У молодой женщины мама все делает очень медленно. Чтобы нарезать овощи для салата, нужно часа полтора, а почистить картошку для пюре – несколько часов.
Возьмет картофелину и задумается. Сидит мама, мечтает о чем-то, в руках нож замер.
Для новогоднего стола уходит дня два. Приготовит сегодня селедку под шубой, это с утра до обеда. Пообедает, и до вечера – оливье.
Проснется рано-рано и за горячее – почти до десяти вечера возится.
Придут зять с дочерью, помочь соберутся, но мама обязательно скажет: «Сидите, уж. Я все правильно сделаю, ваше может не понравиться".
А все потому, что дочь не так порежет огурцы или колбасу, а зять смешно картошку чистит, по-детски, даже страшно: вдруг порежется?
Поэтому нужно приходить к маме в половине десятого, когда все уже готово. Или почти все.
Накроет мама стол, гости сидят, всем есть хочется, но ждать приходится. Мама снимет с вешалки нарядное платье и уйдет в ванную переодеваться. Нет минут десять. Вернется и скажет: «Нет, в этом платье нельзя встречать новый год. Как я раньше не догадалась»?
Возьмет другой наряд и снова скрывается.
На столе новогодние блюда, все почти весь день не ели, чтобы на празднике насытиться. Сидят и слюнки глотают, а мама никак не может выбрать бусы и сережки к платью.
Наконец, сядет, можно новый год встречать.
Дочь не любит, когда мама к ним приходит. Появится и скажет: «Почему твой муж спит после обеда? Это вредно для здоровья. Неужели нельзя ночи дождаться»? И сделает все, чтобы разбудить.
Не успокоится мама, пока мужчина не встанет.
А еще она может сказать, что у дочери котлеты не получились. И подробно объясняет, как надо.
Всем тошно, а она говорит и говорит, и ей кажется, что не все сказала, надо дополнить и уточнить.
Когда теща на пороге, зять незаметно уходит из дома, чтобы не было неприятных томительных сцен.
Если не скроешься, теща сядет рядом, поднимет беспокойные глаза и будет рассуждать о том, что он не так живет, как надо: «Пойми меня правильно. Ты матери, моей сватье, звонишь раз в два дня. А это неправильно. Надо каждый день звонить не по разу. Нам, матерям, это приятно. Поверь, у меня большой жизненный опыт».
Тридцать минут теща говорить будет, как это важно – матери позвонить, что это святой долг сына, и тем самым он продлевает своей маме жизнь.
И не возразить, потому что обидишь человека.
Поэтому лучше спрятаться.
И внук-семиклассник бабушку боится. Она примется внушать, что читать – это значит формировать в себе лучшие человеческие качества.
Минут десять о пользе книг, минут тридцать, какие книги она в детстве читала и что из всего этого почерпнула.
Мама приходит и приводит с собой тоску. В квартире делается уныло, и даже почему-то на ясном небе появляются тучи.
Маму даже комнатные цветы боятся. Как-то объясняла, как за ними ухаживать надо. Взяла вилку, покопалась в земле, чтобы рыхлой была, затем полила, подняла палец и прочитала лекцию.
На следующее утро проснулась семья, а цветочек погиб, словно его отравили.
Мама очень ранимая – нельзя ее обижать. Обидится, лицо как у ребенка: «Доживешь до моих лет, все поймешь, и тогда стыдно будет. Да, стыдно».
И все терпят, потому что никуда не денешься. Зять уйти может, внук скажет, что ему наизусть стихотворение учить – некогда. А дочери не убежать, и стихи учить не надо.
Сядет и смотрит, как мама долго возится с фаршем: «Смотри и запоминай, как я делаю. Только тогда котлеты вкусными будут».
Вот такая мама – необычная.
