29 ноября в возрасте 100 лет скончался бывший госсекретарь США Генри Киссинджер.
В этом году он несколько раз отмечал свое 100-летие, в том числе на частных мероприятиях в Экономическом клубе Нью-Йорка и Нью-Йоркской публичной библиотеке, которые посетили десятки высокопоставленных лиц. Это зрелище является красноречивым свидетельством уникального статуса Киссинджера. Немногие равноценные государственные деятели подвергались такому же обращению при жизни — ни американские дипломаты Дин Ачесон, Джордж Кеннан и Джордж Шульц, ни даже некоторые бывшие президенты.
Что бы о нем ни думали, Киссинджер прожил выдающуюся жизнь. Беженец из нацистской Германии, который в конечном итоге поднялся на вершину власти в Соединенных Штатах и который почти семь десятилетий оказывал значительное влияние на внешнюю политику США. Спустя столетие его поклонники приветствуют его как величайшего стратегического мыслителя, который когда-либо жил в Соединенных Штатах. Его имя украшает стипендии в Совете по международным отношениям и Библиотеке Конгресса, а также кафедры и исследовательские центры в нескольких университетах, не говоря уже о его одноименной консалтинговой фирме. Кто на 100-м году жизни пользовался таким же вниманием общественности?
Загадка Киссинджера
И все же в основе необыкновенной жизни Киссинджера лежит загадка. Хотя сейчас его обычно превозносят как внешнеполитического мыслителя уникальной глубины, мудрости и проницательности, его долгая карьера не столь впечатляюща, как, похоже, думают его поклонники. Он, бесспорно, человек выдающегося интеллекта и исключительных достижений — то, что признали бы даже его самые суровые критики, - но вопрос в том, полностью ли оправдана репутация, которую он заработал спустя столетие.
Это и есть “головоломка Киссинджера”: учитывая его общий послужной список, почему к Киссинджеру сейчас относятся с чувством благоговения, как будто его понимание мировых дел намного превосходит остальных?
Чтобы разобраться в этой загадке, полезно разделить профессиональную карьеру Киссинджера на три части. Первый этап - это его научная карьера в Гарварде, где он преподавал с 1954 по 1969 год. Второй этап - это его служба в правительстве, сначала в качестве специального помощника президента США Ричарда Никсона по вопросам национальной безопасности, а затем в качестве госсекретаря и советника по национальной безопасности Никсона и его преемника Джеральда Форда. Третий этап - безусловно, самый продолжительный - карьера писателя, эксперта и мудреца, большую часть которой он провел в качестве главы Kissinger Associates, консалтинговой фирмы, которую он основал после ухода из правительства.
Киссинджер как ученый
На первом этапе - в качестве ученого в Гарварде - Киссинджер опубликовал несколько книг и множество статей и начал свое длительное сотрудничество с Нельсоном Рокфеллером и Советом по международным отношениям. Хотя некоторые из его книг привлекли широкое внимание, в конечном счете его вклад в науку в этот период был незначительным. Ни одна из его ранних работ не заслуживает звания классической, и лишь немногие из них широко читаются и обсуждаются учеными сегодня.
Труды ученых-реалистов, таких как Ганс Моргентау и Кеннет Уолтц, все еще отбрасывают длинную тень на научное изучение международных отношений, но научные труды Киссинджера (включая его первую крупную книгу "Восстановленный мир") - нет. Киссинджер также много писал о ядерном оружии (бестселлер "Ядерное оружие и внешняя политика" 1957 года), но работы Гленна Снайдера, Бернарда Броди, Альберта Уолстеттера и Томаса Шеллинга оказали гораздо большее влияние на эволюцию ядерной стратегии, чем работы Киссинджера. Его более поздняя книга "Необходимость выбора" (1961) была принята не очень хорошо, и даже такой сочувствующий биограф, как Найл Фергюсон, признает, что более поздняя книга о НАТО - "Проблемное партнерство" (1965) - была написана наспех и вскоре устарела.
