Разговор с совладельцем и резидентами креативного пространства.
автор Ольга Майдельман/фото Светлана Лещенко, архив героев публикации; заглавное фото: Сергей Безруков с командой театра «Линии».
«Мой бизнес. Истории донских предпринимателей» — так называется большой совместный проект журнала «Нация», Ростовского регионального агентства поддержки предпринимательства (РРАПП) и центра «Мой бизнес».
Его героями станут 25 компаний — лидеров своих отраслей, которые хорошо известны и за пределами Ростовской области.
Для массового читателя наш проект превратится, надеемся, в увлекательный сериал. А начинающие предприниматели смогут найти здесь идеи и советы для себя.
Герой этого выпуска — директор и совладелец креативного пространства D30 Сергей Зуев. В разговоре также участвуют резиденты кластера: режиссер Андрей Бахарев (театр «Линии») и Николай Ханжаров («Театр-студия Николая Ханжарова»).
В 2021 году на карте Ростова появилась новая точка притяжения — D30, трехэтажный кластер на Донской, 30 с летней площадкой и частным театром. Это не первое и не единственное креативное пространство в центре города, но от других оно отличается разительно.
— D30 — это сразу два здания, — рассказывает Сергей Зуев, — одному больше 200 лет, краеведы говорят, в позапрошлом веке здесь был доходный дом римско-католической церкви. А второе здание — 1954 года, тут сидели советские клерки какого-то «сантехснаба» и стояли гаражи. Отапливалось это все огромной печью, мы с печью его и купили. Приезжала машина, высыпала уголь, и мы уголь закидывали в подвал.
Делать креативное пространство из этого было, мягко говоря, непросто: офисы класса F предполагают залитые светом комнаты, высокие потолки, большие окна, много старинного кирпича. А сюда мы пришли и смотрим: окошки на север, все маленькое какое-то... Каменный сарай! И как из этого сарая что-то интересное сделать? Катастрофа.
— А почему вы вообще взялись именно за это здание?
Зуев: — Не так легко найти объект с потенциалом и адекватным собственником. Вот часовой завод на Ворошиловском. Здание с большим потенциалом, но! У него 70 собственников, и у каждого свое представление, «как надо». Вообще сложно найти хорошее помещение, взять его в управление, вложиться, сделать качественный проект, и чтобы тебя потом не кинули, грубо говоря. Так что мы с партнерами были рады купить эти 1074 кв. метра и делать их для себя. Дореволюционное здание приобрели в 2019-м, советское — в пандемию, в 2020-м.
— Как вы пришли в этот бизнес?
Зуев: — У меня с 2015-го был интерес к креативным пространствам — после того, как я походил по «Флакону» и «Винзаводу» в Москве. Два года я сам был резидентом такого места в Ростове: снимал офис в «Асмолов-центре», на Табачке. А Роман Кравцов с 2015-го ими уже занимался: делал юридическое сопровождение первому кластеру С52, где познакомился с единомышленниками и создал «Асмолов-центр». Сейчас Рома — управляющий партнер D30.
Вообще суть креативного пространства — в объединении творческих и деловых людей, которые делятся друг с другом идеями и создают новые проекты. Я узнал о планах Ромы Кравцова и Дениса Зубкова приобрести здание на Донской. Ребята предложили мне стать одним из совладельцев. Я тогда занимался другим бизнесом: торговля, крупный опт, плюс логистика. Я и сейчас этим занимаюсь. Это активный доход. D30 — мой пассивный доход. Многие покупают квартиры и сдают. Я решил сдавать креативный кластер.
Наверное, это еще и гены. У меня творческие родители, музыканты. Жена — художник, она здесь несколько настенных рисунков сделала. Я сам не играю, не пою, не рисую, но создаю условия для этого. Видимо, это мое призвание.
— А насколько кластер выгоден как бизнес?
Зуев: — На мой взгляд, в недвижимости кластер выгоднее, чем те же квартиры. Мне показалось интересным получать 13,4% годовых от вложенных средств. Плюс увеличение стоимости самого бизнеса, если он действующий и успешный.
— Что в первую очередь требовало вложений?
Зуев: — Перекрытия на этажах были деревянные и прогнившие. Мы сделали новые бетонные плиты, укрепили фундамент. Заново застелили крышу, поменяли всю канализацию. Конечно, убрали печь и газицифировали объект. Пришлось увеличить мощность электроэнергии: когда включалась сплит-система, во всем здании гас свет. Ну а потом взялись за дизайн. Во втором, советском, здании был, знаете, такой «евроремонт», классика 90-х: гипсокартон, пластик, холодные синие стены. Все это мы убрали. Дальше к стенам и внутри, и снаружи приступили художники: расписали их масштабными граффити.
