и награбленного им хватит на целый год безбедной жизни, что завтра она сходит в свою проклятую столовую и напишет заявление об увольнении. .
Ванда не стала возражать и сообщила, что идет в клуб и попробует попросить несколько дней за свой счет. Как только за ней закрылась дверь, Щур тут как тут оказался возле кровати Зоськи и прилег рядом. Та первая наградила его горячим поцелуем...
Примерно часа через два возвратилась Ванда. Зоська и Щур, едва прикрывшись одеялом, в обнимку лежали на кровати. Ничуть не смущаясь, Ванда решительно и радостно заявила:
— Дорогие дети! Теперь целую неделю я свободна!
— Мамуся, иди к нам. Втроем будет теплее, — полусонным голосом прохрипел Щур, отрывая голову от подушки.
— Ах ты изменник! Не успела я выйти за дверь, как ты уже с другой?! — шутливо произнесла Ванда и начала готовить завтрак.
«Влюбленные» наконец встали и не спеша стали одеваться. Натягивая брюки, Щур протяжно пробасил:
— Эй, родственнички! А выпить у нас что-нибудь осталось?
Ванда загремела в буфете пустой посудой и категорически заявила:
— Пусто, пусто, Саша! Вы вчера все уговорили.
Словно в подтверждение сказанных слов она еще раз звякнула пустыми бутылками и принялась резать хлеб.
— Это не дело, у нас всегда должен быть запас, — недовольно прохрипел Щур.
Надев ботинки, он взял у Ванды хозяйственную сумку и пошел в магазин.
Как только он ушел, Ванда напрямик заявила дочери:
— Не отбирай у меня Сашу! Я решила выйти за него замуж. Неважно, что я старше его. А ты молода, моя милая, найдешь себе более достойного.
— Ты с ума сошла на старости лет! Как быстро ты успела его полюбить?! — ехидно проговорила Зоська. Она решила немного поиздеваться над матерью и резко добавила: — Ты старая, да влюбилась в него по уши, а мне молодой и сам Бог велел!
— Зося, уступи матери свою любовь. Дай мне хоть на старости лет пожить в свое удовольствие. У тебя сколько угодно будет еще мужчин, а у меня нет, — слезно проговорила Ванда.
— Когда ты ему собралась делать предложение? — с издевкой спросила Зоська.
— Он мне сам сделал предложение, — выдавила Ванда. Зоська рассмеялась ей в лицо. В это время за окнами послышались шаги и появился Щур. Мать и дочь не решились при нем возобновлять этот разговор. Щедро опохмелившись, он удалился в комнату Ванды и улегся спать. Вечером, когда стемнело, Зоська и Щур забрали пустые чемоданы и отнесли за реку. Там выбросили подальше в кусты. На вокзал решили не ходить.
Следующим утром Ванда взяла два отреза и отправилась продавать на базар. Зоська со Щуром пошли в столовую, чтобы отнести заявление об ее увольнении. Заведующая столовой заявление сразу не стала подписывать, а попросила подумать. Но Зоська пригрозила подать на нее в суд.
Щур в это время стоял возле столовой.
Добившись своего, Зоська вернулась к Щуру, победно улыбаясь.
— Наконец-то я избавилась от этого свинарника!
Весь день они ходили по ресторанам города, заказывали самые дорогие вина и закуски. Хмельные и радостные поздним вечером возвратились домой. Обеспокоенная их долгим отсутствием Ванда взволнованно начала расспрашивать о причинах. Зоська приветливо расцеловала ее и сообщила, что они просто немного повеселились. Спать Щур улегся вместе с Зоськой. Ванду буквально сжигала ревность, но она не подала вида и, вежливо пожелав молодым «спокойной ночи», ушла к себе. Однако под утро Щур наведался и к «мамусе», чему та была несказанно рада. Ванда встала первой и, слегка перекусив, решила снова идти на базар. Вчера она довольно быстро и выгодно продала два отреза. Щур снова возвратился к Зоське и лениво смотрел на приготовления Ванды. Вдруг та решительно подошла к окну и в ужасе от него отшатнулась.
