Всего за девять минут Макс Шрек сыграл нечто, что можно считать самым жутким кинематографическим представлением всех времен.
Его образ отталкивающе мертвого графа Орлока в немой классике ужасов "Носферату" Ф. В. Мурнау 1922 года остается мгновенно узнаваемым даже спустя столетие. Шрек, немецкий актер, добился необычайного успеха, излучая чистое зло через почти лишенное выражения лицо с черепом и темными, лишенными души глазами. Его длинные клыки были постоянно обнажены, дополненные вытянутыми когтями, которые усиливали ужас, когда он скрытно передвигался по ночам, отбрасывая жуткие тени на стены. Двубортное пальто с высокими воротниками придавало его облику еще большую внушительность.
В стране, все еще оправившейся от травм войны и пандемии гриппа, образ этого бледного, худого вампира выходил за пределы экрана, леденя сердца зрителей.
Значительно отклоняясь от архетипа обходительного аристократа в плаще, пропитавшего популярную культуру - от Белы Лугоши до Кристофера Ли и Класа Банга в экранизации BBC 2020 года, - Макс Шрек изобразил Орлока в "Носферату" как воплощение безжалостного, отталкивающего хищника.
В интерпретации Шрека граф Дракула Брэма Стокера был лишен обаяния; вместо этого он представил абсолютно правдоподобное присутствие смерти, которое доминировало в фильме. Несмотря на то, что он был на экране всего девять минут, эти моменты увековечили уроженца Берлина, хотя современные зрители часто с трудом могут найти другие фильмы с его участием. Неуловимый характер Шрека, а также его фамилия, которая переводится как "ужас", породили слухи о том, что Орлок не был изображен актером, а на самом деле являлся настоящим вампиром - эта идея была воплощена в фильме 2000 года "Тень вампира", где роль Орлока исполнил Уиллем Дэфо.
Несмотря на то, что игра Шрека считается одной из величайших в кинематографе, мы обладаем этими девятью минутами лишь благодаря удаче. Несмотря на то, что сюжет фильма полностью повторяет сюжет "Дракулы", продюсерская компания Prana-Film пыталась обойти авторские отчисления в фонд Стокера, изменив имена персонажей. Эта надежда оказалась тщетной. Флоренс Балкомб, вдова писателя, узнала о показе "Носферату" в Германии и начала судебную тяжбу. Ее требования выходили за рамки компенсации: она добивалась уничтожения всех существующих копий. По решению суда все копии фильма были уничтожены.
К счастью для потомков фильм вновь появился в конце 1920-х годов, когда в отдаленных местах появилась горстка уцелевших копий, снятых неуклюже и с интертитрами на разных языках, но этого оказалось достаточно, чтобы спасти от забвения одно из величайших достижений истории кинематографа. К лету 1929 года "Носферату" был показан в Америке, "измученный резальщиками", по словам New York Post, с "обрывочные, постоянно сменяющие друг друга сцены без хорошей игры, за исключением Макса Шрека, исполнителя главной роли, который настолько ужасен, страшен и жуток, насколько того требует эта призрачная роль.".
Несмотря на долгую карьеру на сцене и на экране, до наших дней дошло всего около девяти минут с участием Шрека. Человек, посвятивший большую часть своей жизни развлечению зрителей, сохранил эти несколько минут благодаря случайному обнаружению банок с пленкой, спрятанных в глубине шкафов в отдаленных провинциальных кинотеатрах. Если бы не эта удача, есть вероятность, что его вообще не помнили бы, даже в Германии.
Он не оставил после себя мемуаров, и его имя редко упоминается в воспоминаниях современников. Краткие описания намекают на тихую жизнь с женой, без детей. Его воспринимали как одинокого человека, отличавшегося своеобразным чувством юмора и, казалось, по-настоящему оживавшего только во время выступлений на сцене.
С ранних лет Шрек мечтал о карьере на сцене, но его властный отец категорически отвергал эту мечту. Несмотря на это, мать Шрека тайно поддерживала его амбиции, оплачивая курсы актерского мастерства без ведома мужа. Когда отец Шрека скончался, освободив его от семейных ограничений в позднем подростковом возрасте, он воспользовался возможностью поступить в берлинскую театральную школу. После ее окончания Шрек присоединился к гастролирующей труппе и провел два года в дороге, а затем перешел в престижный Мюнхенский камерный театр. В его репертуаре была роль в дебютном спектакле Бертольта Брехта "Барабаны в ночи". Примечательно, что он стал любимым актером знаменитого австрийского режиссера Макса Рейнхардта, который в 1920 году познакомил Шрека с Ф. В. Мурнау как раз в то время, когда режиссер-провидец разрабатывал концепцию экранизации "Дракулы".
У Шрека был скромный репертуар в первые годы немецкого кино, когда он пересекся с Мурнау. Его первые роли включали эпопею 1920 года, действие которой происходит в Испании XVI века, "Мэр Заламеи", снятую по пьесе, в которой он ранее играл, и "Смерть - свидетель", фантазию, в центре которой был эликсир бессмертия.
Кино оказалось подходящей средой для Шрека, который завоевал репутацию человека, использующего гротеск в своих ролях и скрывающего себя за сложным гримом. Однако после своей судьбоносной роли в "Носферату" Шрек решил не возвращаться к жанру ужасов. В отличие от Лугоши и Ли, которые повторяли свои роли Дракулы, Орлок Шрека остался единственным, коротким, но мастерским проявлением мастерства.
Несмотря на то, что он играл самые разные роли, такие как слепой в экспрессионистском шедевре 1923 года "Улица", Дож в ранней экранизации "Венецианского купца", а также в необычной короткометражке, написанной Брехтом, "Тайны парикмахерской", его сотрудничество с Мурнау было невелико. Единственным совместным проектом стала забытая комедия 1926 года "Финансы великого герцога", от которой Мурнау впоследствии отрекся.
Шрек умело балансировал между театром и кино, заслужив похвальные отзывы за небольшую главную роль в пьесе Мольера "Мизер" и участие в антифашистском кабаре Эрики Манн "Die Pfeffermühle" в 1933 году. В вечер своего смертельного сердечного приступа он заменил заболевшего актера, исполняя роль Великого инквизитора в "Доне Карлосе" Шиллера.
Несмотря на положительные отзывы критиков и посмертную славу, подогретую наследием "Носферату", Шрек быстро канул в безвестность, подобно Орлоку в лучах утреннего солнца. Он никогда не стремился попасть в центр внимания в качестве ведущего актера, предпочитая загадочную привлекательность ролей второго плана, что приводило к появлению рецензий, которые, хотя и были благоприятными, часто содержали лишь мимолетные упоминания.
Лишь в середине 2000-х годов биограф Штефан Эйкхофф обратил внимание на эту неуловимую фигуру, неясную и эфемерную, казалось, решившую ускользнуть от потомков. Даже Эйкхофф столкнулся с трудностями в раскрытии человека, скрытого за палочкой, пока не наткнулся на спрятанную в архиве коробку с фотографиями.
В этой коллекции были портреты и автопортреты - снимки, сделанные Шреком в костюмах почти для каждой роли, которую он исполнял. Эти изображения сохранили персонажей из давно забытых пьес и немых фильмов, предлагая взглянуть на жизнь, увековеченную в девяти минутах - промежутке времени, который изменил ход развития кинематографа.
