О личной жизни 43-летней Евы Грин почти ничего не известно. Предположительно, актриса не замужем и у неё совершенно точно нет детей. Даже информации о её романах не так много: известно лишь о её 4-летней связи с Мартином Чокашем и об отношениях с французским актёром Янном Клаассеном. Поговаривают также, что у актрисы были роман с Тимом Бёртоном, но это не точно. За 20 лет своей кинокарьеры Грин умудрялась полностью вынести свою личную жизнь за скобки общественного внимания. Потому что считает излишнюю откровенность плохим тоном и помехой в работе. Об этом, а так же о своём одиночестве и патологической застенчивости актриса рассказала в свежем интервью французскому журналу «Madame Figaro».
«Я нахожу очень токсичной демонстрацию своей личной жизни, к примеру, размещение в соцсетях фотографий с женихом. А когда роман заканчивается, люди выглядят глупо! Мало того, что это в принципе никого не касается, это ещё и убивает тайну актёра. Зрителю и режиссёру потом очень сложно представить вас в другой жизни и с другим партнёром на экране… К этому же относятся публикации фотографий своих детей, которые ни о чём таком не просили и которые потом могут упрекнуть за это. Мои соцсети служат мне только для того, чтобы делиться работами, которые мне нравятся, рассказывать о проектах или выкладывать смешные фотографии своих собак. К тому же эта работа и так достаточно напитывает наш нарциссизм, зачем к этому что-то прибавлять сверху?»
«Меня называют загадочной. А мне так не кажется, у меня просто проблемы с самовыражением. Может, всё дело в моих шведских корнях по отцовской линии? Во мне есть своего рода нордическая сдержанность, ограничивающая мою глубинную сущность. Ведь во мне кипит бурный, страстный темперамент, доставшийся мне от испанских родственников по материнской линии. От меня веет то жаром, то холодом. Наверное, я парадокс».
«Я довольно одинокий человек, мне нравится бывать на природе, чтобы помедитировать и сосредоточиться. Со времен пандемии меня стали угнетать города, несмотря на то, что в Лондоне, где я живу, гораздо больше зелени, чем в Париже. Я часто езжу отдыхать в Нормандию или в Альпы. А ещё я в постоянном поиске своей фермы для разведения альпак в Ирландии — это мой проект. В хаосе повседневности нам приходится всё время совершать над собой усилие, чтобы оставаться сосредоточенными на своей жизни, сохранять надежду и не сойти с ума. И я нахожу этот баланс на природе. Она приносит мне покой, в котором я нуждаюсь, заземляет меня, возвращая к реальности, от которой я отключаюсь во время работы. Значение природы в моей жизни росло постепенно. В детстве связь с природой не была чем-то важным в нашем доме. Но я помню, как моя мать в восторге смотрела на небо, в то время как я, стоявшая с ней рядом, была совершенно к нему равнодушна. Но, видимо, что-то я неосознанно впитала, как и моя сестра, которая занимается виноделием в Тоскане и копается в своём эко-огороде. Сегодня я превратилась в женщину, способную прослезиться при виде пейзажа».
«Я без ума от своих собак. Я настолько помешана на них, что порой меня это пугает. Они — моя маленькая семья. Я их везде беру с собой, и хотя это очень сложно с точки зрения организации процессов, но я без них не могу. Они помогают налаживать контакт, привносят жизнь, тепло и уют. Они меня успокаивают. Они всё понимают, веселят меня и заставляют думать о чём-то, кроме себя самой. Мои собаки — частички моей души».
«Я всё ещё очень замкнутая, но степень моей одичалости не сравнима с тем, что было, когда я была ребёнком и подростком. Я страдала от собственной застенчивости. У меня были друзья, разумеется, но выступления на публике, работа в группе или столкновение с неизвестным были для меня тяжёлым испытанием. Сегодня я лучше притворяюсь. Может, это профдеформация? Но чуда не случилось, мне никогда не будет комфортно в обществе. Это кажется странным для актрисы, чья работа — выставлять себя на показ. И очевидно, что для продвижения карьеры мне следовало больше участвовать в светских мероприятиях или показах мод. Но мне нужно разобраться с самой собой.
Я слишком чувствительна, иногда чересчур бурно переживаю и не всегда знаю, как защитить себя».
«Когда режиссёр говорит мне: «Не играй, будь собой», это звучит жестоко. Если и есть смысл в том, чтобы быть актрисой, так это в первую очередь для того, чтобы прятаться за ролями. Но в то же время эта работа парадоксальна: играя, я пытаюсь отстраниться от самой себя, но для воплощения образа мне нужно хорошо знать себя. Потому что в работе мы используем именно свой опыт, свои собственные эмоции. Я стараюсь не перебарщивать с интеллектуализацией эмоций, для меня важнее сохранить детскую способность получать удовольствие от «игры».
Когда я была маленькая, я устраивала шоу в гостиной нашего дома: наряжалась, наносила макияж. Порой актёры забывают это совершенно детское удовольствие. А для меня это то, что я ищу в каждой роли».