— К нам милиция, — сдавленным голосом полушепотом обронила она, застыв, как вкопанная, посреди комнаты. Щур молниеносно вскочил с кровати, резким движением одел брюки, ботинки и рубашку. Схватил пиджак и остановился на пороге комнаты Ванды.
— Я спрячусь в кладовой. Зоська пусть остается в кровати. Если будут шить дело, все отрицайте. Главное, чтобы не стали делать обыск...
Не успел Щур договорить, как в дверь постучали. Ванда, бледнее полотна, подошла к двери и дрожащим голосом произнесла:
— Кто там?
— Это я, участковый. Ванда Эдуардовна, откройте!
Ванда вышла в коридор, отворила дверь и появилась в комнате вместе с милиционером. Зоська поспешно специально сбросила с себя почти полностью одеяло, обнажив полные бедра.
— Здравствуйте! — обратился милиционер, увидев Зоську. — Вы бы, дамочка, немного приоделись, а то как-то совестно.
Поздоровавшись, Зоська набросила халат и присела на кровати.
— Чем обязаны? — трепетно глядя на милиционера, едва вымолвила Ванда.
— Разрешите представиться. Я ваш новый участковый. Зовут меня Рудин Василий Васильевич, зашел, чтобы с вами познакомиться. Хочу знать всех, кто у меня на участке. Соседка ваша подсказала, что у вас сегодня кто-то дома.
Ванда немного успокоилась, но упоминание о соседке снова ввергло ее в тревогу.
– Очень, очень рада познакомиться!
Она игриво повела большими черными глазами и предложила гостю присесть за стол.
— Пожалуйста, чайку! А если не против, можно кое-что и покрепче.
Участковый поблагодарил за гостеприимство, но от угощения отказался. Выяснив, что они живут только вдвоем и никто у них не снимает жилплощадь, он приветливо попрощался и вышел. Ванда проводила его почти до соседнего дома.
Когда она вернулась, Зоська подошла к кладовой и позвала Щура. Тот стоял за дверью с пистолетом наготове.
— Выходи, Саша. Опасность миновала. Тревога оказалась ложной — это был наш новый участковый.
6
Щур вошел в комнату вместе с Зоськой. Ванда в это время угрюмо сидела за столом и смотрела в потолок. Щур остановился напротив Ванды и резко произнес:
— Нас, дорогие подруги, кто-то заложил. Я это чувствую. Этот легавый приходил не случайно. Связался я с вами, так вашу в душу. «Мордобитие» хреновое у нас получилось.
Он посмотрел злобно на Зоську и с отвращением добавил:
— Ты, тварь, со своими мудрыми планами меня под вышку подвела. Тебе-то больше пятерки не дадут...
Зоська резко перебила его.
— Хватит, Саша, паниковать! Ты все преувеличиваешь. Участковый заходил не только к нам, а ко всем на нашей улице.
— Это он делал для отвода глаз. Наверняка за нами уже следят. В общем, вот что я скажу, — Щур уперся руками себе в бока и с ожесточением продолжил, — я должен отсюда срочно линять. Меня больше никто не должен здесь видеть. Надо на пару недель залечь на дно. Отрезы я оставляю вам. А часы и портсигары я забираю себе...
— Как же так, Саша, — перебила его Ванда, — договаривались поровну, а на деле получается, что ты самые дорогие вещи забираешь себе?
— Заткнись, мамуся! Я рискую больше вас всех, а вам и этого хватит на сто лет вперед.
— Хватит, мама! Не спорь! — вмешалась Зоська. — Пусть катит. Нам как-нибудь на хлеб хватит.
— Не прибедняйся, тебе и на конфеты с шампанским тоже хватит. А не хватит, так ты на вокзале подработаешь... — оборвал ее Щур и умолк, зашел в кладовую, взял старый вещевой мешок и сложил туда часы и портсигары.
— Итак, я ухожу. Если все будет нормально, как я уже сказал, появлюсь через пару недель. Кстати, мамуся, торговать отрезами пока не советую.
