Начало.
-А что ты так переживаешь, мам?-спросил Вадик,- Живут уже столько вместе, значит всё устраивает. Значит Юрке нравится такая жена, не нравилась бы, развёлся.
-Да как сынок, как мне не переживать за вас? Больно же. Разве для такой жизни я вас растила? Хочется чтоб вы счастливыми были. Думала вырастите, душой отдохну, буду смотреть на вас, да радоваться, а вот не получается , тревога душу точит и Катюшка... Растёт дитё в этом ужасе. Как думаешь, у ребёнка с нервами в порядке будет?
-А ты не ходи туда, крепче спать будешь,-сказал Вадим.
-Я ж не страус, чтобы голову в песок закопать и как будто бы ничего не слышу и не вижу.
-Ну а что толку, что ты пошла, увидела и теперь таблетки пьёшь от бессонницы?
-Вадик, сынок, ты хоть себе такую не найди. Если ещё и у тебя такая жена будет...
-Не будет, мам,-улыбнулся Вадим,- у меня такой точно не будет.
Последний день масленицы и прощённое воскресенье, а потом Великий пост. Все присылали друг другу на вацап открытки с просьбой о прощении, так просто, взаимно присылали и по большому счёту, всем было всё равно, простят его в этот день, или будут таить обиду . В конце концов мы люди, а людям свойственно друг друга обижать.
Тамара равнодушно принимала эти открытки и писала в ответ:"Бог простит и я прощаю". И вдруг... Не открытка, не смайлик, не стихи, а голосовое сообщение от Юры: "Мама, прости меня за всё, прости за День Рождения Насти. Не сердись и улыбнись." Так всегда, с детства говорил ей Юра: "Не сердись и улыбнись." Она улыбнулась, ей захотелось позвонить ему и сказать , его она сразу же простила, но зачем-то вспомнила как она уходила со слезами , как побитая собака уходила, такую боль уносила с собой, а Юра только и мог сказать: " Мам, пойдём провожу тебя домой", словно выталкивал её из своего дома. Да словно выталкивал, тогда она именно так это чувствовала. Не заступился за неё, не приструнил Настю, а просто сказал: "Пойдём провожу тебя домой", а сегодня-"прости". Нет, такое так быстро прощать нельзя. Надо дать прочувствовать как мать обижать, вот пусть там со своей Настей разберётся, поживут с этим грехом, может тогда поймут, что матерей надо уважать, а не обижать. Нет, не сегодня, пока обида занозой застряла в её сердце и она не готова так быстро простить надо и Юре дать понять, в конце концов он мужчина, её сын и от кого как не от сына ей ждать защиты и поддержки. Придёт к ней Юра, вот тогда она с ним и поговорит, вот тогда всё выскажет и признается, что сразу же его простила, потому как дороже его и Вадика у неё никого нет.
За окном холодный ветренный март, спать бы и спать, а сна нет и так каждое утро, а то и ночью не спится. Так и сегодня, проснулась Тамара и лежит с закрытыми глазами, вроде как пытается уснуть, вспомнила , что Юра у неё прощение просил, а она молчанием ему ответила. Вот зачем она дура старая сыну свой гонор показывает? Зачем ему её гонор? Ему и так там несладко, жёнушка нервы треплет, ещё и она сына в напряжении держит. "Сегодня же позвоню Юре, позвоню, скажу чтобы пришёл, так соскучилась по нему, так соскучилась, до слёз и он поймёт , сразу поймёт, что не сержусь я на него",- думала Тамара. Целую неделю она ходила с тяжёлым сердцем, а сегодня так остро, так остро наступило прозрение, нельзя так матери с детьми, надо всё прощать, тогда и жить всем будет легче и ей в том числе, глядишь, душа очистится от обиды и сон крепким станет. Вот встанет и первым делом, сразу Юре позвонит.
Но она не торопилась вставать, сегодня суббота, у Вадика выходной, пусть поспит . "Встану, начну возиться на кухне, буду греметь посудой,-думала Тамара, - полежу, день большой, всё успею. Пусть Вадик поспит. Помню как когда-то и мне так сладко спалось поутру. Жалко сыновей, времена теперь не те, какими были в моей молодости, трудно сейчас молодым, чтобы заработать, надо ох как трудиться. Встану, сразу же Юре позвоню, прямо с утра, сама старая дура, попрошу у него прощение за то непрощённое воскресенье".
В окна заглядывал рассвет, так кротко, как это бывает ранней весной. Тамара услышала как Вадик вышел из своей комнаты "Что-то рано он,-подумала Тамара,-в выходной он дольше спит, проснулся, ну значит и мне можно вставать."
Она не успела подняться с кровати, как услышала, Вадик быстрыми шагами подошёл к двери её комнаты и остановился. "Смешной,-подумала Тамара,-прислушивается, сплю я или нет. Знает же, рано просыпаюсь".
-Сынок,- позвала мать,-я давно не сплю, зайди. Тебе что не спится, выходной же? Поспал бы ещё.
Села на кровать и улыбнулась входящему к ней в комнату сыну.
-Что так рано, Вадик?
Даже в полумраке, она увидела как бледно его лицо.
-Ты заболел? Тебе плохо?-забеспокоилась Тамара и и подскочила с кровати.
-Сядь мама, сядь,-она увидела как дрожат руки Вадима.
-Да что случилось? Ты что, сынок? Что?
-Мам, накапай себе успокоительные капли и мне накапай,-сказал Вадик и сел на край кровати матери .
