Этот текст был написан в октябре 2011-го. И, перечитав его, не стал ничего менять. Сейчас это важно как никогда – для понимания войны и мира, для поиска нового проекта Новой Украины.
Дискуссии относительно феномена культуры и культурных практик длятся не одно десятилетие. Культурология выделилась в самостоятельную гуманитарную дисциплину. Среди дискутантов по вопросам культуры – философы, историки, социологи, психологи, художники и искусствоведы. И каждый считает культуру предметом собственных исследований. И каждый прав, поскольку культура, по своему определению и значению в широком смысле, охватывает все сферы человеческой деятельности.
В центре внимания сегодняшней дискуссии – диалогичность культуры. Традиция Бахтина-Лотмана продолжается в новых идеях, интеллектуальных новациях и практических исследованиях.
Но я позволю себе обратить внимание на вопросы, которые остаются «в тени» дискуссии. Почему диалогичность культуры с каждым годом актуализируется? В чем историческая обусловленность этой фундаментальной черты? Чтобы попытаться ответить на эти вопросы, вернусь к исходному – как толковать понятие культуры?
По моему мнению, культуру в широком смысле этого понятия следует рассматривать как способ сохранения социальной наследственности на основе актуализированного опыта практической деятельности, ее ценностного и нормативного воспроизводства в повседневной практике. И в этом смысле культура есть «идеальное в материальном». Традиция, миф, религия, наука, искусство в разных формах воспроизводят и одновременно, от обратного, приумножают культуру именно на основе повседневной практики реального общества. Культура, таким образом, рассматривается как продукт деятельности и составляющая самого сознания общества.
Если продолжить этот терминологический ряд дальше, то цивилизация является организованной и институциализированной культурой, ее «во-площением».
И если сама культура является своеобразным геномом деятельности, то геномом собственно культуры является знак. В нем чеканится и воспроизводится знание, значение, обстоятельства и практический смысл всего созданного человеком. Социальные (культурные) коды воссоздают актуальные практики и обстоятельства, в которых они реализуются, являясь источником опыта и знаний.
Известный исследователь, философ Михаил Константинович Петров предлагал рассматривать три составляющие процесса воспроизводства и развития культуры (упрощенная интерпретация):
— коммуникация – связь, координации в деятельности, непрерывный обмен опытом и его смыслом;
— трансляция – собственно передача социальных (культурных) кодов;
— трансмутация – инновационные изменения в практике и их «инкорпорация» в культуру – как общепризнанное, полезное, ценное и понятное.
В традиционном и раннемодерном обществах циклы деятельности сохраняли достаточный временной лаг для того, чтобы изменения в самой деятельности и их освоение культурой охватывали от нескольких до, как минимум, двух поколений. Это обеспечивало уникальность и внутреннюю стабильность культурных сообществ, способствовало разнообразию цивилизационных проявлений на основе уникальности историко-культурных типов, различных решений в развитии деятельности и общественных практик.
Вместе с тем, усиление коммуникации между обществами, создание условий для интегрированной деятельности различных обществ от эпохи торгового капитализма до современного глобального общества радикально изменили динамику трансмутации.
Различные практики и различный опыт в условиях глобализированного информационного общества разрушают традиционные локальные механизмы сохранения и передачи наследственного опыта локальных сообществ. Культурный «микст» охватил все сферы деятельности – производство и технологии, организацию и формы трансляции, свободное время, искусство и т.д. Интересный аспект – вместо ожидаемой унификации имеем геометрическую прогрессию разнообразия, но с выраженным «микстом» предыдущих самобытностей.
Идентичность культуры локальных сообществ становится более размытой, зато все более актуально – «общее», взаимопроникновение. И это вызов всем локальным идентичностям и цивилизационным феноменам, независимо от их нынешней фазы развития.