— Ремонт занял много времени?
Зуев: — Активная фаза работ началась в январе 2020-го, а в сентябре-октябре того же года все офисы были сданы. В итоге вот что мы получили: сделка плюс ремонт, расчет на окупаемость недвижимости — 7 лет. Я бы сказал, что это экономическое чудо.
— Кто был вашим первым резидентом? Кто поверил в проект?
Зуев: — Первым арендатором стал ресторанчик китайской кухни Fu Dog. Потом школа Tochka.DJ. Они были резидентами другого места, но перешли к нам. И сейчас они как раз там, где стояла печь. Хотите, зайдем?
Спускаемся вниз, в комнату, гремящую музыкой: она набита мощной техникой, напольными динамиками, вертушками. Диджей в наушниках крутит ручки, качаясь в ритме трека. В глубине — дверь, ведущая в уютный виниловый магазинчик. Трудно представить, что пару лет назад все здесь было в угольной пыли.
Зуев: — «Точка» — одна из самых крупных и успешных диджейских школ в России, им уже 3 года. Они собираются расширить зону аренды у нас, им нужен зал для экзаменов… Кофе будете? Кофейня «Кушери» — тоже наши резиденты, это персональный проект сооснователя известного ростовского кафе Setter`s.
Стеклянный бокс кофейни витриной выходит во дворик. Дворик отсыпан белой мраморной крошкой, у стены — изогнутая скамейка с чугунной опорой. На этой летней площадке в августе 2022 года прошла премьера альтернативной оперы — «Это любовь». Которая в 2023-м вошла в лонг-лист национальной премии «Золотая маска» — наряду с грандиозным балетом «Коппелия» Ростовского государственного музыкального театра.
Зуев: — Для летних показов во дворе мы купили световые установки, музыкальное оборудование, сцену — все на мои личные средства.
Мы не отказываем ни художникам, ни музыкантам, и если совпадаем по ценностям, то можем дать нашу площадку бесплатно.
— Что вообще в первую очередь отличает D30 от других креативных пространств?
Зуев: — Определяя специализацию D30, я думал о том, что в Ростове много талантов во всех сферах искусства и мало поддержки для них. То есть «нефти» у нас много, но эта «нефть» постоянно утекает в Москву. Мне захотелось изменить ситуацию, создать поддерживающую инфраструктуру для культурных проектов. Ни в одном креативном пространстве Ростова нет своего театра. У нас есть.
К вопросу о театре подключаются еще два замечательных собеседника. Это актеры ростовского Молодежного театра Андрей Бахарев (в D30 он как режиссер поставил нашумевший спектакль «Морфий») и Николай Ханжаров (руководитель «Театра-студии Николая Ханжарова», заслуженный артист России, а теперь и профессор ВГИКа).
Ханжаров: — Студия моя сначала была на Ленина. Я там арендовал зал, занимался актерскими тренингами. И ко мне попал Сережа Зуев — как студиец и как бизнесмен удачливый, тьфу-тьфу. Пришел и задержался у меня на полгода. Увлекся. И когда в 2020-м появился D30 и никакого ремонта еще не было, он меня пригласил и спросил: что вам нужно для студии? Я благодарен Сереже, здесь все делалось, как я хочу. А если все окна открыть, смотрите, какая красота! Я как капитан дальнего плавания на мостике.
Студия в 63 «квадрата» нашла себе место на 3 этаже, и из окон действительно открывается потрясающий вид — на тихий осенний Дон. Сам зал выкрашен в лаконичный черный, зрительская трибуна — на 30 человек.
Ханжаров: — Люди, которые ходят в театры, смотрят на наш и сначала такие: «Ну-у, как-то скупо тут все, черные стены…» А уходят зачарованные, потому что не в красивой люстре дело и не в бархатных креслах. Театр должен быть разный. Здесь очень интересное существование. Ты сидишь, а я в двух шагах от тебя играю. И ты или поверишь мне, или нет.
— А студия Ханжарова чему учит?
Ханжаров: — Студия — это такая актерская йога, но нужна она не только актерам. Сюда идут люди, связанные с публичностью. Актерские техники — это искусство взаимодействия и воздействия. Навык цепкого взгляда, собранного внимания. Вот пришла ко мне кандидат медицинских наук; диссертация у нее прекрасная, а московский руководитель говорит: «Оленька, ты не защитишься. Ты мямлишь. А это ученый совет, это Москва». И мы разбирали ее диссертацию, как работу актера над ролью. Через три месяца она «порвала» всех! Выступала в Риге и в Будапеште. Ей нужно было проходить через сцену — она в обморок всегда падала. А тут говорит: «Как я шла, Николай!»