Руки и тело Тамары затряслись, она поняла, что случилось что-то непоправимое, капала капли в чашки не считая их, а в голове проносились мысли одна страшнее другой.
-Сядь мама, сядь, -всё время повторял Вадим, не в силах сказать то, с чем он пришёл.
Он обнял мать, никак не решаясь сказать, слова застревали в его горле.
-Да говори уже!-закричала Тамара, понимая, что он принёс страшное известие,- Говори! Говори!-кричала и кричала она и тело немело, ожидая удара.
-Сейчас мне Настя позвонила, -подкашливая, сказал Вадим, видимо спазм горла не давал ему говорить,-сказала, что не сможет сама тебе сказать это. Мам, Юра, -прижимая к себе крепко мать, сказал Вадик,-Мам, Юра умер.
-А-а-а-а-а!!!!-не помня себя и не веря в реальность сказанных Вадиком слов, закричала Тамара, -Юра, Юрочка! Сынок! А-а-а-а!!!
Она металась по комнате, не находя выхода своему внезапно свалившемуся на неё горю и кричала что есть мочи. Во весь голос, потому что боль не помещалась в ней.
-Мама, мама, -схватил Тамару сын, прижал к себе и крепко держал.
Ему казалось, что мать сейчас сама от горя умрёт, горе раздавит мать своей внезапностью и пока он её держит вот так крепко-крепко, он сможет спасти её от той непосильной тяжести, которая свалилась на неё .
Дрожа всем телом, она позвонила на телефон Юры, всё это ей казалось сном, страшным сном. Вот она придремала к утру и это снится ей , снится.
-Юра! Юра!-прокричала Тамара в трубку, когда поняла, что её слушают,-Сынок, не молчи!
-Мама, мама!,-держал её в объятиях Вадим.
Она услышала голос Насти, но такой непохожий, сдавленный.
-Простите меня, что не уберегла Юру,-услышала она рыдающий голос невестки.
Настя что-то кричала ей в телефон и из всего ею сказанного, Тамара поняла, что её сын, её первенец, её Юра утром был уже мёртв, но где была она, жена где была, когда он умирал? Неужели она не слышала, что Юре плохо? Он умирал и никто не слышал как он умирал, никто не пришёл к нему на помощь. Ужас, отчаяние, боль переполняли Тамару, тихо, никому ничего не сказав, умирал её сын, умирал без её прощения, в одиночестве и никто не пришёл к нему на помощь, никто. Как больно, жить не хотелось. Её не покидала мысль: "Когда ты умирал сынок, было ли тебе больно мой сыночек? Я всю твою боль забрала бы себе, если бы это было возможно. Я бы жизнь свою вдохнула в тебя, а сама бы в землю легла вместо тебя, если бы это было возможно", но ничего не изменить, ничего.
Тамаре казалось это страшным сном и хотелось крикнуть: "Разбудите меня вчера, когда был жив мой Юра, разбудите. Я скажу ему как люблю его, скажу что не сержусь на него и давно его простила. Как жить мне, когда он ушёл зная, что я его не простила?"
Тамара завещала сыновьям как хоронить её, а завтра...
Завтра не её сыновья понесут на кладбище, к её родителям, она, Тамара похоронит рядом с ними своего сына:
-Принимайте дорогие мои, родные мои, вашего любимчика, первого внука, вот привезла вам его, молодого, красивого. Господи! Разбуди меня вчера, когда был жив мой сын.
Так долго ещё ехать, больше часа. Всегда, всегда так с Тамарой, едет и плачет всю дорогу. А что плакать? Плачь -не плачь, легче не становится. Сейчас купит цветы, самые дорогие, но что они могут исправить и разве Юра увидит их? Для кого ставят цветы на могилы родных? Никогда этого Тамара не могла понять. Тому кто под мраморной плитой, ему уже всё равно. Живым нужно цветы дарить, живых нужно любить и так любить, чтобы они в этом были уверены. А Юра? Бедный Юра, он так и не узнал, так и не узнал...
-На кладбище?-присаживаясь рядом с Тамарой, спросила старушка с букетом астр.
Тамара молча кивнула.
-Вижу свежа рана,-вздохнула старушка,-Все уходят, сердешная, все, никто тут насовсем не остался. Проводи с миром и молись за упокой души, глядишь и легче станет.
-Не станет мне легче, никогда не станет. К сыну на могилу еду, к сыну, которого не простила, так и ушёл он не зная, как я его люблю и как бы он меня не обидел, я заранее его прощала. Два сына у меня и чтобы ни было, всегда им прощала. А вот встала в позу, дура старая, да и не захотела прощать, мол пусть прочувствуют свою вину, чтобы не повадно было мать обижать, а он умер, представляете, молодой, красивый и умер.
-Покайся перед Господом нашим и сама у сына прости прощения, глядишь, через Бога дойдут до него мольбы твои и на душе светлее станет.
-Да разве ж я теперь узнаю, простил он меня или нет?
-Узнаешь.
Старушка говорила и говорила, такой голос у неё был спокойный, уверенный в том, о чём она говорит. Тамаре стало легче, но по мере приближения автобуса к кладбищам, душа наполнялась тревогой, болью.
-Конечная остановка, "Кладбище",-объявил водитель автобуса.
-Для всех она тут конечная, -сказала старушка,-рано или поздно, но для всех.
ПРОЩАЙТЕ ДРУГ ДРУГА МОИ ДОРОГИЕ, ПРОЩАЙТЕ ПОКА ВСЕ ЖИВЫ.
Продолжение следует. Жду ваши отклики на очередную главу рассказа, дорогие мои читатели. С уважением к вам, ваш автор.