Безусловно, Киссинджер мог бы оказать большее влияние на мир науки, если бы решил сосредоточить на этой области всю свою энергию. Теперь мы знаем, что он намеревался написать трилогию о мировом порядке, которая продолжила бы историю, начатую им в "Восстановленном мире", в которой рассматривалось восстановление европейского порядка на Венском конгрессе. Два последующих тома были бы посвящены сначала бисмарковскому порядку конца 19-го века, а затем развалу этой системы во время Первой мировой войны.
Однако Киссинджер все больше занимался вопросами реальной политики, и трилогия так и не была завершена. И именно эта деятельность — включая глубокое погружение в политику США во Вьетнаме — в конечном итоге привела его в правительство в 1968 году. Но факт остается фактом: если судить исключительно как ученого, Киссинджера нельзя назвать выдающейся фигурой.
Киссинджер как политик
Послужной список Киссинджера как советника по национальной безопасности и госсекретаря всегда был и будет противоречивым. Есть несколько заслуживающих внимания достижений, включая открытие отношений с Китаем, переговоры по важным соглашениям о контроле над вооружениями с Советским Союзом и, по мнению некоторых, его урегулирование повторяющихся арабо-израильских конфликтов.
Но эти достижения должны быть уравновешены его поддержкой войны во Вьетнаме и его непосредственной ролью в ее продлении - несмотря на его осознание того, что войну выиграть невозможно. Никсон и Киссинджер также решили распространить войну на Камбоджу, невольно открыв дверь жестокому правлению кхмеров. Поддержка Киссинджером военного переворота Августа Пиночета в Чили и его отношение к индо-пакистанской войне 1971 года также заслуживают суровых оценок.
Киссинджер как эксперт
Что подводит нас к третьему этапу: долгая карьера Киссинджера, предоставляющего стратегические консультации корпорациям, правительствам и широкой общественности посредством обширного спектра мероприятий, кучи увесистых книг, газетных колонок и других форм информационно-пропагандистской работы. Как складывался его послужной список за его долгую карьеру на посту главы правительства?
Неплохо, но и не так хорошо, как могло бы казаться. Начнем с того, что Киссинджер опубликовал много книг с тех пор, как покинул правительство, но, за исключением его трехтомных мемуаров ("Годы Белого дома", "Годы потрясений", "Годы обновления"), ни одна из них не является новаторской или особенно значительным вкладом в науку. Самые амбициозные из его написанных на пенсии книг "Дипломатия" (1995) и "Мировой порядок" (2014), представляют собой пространные и эрудированные размышления на соответствующие темы, но ни одна из них не предлагает нового теоретического видения или провокационной, новой исторической интерпретации.
Напротив, мемуары Киссинджера, являются значительным личным достижением: лучшим отчетом, когда-либо написанным высокопоставленным государственным деятелем США. Как и все мемуары, они энергично защищают то, что их автор делал, находясь на своем посту, и поэтому должны быть прочитаны с долей скептицизма. Тем не менее, они дают читателям подробное представление о том, каково это - быть главным дипломатом и стратегом одной из самых могущественных стран в мире, постоянно жонглируя противоречивыми решениями и приоритетами в режиме реального времени, и в условиях большой неопределенности. Они также увлекательно написаны, наполнены искусными зарисовками персонажей и мощным чувством драматизма.
Киссинджер как маркетолог
А как насчет других его занятий? Киссинджер в значительной степени изобрел - и довел до совершенства - искусство превращения государственной службы в прибыльную карьеру на посту главы правительства. Kissinger Associates стала образцом для кустарной индустрии фирм (the Cohen Group; Albright Stonebridge Group; Rice, Hadley, Gates & Manuel; WestExec Advisors и т.д.), в которых бывшие чиновники предоставляют свои имена, информацию и связи различным (как правило, неустановленным) клиентам.
Времена, когда государственный служащий, такой как Джордж Маршалл, отказывался от выгодных предложений нажиться на своей карьере, потому что считал неприличным получать прибыль от государственной службы (и жертв других людей), давно прошли, и Киссинджер сделал многое, чтобы подорвать этот дух чести. Потенциальный конфликт интересов очевиден, особенно когда эти бывшие чиновники продолжают активно участвовать в публичных обсуждениях внешней политики и в некоторых случаях снова возвращаются в правительство. Проблема в том, что невозможно узнать, была ли их публичная позиция направлена на повышение (или, по крайней мере, защиту) их частных доходов.