Из Газпрома прибегала девушка: «Этюды не надо, Николай! Тренинг, тренинг! Мне в Махачкалу, у меня там 400 человек, мне их держать надо».
Актерские техники помогают жить вообще. Потому что любое совещание — это игровая структура. Не только совещание, а вообще любое событие в жизни. Вы везде действующее лицо.
— А со стеснительностью студия тоже работает?
Ханжаров: — Стеснительность убирается очень долго. Это у нас называется «публичное одиночество». А вот убрать физический, мышечный зажим легче. И это оказалось очень востребованным. У меня за последние два года 8 действующих психологов заканчивали студию. Этим навыкам не учат в вузах... Но сейчас мы поменяли название. Теперь у меня «Театр-студия Николая Ханжарова». Потому что здесь стали идти спектакли, где играют профессионалы. Это чеховский «Медведь», «Сердце боксера» с моими студентами из ВГИКа, я и режиссер, и актер. Но сначала Андрей Бахарев поставил здесь с Сашей Гайдаржи «Морфий» по повести Булгакова.
Зуев: — Да, «Морфий» был нашим первым театральным проектом. Бахарев придумал уникальное игровое пространство — стеклянный куб. Просто это единственное, что можно было поместить в 63 кв. метра. А вокруг куба, как у костра, сидели зрители. Выстроить классическое театральное освещение мы тогда не могли и поставили прожекторы внизу. Исходили из обстоятельств, но вдумчивая работа с контекстом добавила всему особый смысл.
— Андрей, почему вы сделали ставку на D30?
Бахарев: — Сначала Саша Гайдаржи (актер Молодежного театра. — «Нация») пытался получить на постановку грант, но не вышло. Пришли в D30, и Сергей Зуев сказал, что поможет, и место хорошее есть — студия Ханжарова. «Морфий» идет уже третий год и всегда солд-аут. Мы играли его два раза в месяц, потом четыре, а в декабре будем играть двумя составами семь раз.
Зуев: — Рейтинг у него, кстати, 9,8 на Яндекс.Афише: повыше, чем в государственных театрах. И смотрите, весь декабрь уже раскуплен. Вообще же с момента открытия театра «Линии» билетов на наши спектакли мы продали на 11 млн рублей.
— Как вы считаете, почему спектакль без декораций и костюмов так хорошо продается?
Зуев: — Скажу как предприниматель, у меня ведь другой фокус внимания. Когда мы увидели, что «Морфий» имеет успех, мы стали изучать, из чего он состоит, что нравится зрителям. Вот, в отзывах все написано: «погружение в атмосферу», «три дня в эмоциях». Это полностью актерский пластический спектакль. Нет больше ничего: ни буфета в антракте, да и антракта нет. Актеры — на расстоянии вытянутой руки, нет возможности даже вытереть пот.
Проект был голое поле: ни сцены, ни своей аудитории. Но были большие амбиции, хороший такой голод. И столько силы и энергии! 84 часа репетиций. Хореография от школы «Дом танца кувырком»: Андрей Бахарев говорил текст, а хореографы думали, как это можно сыграть телом. Они, кстати, денег не взяли: «Нам интересно». Всем было интересно, вот в чем секрет.
17 апреля мы его выпустили и до декабря продавали без афиш. Никакого маркетинга, только «сарафанное радио». Не было гардероба и фойе — мы придумали встречать гостей в кофейне Oneway. Всем коллективом разбирали и собирали сцену. Смотрели, как смотрят.
— Сколько раз вы были на спектакле?
Зуев: — Шестнадцать раз. Хотелось видеть, как правильно создать атмосферу, кто как реагирует. Вот человек пришел сюда прямо с работы, и чтобы оптика настроилась, что ему нужно? При этом мы сохраняли всю камерность действия, говорили: «Мы не пускаем опоздавших, так нас учил Станиславский». Всегда готовы вернуть деньги за билет или дать приглашение на другой раз. Деньги никто ни разу не забрал, кстати.
— Я читала много восторженных отзывов, но было и такое наблюдение: «Нашлись люди, которые умудрились прийти с едой. Зрители сели прямо возле сцены и ели… Дама выходила в туалет и на обратном пути громко врезалась в стеклянную дверь».
Бахарев: — Да, был случай, когда зрители сидели и ели на спектакле. И больше всего было жаль тех зрителей, которые вынуждены были это терпеть.
Зуев: — Я даже знаю этих людей, и что удивительно, в их бизнесе есть преподавание этики.