Щур подошел к двери, окинул взглядом женщин и попрощавшись ушел.
— Вот и вся любовь, мамуся! Замужество твое откладывается, — с иронией проговорила Зоська.
— Не смейся. Саша, наверное, прав. Надо действительно лечь на дно. Завтра же я выхожу на работу, и тебе тоже советую...
Прошло больше двух месяцев. Потоцких больше никто не тревожил. Их волнения постепенно улетучивались. Зоська устроилась на работу в парикмахерскую, Ванда работала на прежнем месте. Теперь их беспокойства сводились лишь к одному: как бы Щур где-нибудь не погорел на кражах и его не раскололи в отношении их общих дел. Однажды ночью они услышали стук в дверь. Зоська с волнением вышла в коридор и приглушенно спросила:
— Кто стучит?
— Это я, Саша!
Зоська открыла дверь и бросилась на шею Щура. Обнявшись, они прошли вовнутрь дома. Зоська включила свет и, окидывая внимательным взглядом гостя, радостно закричала:
— Мама, мама, проснись! Посмотри, кто к нам явился!
Ванда поспешно подхватилась с постели и в одной шелковой просвечивающейся рубашке быстро подошла к Щуру и расцеловала его.
— Сашенька, как мы по тебе соскучились! — завлекательно промолвила она и, с наигранным смущением заявив, что ей надо одеться, собралась уходить в свою комнату.
— Мамуся, не торопись, побудь еще пару минут. Тебе так идет эта комбинация, что невозможно оторвать взгляда!
Ванда послушно присела на Зоськину кровать и спросила:
— Где так долго пропадал? Мы уже не знали, что думать! У нас все нормально. Участковый больше не приходил. Зось, поджарь Саше яиц и нарежь сала. Водка у нас найдется?
— Считайте, что все уже приготовила. Хватит вам там миловаться, идите-ка к столу и здесь поговорим, — суетливо проговорила Зоська и начала хлопотать возле небольшой немецкой электрической плитки.
Ванда все же накинула на себя Зоськин халат и они вместе с Щуром уселись за стол.
— Ну вот, девочки, мы снова вместе. Прямо не верю своим глазам. Ведь находился на волоске от смерти и вдруг я снова с вами, — встревоженно промолвил Щур, охватив широкой ладонью лоб.
— Расскажи, Саша, что с тобой произошло? — настойчиво спросила Ванда.
— Давай, рассказывай быстрей, у меня уже терпение лопается, — не выдержала Зоська.
Щур окинул ленивым взглядом женщин и как бы нехотя начал:
— Из-за одного фрайера меня чуть не кокнули. В Сочах в гостинице прихватил я, как водится, чемодан одного гуся. А он оказался видимо легавым. В поезде меня чуть не повязали. Рванул прямо из вагона на всем ходу. А они за мной. Несколько раз стреляли. Не знаю, как ноги унес. Чемодан, конечно, бросил. Оказалось: псы в штатском ходили под видом пассажиров по вагонам и искали пропавшие вещи. Добрался сюда на перекладных.
— Саша! А что за чемодан ты принес с собой? — Перебила его Зоська, обратив внимание на массивный саквояж, который он оставил у входной двери.
— Это уже другая история. Ничего интересного, — отмахнулся Щур, налил себе стакан водки и залпом выпил.
— Знаешь, Саша, Зоська выучилась на мастера мужских причесок и неплохо зарабатывает в парикмахерской, — вмешалась Ванда, чтобы сменить тему разговора.
— А может, просто подрабатывает там, среди мужиков, — шутя заявил Щур и азартно прижал к себе мать и дочь. — Интересно, с кем мне спать сегодня? Я думаю, что лягу посередине, а вы, мои голубки, по краям. У нас настоящий хоровод получится. Вот будет потеха...