Без ошибок не обошлось
Более того, Киссинджер совершенно неправильно сформулировал некоторые из важнейших стратегических вопросов, с которыми мы столкнулись с тех пор, как он покинул свой пост. Например, он был одним из первых сторонников расширения НАТО, решения, которое, как правильно предвидели другие наблюдатели, приведет не к прочному миру в Европе, а к прямому столкновению с Россией.
Киссинджер также поддержал вторжение в Ирак в 2003 году — несомненно, одну из крупнейших стратегических ошибок в истории США - и выступил против ядерной сделки с Ираном в 2015 году. И он не смог предвидеть, что помощь Китаю в возвышении с помощью политики вовлечения ускорит появление мощного равного конкурента - именно такой стратегической угрозы, которая встревожила бы его за годы пребывания на этом посту. Это "слепое пятно" может помочь объяснить, почему в его книге 2011 года о Китае сделаны явно двойственные выводы.
Это не значит, что Киссинджер ошибался во всем. Анализировать современные события сложно, и никто не делает все правильно. Просто трудно понять, почему так много людей сейчас превозносят его как величайшего стратега Соединенных Штатов, когда его послужной список как эксперта явно не лучше, чем у похожих на него по роду занятий людей, которые обычно высказывают мнение о глобальных делах.
Решение феномена Киссинджера
Отсюда и загадка: если отбросить шумиху, Киссинджер был продуктивным, выдающимся, но, в конечном счете, не настолько влиятельным ученым. Политиком как с реальными успехами, так и с вызывающими тревогу неудачами. Аналитиком проблем современной политики, чей послужной список не выделяет его среди других. Так чем же объясняется та высокая репутация, которой он пользовался?
Отчасти ответ, конечно, кроется в долголетии. Если бы Киссинджер ушел из жизни в конце 70-х или даже в середине 80-х, его кончина привлекла бы много внимания, и его место в истории внешней политики США было бы обеспечено. Но он, вероятно, не достиг бы того культового статуса, которым пользуется сейчас. Стать последним человеком, оставшимся в живых, означает, что большинство ваших главных критиков и соперников ушли, позволяет течению времени стереть память о прошлых грехах и дает поклонникам больше времени, чтобы подправить вашу репутацию.
Дожитие его до 100 лет, несомненно, помогло, но для решения головоломки требуется нечто большее.
Настоящая причина проста. Никто не работал усерднее и дольше, чтобы завоевать и сохранить влияние и престиж, чем Киссинджер. Среди американских политиков было много невероятно целеустремленных, амбициозных людей. Никто из них и близко не подходит. Даже поверхностное прочтение многих биографий Киссинджера (как заискивающих, так и враждебных) показывает человека, чьи амбиции зашкаливают, у которого была огромная целеустремленность.
Он никогда не сжигал мосты к кому-либо, кто мог бы быть ему полезен, никогда не занимал позицию, которая явно выходила за рамки приемлемого консенсуса, никогда не упускал возможности наладить новые отношения, никогда не забывал о неуважении и никогда не приходил к выводу, что сделал достаточно. Проще говоря, Киссинджер превзошел всех соперников в работе, обаянии, маневрировании и межличностных отношениях.
Киссинджер также понимал, что влияние может быть самоусиливающимся. Если вы достаточно заметны, другие придут к выводу, что они выиграют больше, проявляя поддержку и уступчивость, чем критикуя. Преследовать Киссинджера было бы вполне приемлемо, если бы вы были журналистом или профессором колледжа без больших амбиций, но это была неразумная стратегия, если вы хотели добиться успеха во внешнеполитическом истеблишменте. У него там уже было слишком много друзей и связей. Чем значительнее он становился, тем более амбициозные политики предпочитали добиваться его благосклонности, а не подвергать сомнению его мудрость.
Как бы кто ни относился к Генри Киссинджеру, имя этого человека прочно войдет в мировую историю.