Бахарев: — У меня было большое желание остановить спектакль. Но мы дотерпели до конца. В конце я вышел и прочел «Нате» Маяковского: «Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста / Где-то недокушанных, недоеденных щей; / Вот вы, женщина, на вас белила густо, / Вы смотрите устрицей из раковин вещей». Но они ничего не поняли. По лицам было видно.
— Расскажите про театр «Линии», как вы все связаны?
Зуев: — В какой-то момент мы поняли, что нашему театру нужно расширяться. Как раз стало известно о закрытии арт-центра Makaronka, где до 2020-го уже был театр — «18+». Мы решили, что нам подойдет это помещение. Сделали там ремонт, устроили буфет, завезли оборудование и мебель. И большая часть спектаклей теперь идет там.
Бахарев: — «Линии» — это потому, что в театре несколько линий, и каждый резидент представляет свой «театр в театре». Мой театр вырос из проекта «Морфий», потом мы поставили спектакль-фантазию «Хармс», а скоро будет премьера — «Одна абсолютно несчастливая деревня». Линия Германа Грекова: опера «Это любовь», диалог-спектакль «Сосед» и tasty-драма «Гамлет». У него тоже премьера — комедия «Академия смеха». Линия Дмитрия Цупко: «Всеобъемлюще», «Пять стадий любви» и «Эйлин. Тревожное расстройство». Линия театра «Муха»: «AGAIN», «I&M» и «Та самая книга» — классный спектакль для подростков.
— Я видела отзыв Сергея Безрукова о театре «Линии». Как он на вас вышел?
Бахарев: — Безруков открыл в Ростове свой курс и пригласил нас с Гайдаржи преподавать. Он приходил в «Линии» как раз на бывшую «Макаронку» в Нахичевани — на «Морфий» и «Скрипку Ротшильда», в котором заняты студенты его курса. Ему очень понравилось. И пространство хвалил. Сказал, что похоже на знаменитую «Табакерку» Олега Табакова: студийная мастерская, в которой происходит настоящее искусство. Ты выходишь со спектакля уже совсем другим человеком... Это так называемый «учебный театр», новое понятие для Ростова. Я сам из Екатеринбурга, и там учебный театр существует давно, эта культура развита, зритель ее понимает… Ведь в чем отличие учебного театра — категорическое! — для артиста театр — это все-таки работа, а студенты, они не прожжены системой и жизнью, у них много желания, много сил. Они молодые и злые. Они существуют иначе, они не насытились еще и делают все на сто миллионов процентов, не экономят себя. Это не хуже и не лучше большого театра, это другое. Но это ни в коем случае не сырой материал, мол, мы еще учимся. Например, «Хармс». Потрясающий спектакль, уже состоявшийся.
...Это стереотип, что частный театр — что-то маленькое и местечковое. Частный театр — это, на мой взгляд, всегда сильнее, чем государственный, где есть дотация и некая расслабленность перед зрителем. Частный — он всегда немного на грани.
Ханжаров: — Промахнешься — и зритель не придет.
— А, кстати, вашему частному театру удалось выйти на самоокупаемость?
Зуев: — У «Линий» операционная окупаемость. Что это такое? Вот, мы имеем определенную сумму от проданных билетов. Вычитаем из нее расходы на гонорары, коммерческое сопровождение, рекламу, аренду, коммуналку. То, что остается — это операционная прибыль. На нее может жить театр, но этих средств уже не хватит на новые проекты. Если бы театр на постоянной основе получал, например, гранты от государства, нам было бы значительно легче.
Для примера. Перед постановкой «Академии смеха» (премьера состоялась 16 ноября. — «Нация») у нас в резерве оставалось 200 тысяч рублей, при этом спектакль обошелся в 1,5 млн рублей. Большая часть денег была моя. Вообще, «Академия смеха» — пока самый дорогой проект в истории нашего театра. Только на декорации ушло около 1 млн рублей. В Ростове такое никто сделать не мог, и мы заказали в Питере: это сложная конструкция в виде японской головоломки, которая раскрывается по мере вращения.
Когда года за три будет создан репертуар, когда мы подтянем все показатели, тогда выйдем на доход.
У нас есть программа на базе 1С, она показывает эффективность каждого спектакля. Сколько он принес денег в период времени, процент заполняемости зала, маржинальность. В общем, мне удалось перенести в театр бизнес-подход.
Бахарев: — Для меня это совершенно новая и как будто правильная система. Система «меценат вбухивает деньги, а я их трачу» очень похожа на гостеатр. В D30 совсем другая схема, которая мотивирует резидентов. Тут все логичнее, есть ответственность и перед зрителем, и перед инвестором. Мы хотим показать людям, что в Ростове можно не только поесть раков (хотя кухня тут бесподобная), но еще и в театр сходить. А молодежь сейчас очень хочет идти в театр.