Традиция трансформируется в технологию «проникновения в другое». Так, уникальные учения Востока становятся элементом мирового комплекса оздоровления («здоровый образ жизни»). Китайская кухня конкурирует с «Макдональдс». Американские кино-комиксы компенсируют мифообразы традиционных локальных мифологических систем.
Революции в технологиях и культура «человека-самосоздателя» касаются базовых основ общественного бытия. Информационное общество создало условия для альтернативных сообществ (сети, зоны интернационального отдыха и туризм). Создаются условия для появления «искусственного интеллекта», который не имеет корней и границ. Человек Нового Модерна – на грани освоения самовоспроизводства на основе искусственного рождения, продления жизни, искусственного питания, новых методов лечения и восстановления организма. Это уже даже не дети, а внуки доктора Фауста…
Фьюжн-цивилизация — этот термин я использую для определения феномена «опредмечивания» и развития глобальной культуры интегрированного общества.
Конечно, здесь можно еще много аспектов исследовать и раскрывать. Но предыдущий ответ – актуализация диалогичности культуры – не только в измерении индивидуального и общего, но и в измерении форсированного «в пределах поколения» взаимопроникновения в эпоху позднего Модерна и глобализации, переход к Новому Модерну.
Вестерн-глобализация, европеизация, новый ислам и новый исламский мир, «русский мир» и другие инверсии «глобального общежития» – это масштабные и все же локальные ответы на вызовы глобализации и глобальной культуры «информационного общества» и «общества знаний». Вероятнее всего, 21 век станет веком конкуренции за право быть доминантой в формировании глобальной культуры Нового Модерна.
И второй аспект, на который бы я хотел обратить внимание. В условиях формирования человеческой культуры как глобальности, как и насколько эффективно может быть реализована общественная практика «локальности» – этноса, нации, национального государства, национальной культуры, культурных мега-сообществ. Как общества способны сохранять уникальные практики и ценностные смыслы своей культуры, находясь фактически под влиянием «совместно-значимого»?
Сэмюэль Хантингтон в одной из последних работ достаточно радикально разделил современные нации и их культуры на две группы – «сильные» (которые способны инкорпорировать глобальные проявления общей культуры в уникальную форму своей локальной идентичности) и «слабые» (потребители «другого»). Тем самым он вновь актуализировал уже известное деление наций на так называемые «исторические» и «неисторические» (Гегель, Тойнби).
Модернизация – это, по сути, культурная революция. Но это не определение для вечного словаря. В нынешнем мире и для наших поколений это определение справедливо. Почему? Потому что быть на «пике» общественных практик и влиять на эти практики, продвигать свои «культурные коды» как универсалии – это вызов, который действительно имеет революционный характер.
Быть современным в глобальном мире тотального информационного обмена и бесконечного, без границ, инновационного развития – значит быть среди лидеров. Диапазон – от ценностного измерения потребительской стоимости, новых производственных практик, новых технологий, меняющих жизнь других, – к мифоконструированию, проектированию глобально-приемлемых традиций. А это значит, что модернизационная стратегия не может быть ничем иным как стратегией геокультурной.
В практическом смысле я бы сформулировал задачу следующим образом:
— новая культурная политика как основа и смысл модернизации страны;
— локализация в условиях глобализации и культурные коды как инструмент проектирования экономической и других политик;
— развитие культурных индустрий как конкретный инструмент для формирования национального ценностно-нормативного поля и встречного влияния на глобальные культурные тренды.
И напоследок. Слабые мы или сильные? Станем «гумусом» новой глобальной культуры или ее активным фактором? Утвердилась ли украинская культура как код наднационального или происходит ее активная инкорпорация, поглощение?
(…)
Эти вопросы особенно обострились сейчас, когда новая Украина возможна лишь как новый национальный проект, соизмерный времени и его вызовам. Как «украинский мир», охватывающий всю многомерность истории и всех творящих сегодня.
Охватность, а не навязывание – особенность новых наций Нового Модерна.
