А потом Андрея уб@ли. Ирина замолчала. Фонари промелькнувшее станции на секунду осветили её лицо и я ужаснулась: сколько же горя может вместить в себя человек! Сжиться с ним, свыкнуться и не сойти с ума! Я не такая сильная, я бы так не смогла. Ирина отпила глоток остывшего чая из жалобно звякнувшего стакана, словно бы через силу продолжила:
- Андрей всегда считал, что все мы под Богом ходим. И солнце всех согревает одинаково, дождик мочит. Все рождаются, всё умир@ют.А значит, законы для всех одни, и божьи, и человеческие.
А вот Седой со своей братией так не думал. Знаете, Марина, до сих пор не могу понять, почему деньги так безвозвратно уродуют людей? На этом навозе такое расцветает...
А Андрею было все равно, сто рублей у тебя в кармане или сто тысяч, бизнесмен ты или работяга с лесопилки. С браконьерами не миндальничал. Седой этого не стерпел. Нет, ни штрафа, что этот ему этот штраф, тьфу! Не смог проглотить, что Андрей считает его таким, как все. А все - это масса, пыль, б@дло.
- Ирина, не надо, вам тяжело..
- Сама начала, сама продолжу. В тот вечер к маме пошла с Мишкой. Как отца не стало, мы часто в гости ходили. Мама любила Мишаню, всё гостинцы ему припасала со скромных своих денежек.
Это нас и спасло. Вернулись поздно.
Только некуда было уже возвращаться. Дом подожгли. Андрей был внутри и не смог выскочить. Господи, - хриплым шепотом продолжила Ира, - почему они его не порешил хоть из ружья, почему убрали так страшно! Столько лет прошло, а не могу об этом думать. Думать, как он мучился, хрипя, задыхаясь, крича от невыносимой боли!
- Ира, не надо!
Она покачала головой
- Мне повезло. Я видела, кто именно это сделал. Приходили потом, угрожали, деньги предлагали, чтобы от показаний отказалась.
- Они же могли и вас с сыном...того.
- Очень уж подозрительно выглядело бы, проще сразу признаться в поджоге.
Дали им по 15 лет. Вот тогда я и поверила: Бог есть. Не помогли ни деньги, ни адвокаты, на эти деньги купленные. На суде жена Седого рвалась и кричала, что лучше бы я сд@хла вместе с мужем в том пожаре. Я и ответила:" Лучше бы. Ты своего увидишь и услышишь. Обнимаешь, если дождешься. А я даже попрощаться не смогла. Косточки обгорелые в гробу - и всё. "
У Андрея в Костроме квартира была. Туда я и уехала. Не могла больше в деревне: каждая тропинка, каждый поворот, река Кострома наша ленивая, берёза у околицы - всё об Андрее напоминало.
Миша в городе в первый класс пошел. Я устроилась в пекарню работать. Люблю тесто! Мягкое, нежное, как щечка у младенца! И дух этот неповторимый, хлебный. Знаете Марина, до сих пор считаю, что так пахнет счастье.
Моё счастье сгорело в нашем доме. Дотла. Но, как бы это банально не звучало, надо было жить, хотя бы ради сына.
Я вздохнула. Иногда самые банальные истины - самые верные. Хотя , истина и есть, так сказать, правда в последней инстанции? Хотя правда у каждого своя.
Ирина залпом допила чай.
- Надо отнести стаканы проводнику.
- Надо. Так вы теперь живёте в Костроме?
- А я, Марина, не живу. Я пытаюсь не сойти с ума.
- Как это?
- А так. Я вам не слишком надоела?
- Что вы!
Моя личная драма стала не такой драматичной, что ли. Боль не ушла, но стала меньше , словно уснула.
- Работала, Миша рос. Мне нравилась моя работа, сын хорошо учился, чего ещё надо?
- Вы так и были одна?
- Да. Не хотелось никого рядом. Это слишком больно - терять. Желающие были, но быстро разобравшись, что для встреч " ради здоровья" я не гожусь, сматывались в туман.
А Степан вот остался.
( Продолжение следует )