Ханжаров: — Только они не хотят смотреть нафталин и вранье. Кривляние провинциальное.
Бахарев: — Я помню, как мы классом ходили на «Дядю Ваню»: проходили его по программе. Отвратительный спектакль, занудный. Часто у школьников такое ощущение и формируется, что театр — это скука смертная. Сходить можно, но это так тяжело… Как Тарковского невовремя посмотреть. А мы хотим делать театр, в который интересно прийти. Конечно, не надо опускаться перед зрителем «на корты» и «пояснять за театр», но и ходить в кринолинах — «вы ничего не понимаете в искусстве» — глупо.
— А tasty-драма «Гамлет» в репертуаре «Линий» — как там все устроено? Может, это идеальный спектакль будущего: и хлеб, и зрелища сразу?
Бахарев: — Там есть текст о пьесе Шекспира, выстроенный режиссером Германом Грековым, его произносит актер Алексей Тимченко. Он сопровождает это комментариями, размышлениями и находит параллели в еде. Перед зрителем стоит несколько блюд (спектакль делался в коллаборации с Антоном Патанькиным, шеф-поваром ресторана «Макао»). Вот Гамлет видит тень своего отца. Что он почувствовал? Попробуйте блюдо №5. Еда задействует еще один рецептор восприятия. Это не «ресторан плюс театр», а «театр плюс ресторан». Попробуй пьесу на вкус.
Ханжаров (отвлекается на звонок и резюмирует): — Ну вот, все билеты проданы! Я же тоже свои деньги в постановки вкладываю. Без спонсоров работаю. Сумасшедший. И сейчас новый спектакль «Шлагбаум» опять ставлю за свои. Очень хороший спектакль будет, по пьесе Коли Ермохина. А весной хочу в D30 сделать большой проект с New Centropezn Quartet, дать джазу, Ростов же джазовый город!
Зуев: — Вот чем отличается D30. На базе креативного пространства сделать театр с постоянным репертуаром — это редкость. Мне даже в России не с чем сравнить. У нас получается. Можно было сдать место студии Ханжарова на 40% дороже — дизайнерам и архитекторам, например. Выгодно? Да. Но не интересно. Мы хотим проводить ивенты, мастер-классы, спектакли, лекции, перфомансы, презентации, фестивали. Хотим, чтобы D30 был местом рождения новых проектов. Так и получается, здесь общая творческая среда. Если украшения, то авторские — от студии Sensitive, шоурум одежды — тоже авторский, Веры Першиной. Хотелось видеть тех, у кого глаза горят.
— На форуме «Креаторика» вы сотрудничали с Ростовским региональным агентством поддержки предпринимателей (РРАПП) и Центром истинных ценностей, что это дало вам?
Зуев: — Мы сделали два совместных мероприятия в рамках форума: перфоманс и показ спектакля. Пришли 80 новых зрителей, которые узнали о театре и о кластере. Вообще у Центра истинных ценностей большие компетенции: специалисты, оборудование, диджитал-контент. Было бы здорово установить постоянный взаимный обмен. Например, нам нужна профильная помощь в оформлении заявок на гранты. Мы часть культуры города, но нам приходится доказывать, что мы делаем значимое. По мнению экспертов «Золотой маски», опера «Это любовь» в числе самых значимых российских спектаклей 2023 года. А при этом проект полностью ростовский. Либреттистка, композитор, все актеры — из Ростова, история — тоже.
...Было бы отлично объединить в одну экосистему креативные места, спектакли, интересные ресторанчики, галереи — разработать с областным Агентством по туризму и деловым коммуникациям такие маршруты.
А еще у нас есть мечта дать вторую жизнь Клубу приказчиков — зданию, в котором когда-то был театр музкомедии и которое простаивает с 1998 года. Вот сделать бы там независимый театр по уже опробованной экономической модели. Представьте, какие тут возможности. И посильное участие РАПП очень бы помогло.
— Идея, по-моему, отличная. Дайте совет тем, кто задумывается об открытии своего дела в этой сфере.
Зуев: — Мечтать и знать, что мечты сбудутся, если их визуализировать и понять, как сделать. Многие считают, что счастье в богатстве. Но счастье от больших денег — это большое заблуждение. Счастье — это найти свое дело, своих людей и заниматься тем, от чего радостно. И не только тебе.
Проект реализуется в рамках нацпроекта «Малое и среднее предпринимательство» при содействии правительства Ростовской области и министерства экономического развития региона
