Елена ШАРКОВА
Вопреки распространённому мнению, 29 ноября 1783 года княгиня Екатерина Дашкова предложила ввести в написание диграф «іô», а вовсе не букву «ё».
Из-за этой ошибки многие считают именно 29 ноября днём рождения буквы «ё». Но почему бы и не вспомнить в этот день незаслуженно отодвинутую в сторону букву? Можно считать, что Дашкова пыталась тогда сделать первый шаг.
Она объясняла: диграф «іô» нужен «для выражения слов и выговоров, с сего согласия начинающихся, как матіорый, іолка, іож, іол». Правда, тогда предложение княгини не приняли. Зато через 14 лет, в 1797 году, Николай Карамзин в сборнике «Аониды, или Собрание разных новых стихотворений» употребил уже букву «ё» — в привычном нам виде. И даже оставил примечание: «Буква е съ двумя точками на верьху замѣняетъ їо̂». Карамзину было важно показать читателям, что с розами у него рифмуются именно слёзы, а не слезы. Считается, что с тех пор буква «ё» и вошла в типографскую практику.
Но не в алфавит! Путь бедной «ё» был тернист — её не любили. «Ёкало» простонародье, благородные же и культурные люди «екали» и активно и даже агрессивно сопротивлялись введению новой буквы. Презирали её, высмеивали. Официально она вошла в алфавит только в XX веке, в советское время. Да и то — филологи быстро пришли к выводу, что писать её надо только тогда, когда без этой буквы возможна ошибка («всем» — «всём», например). А в остальных случаях употребление буквы «ё» факультативно. То есть необязательно.
Это несправедливо! Посмотрите, какая она красивая, какая яркая. Две точки наверху украшают её и радуют глаз. Мы ведь даже ничего не экономим, когда вместо «ё» пишем «е» — ни время, ни место. Нет никакой логики в том, что сильную и выразительную букву задвигают на задний план.
«Гимназист» борется за букву «ё» и принципиально употребляет её всегда.
