Ворожея опечалила великую княгиню: "Не понести тебе, матушка, не родишь чадо..." И напустила страху: "Утекает любовь мужа, волховать надобно". Прямо в рукомойнике заговорила, зашептала воду - там и смочили рубашки и порты князя Василия...
Но ворожба не помогла - и в 1524 великий князь повелел начать строительство в Москве Новодевичьего женского монастыря. Если добром уйдет в монахини княгинюшка - проживать ей в нем, будет упрямиться... Что ж, поедет в Суздаль монаший век коротать, - втайне рассудил он.
Но Соломония проявила тихое упорство. Цепко она держалась за мирское, такое ставшим привычным за двадцать лет, царское житье-бытье. Пока шла стройка, она еще ездила с мужем на богомолье, но весной 1525 года монастырь был готов, а в июле освещен. И уже осенью князь Василий поехал на богомолье один - участь неплодной княгини была решена.
Одна из последних Великих княгинь Московских Соломония была примечена Иваном III для своего сына Василия на кремлевском подворье. Хорошенькая пятнадцатилетняя боярышня глянулась князю своей родословной - ее предки верой и правдой служили московским великим княгиням, а также тем, что род Сабурских был плодовит именно мальчиками. Окончательное решение в пользу некоронованной дворянки приняли после неудавшихся хлопот Софьи Палеолог высватать сыну невесту в Европе. Расчет был и на верность многочисленной родни Соломонии: только дядей и братьев у невесты было по четверо.
Скромная благочестивая девушка нравилась Василию, потому решению отца он не противился, и 4 сентября 1505 года сыграли свадьбу. Через два месяца преставился Иван III, и молодая княжеская чета принялась править самостоятельно.
Разочарование от семейной жизни началось практически сразу. И сначала источником стала родня Соломонии. Князь Василий решил возвысить тестя Юрия Константиновича и назначил его главой Сторожевого полка, который отправлялся в поход на Казань. Но Сабуров немедленно ввязался в свару с боярином Вяземским, и полк никуда не пошел. Остальные братья и дядьки тоже не выделялись острым государственных умом, и хоть были жалованы чинами, но в близкий круг князя Василия не входили.
Тихая и смирная жена разительно отличалась от своих предшественниц московских княгинь - Софьи Палеолог, Софьи Витовтовны, Евдокии Дмитриевны, которые были деятельными соратницами своих мужей. Она не участвовала ни в культурной, ни в политической жизни государства. Земельными наделами великих княгинь Соломония не была одарена от мужа, и про ее хозяйственную деятельность в летописях тоже ничего не сказано. Интересы молодой княгини не выходили за рамки терема - она открыла золотошвейные мастерские, шила одежду, вышивала пелены и покровы для храмов да молилась.
От Соломонии великий князь ждал детей. Он не мыслил передачу престола братьям, поскольку считал, что к управлению они неспособны. Василий ездил с женой на богомолье, строил храмы в надежде, что бог услышит молитвы и подарит им ребенка...
Все было напрасно. И в 1523 году князь впервые поставил перед боярами вопрос о разводе с неплодной княгиней. Часть бояр его замысел поддержала: "Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда», но духовенство выступило категорически против пострига Соломонии.
По церковным канонам уход в монастырь должен был быть при согласии обоих супругов, и при этом оставшийся "в миру" не имел право обрести семейное счастье до смерти постриженной второй половины. Такой развод не устраивал обоих: Соломония не желала пострига, а великий князь хотел еще раз вступить в брак и родить наследника.
В 1523 году, Василий, хоть и не рискнул идти против высшего духовенства, но не смирился. Действовать решительно его заставила любовь.
Рыжей красавице Елене из рода Глинских сравнялось 15 лет. Влюбленный государь был в три раза старше и женат. И если со своим возрастом Василий ничего поделать не мог, то развод с постылой Соломонией стал делом для него решенным. Великая княгиня поняла опасность, нависшую над ней, и принялась действовать совсем уж отчаянно. Вереницей потянулись в терема колдуны и знахарки, ворожили ей на чадородие и любовь мужа. Это было на руку сторонникам развода.
Запутавшуюся женщину князь привлек к боярскому суду, предъявив письменные доносы, уличавшие ее в колдовстве. В них особенно постарался ее брат, Иван Юрьевич, который подробно поведал о склонности к чародейству Соломонии. Над княгиней нависла смертельная опасность - по таким делам церковный суд отправлял женщин на костер. Но великому князю было достаточно просто развода. И великая княгиня была пострижена в монахини, а затем отправлена в далекий Суздаль в ноябре 1525 года. А через два месяца юная красавица Глинская стала новой великой княгиней.
Соломония тяжело переносила свое заточение. И, желая по-женски отомстить неверному супругу, принялась распространять слухи, что в монастырь ее заточили беременной, и там она родила сына Георгия. Василию донесли об этом, и он, велев наказать разносчиков сплетен, отрядил комиссию в монастырь. Но Соломония, принявшая в постриге имя София, наотрез отказалась разговаривать с приехавшими, потому великий князь так и не получил ответ на встревоживший его вопрос.
Позже, при раскопках, исследователи нашли детскую могилу с захороненной царской одеждой для пятилетнего мальчика, в которую, предположительно, одели деревянную куклу - фальшивого ребенка неплодной княгини.