— Не выдумывай, Саша, всякие глупости, — игриво заупрямилась Ванда. — Сегодня ты мой до утра, а завтра будет видно. Зоська найдет себе хахаля. К ней еврей, заведующий парикмахерской, давно сватается, да я не разрешаю. Не люблю старых вонючих жидов. От них всегда так противно пахнет. Он два раза заходил к нам, угощал меня и Зоську шоколадными конфетами. Солидный такой, самоуверенный. Я ему очень понравилась, но не могу переносить чесночный запах, воняет как от козла. Когда человек пахнет колбасой, пропитанной чесноком, это просто отвращает. Даже водка не отшибает этот отвратный запах. Я как почувствую, где пахнет чесноком, так зажимаю себе нос, и мне сразу мерещится этот дряхлый жид. Да разве его можно сравнить с тобой, Саша! Да это же как небо и земля. Ой, зачем я, дура старая, завела разговор про него? Зоська красивая, молодая, а путается со всякой дрянью. Как будто не может молодого и приличного мужика себе найти.
— А я, мама, представь себе, не ищу! Этот заведующий сам ко мне привязался. Он, хотя и вонючий, но вполне состоятельный мужчина, жена у него умерла, живет один в хорошей двухкомнатной квартире. Там богатых тряпок от покойной жены осталось видимо-невидимо. Все комоды забиты. Мне хвастливо заявляет: «Все твое, Зося, будет, когда выйдешь за меня замуж».
— Вот и выходи за него. Ладно, я согласна. А мне оставь Сашу! — резко ответила Ванда и решительно добавила: — Тебе ведь все равно: малаец, китаец или жид, лишь бы он мог удовлетворить твои бешеные потребности.
— Меня одного на вас двоих хватит. Не надо ей никакого Абрама, — гаркнул Щур, опорожнив очередной стакан.
— Он не Абрам, его Самуилом зовут, — возразила Зоська.
— Очень складно у тебя получается: сначала Саша, а потом Самуил. Признайся честно, в присутствии родной матери, ты валялась в постели с этим Самуилом? Даю наотрез свою голову, что ты удовлетворяла все желания этого старого жида!
— Напрасно, Саша, ты так обо мне думаешь, — заупрямилась Зоська. — У меня, кроме поцелуев, ничего больше не было и то он сам насильно целовал меня в щеку.
— А может, по-французски, в самое нежное место на твоем грешном теле? — ухмыляясь, бросил Щур и тут же добавил: — А ну, дай-ка, обнюхаю твою красивую мордашку. Наверняка жидовский запах на этой рожице остался.
Зоська послушно прильнула лицом к губам Щура.
— На, нюхай, как барбос…
Он, шмыгая носом, начал водить губами по ее щекам, ехидно приговаривая:
— Конечно, блудливая кошка пропиталась уже жидовскими запахами, как в варшавском гетто побыла.
— Не говори глупости, Саша, — соблазнительно прошептала Зоська, нежно поцеловав Щура в губы.
Ванда ревниво посмотрела на дочь, взяла со стола стакан с водкой и поднесла Щуру:
— На-ка, Сашенька, выпей еще.
Щур плавным движением руки взял стакан и в одно мгновение опорожнил его. Закусив, он вдруг изменил доброжелательный тон и обращаясь к Зоське, резко проговорил:
— Слышишь, мадонна, завтра немедленно увольняйся. И чтобы я тебя больше не видел с этим поганым Самуилом, иначе я, Зоська, сделаю из тебя Моську с пушистым хвостом.
— Ты требуешь от меня, Саша, чтобы я уволилась с работы, а как я с мамой буду потом жить? Воровать я не умею, а проституцией заниматься больше не хочу. Торгуя своим телом быстро можно превратиться в замызганную старуху. Ты ведь ненадежный человек. Вечно будешь жить с нами в постоянном страхе, что тебя вдруг арестуют.
Продолжение следует.
Просим оказать помощь авторскому каналу. Реквизиты карты Сбербанка: 2202 2005 7189 5752
Рекомендуемое пожертвование за одну публикацию – 10 руб.
Сердечно благодарим всех, кто оказывает помощь нашему каналу. Да не оскудеет рука дающего!!!