Проникновение и включение в свою культуру – это ответ на вызовы глобальной фьюжн-цивилизации.
Из недописанного тогда и недосказанного. В мире, в котором мы живем и будут жить наши дети, решающую роль будет играть сама инфраструктура жизни. Не только стандарты и условия жизни, но и культурное пространство, сам жизненный ландшафт, станут определяющими. И вот здесь на первое место и выходит ключевой вопрос Нового Модерна – как уметь себя «обустроить», не только сохраняя, но и добавляя – в архитектуре, природе, коммуникациях, науке и технологиях, культурном продукте. Этот материальный мир – как «порядок вещей» — и создает устойчивый «культурный мир» — европейский, исламский, американский. Копиры, уподобления – или хранение прошлого чужого – лишь создают иллюзию временного успеха.
А как обустроить украинский проект и превратить его в «украинский мир»? Ведь сегодня он состоит из осколков советской цивилизации-фабрики, подзабытых российских и речьпосполитовских «памятников истории», разрозненных святынь, нынешних стеклянных «подобий Запада» и руин войны на Донбассе… Эклектика в головах, эклектика в жизни, эклектика в действиях. Вместо истории – как актуального, живого опыта-мифа – рассыпанное лото чужих смыслов. Потому и рваные такие, жестоко-сердечные, эгоистичные, каждый со своим «фрагментом смыслов».
Возвращаясь к утверждениям Тойнби и Хантингтона (тихо умалчивая о Гегеле))): будущее творят только «исторические нации» (народы, цивилизации), остальные – гумус истории. Верно, в общем-то. Горько, но верно.
Вы обращали когда-нибудь внимание на то, как некоторые народы гордятся чужим историческим наследием и зарабатывают на «туристической инфраструктуре»? Казалось бы, что плохого? Культурные индустрии, микст эпох и валют за предоставленные услуги…
Глобализация и локализация идут рядом. Общие экономики, связи, дела. Разные мысли, привычки, традиции. И все же стоит помнить, что в человеческой истории известны сотни ярких народов и культур, самобытность которых ограничивалась временной включенностью в чужой мейнстрим. Эпоха Нового Модерна – не исключение.
Сколько сейчас государств на карте мира? Более 200? Двести лет назад было чуть более 20. А 700 лет назад – добрая тысяча локаций в виде монархий, княжеств, орденов-государств, кочевых государственностей, да мало ли… А заглянем лет эдак на двести вперед – кто удержит амбицию быть творцом истории, а кто – будет лишь каплей в мейнстриме? Пожалуй, лишь тот, кто об этом думает и стремится уже сегодня.
Творить историю фьюжн-цивилизации — значит, задавать образцы и стандарты жизни, воплощать их, превращать в живой предметный мир – в тело архитектуры, ландшафты жизни, новые идеи и новые ответы, новые технологии и возможности.
Давно ушла в прошлое эпоха империй-цивилизаторов и территориальных лидеров. Технологический империализм, культурная монополия, информационно-смысловое лидерство – так определяется лицо наций-лидеров фьюжн-цивилизации.
Быть историчным – значит вести за собой. Излом Украины – момент выбора: творить или уподобляться, хранить – или претворять?
- Читайте также: Юрий Дудкин: За что сегодня воюют ВСУ?
Эта запись также доступна в Facebook автора.
Об авторе:
АНДРЕЙ ЕРМОЛАЕВ
Политолог
Все публикации автора »»
📌 Оригинал публикации – на сайте «GOLOS.EU»:
📎 https://golos.eu/andrej-ermolaev-mify-i-realnosti-v-poiskah-identichnosti-v-epohu-globalizaczii-i-fyuzhn-czivilizaczii/
–
Друзья! Подписывайтесь на «GOLOS.EU» в «Telegram», «Одноклассниках», «ВКонтакте», «Мир тесен», «Живом Журнале» и «Яндекс.Новости». А ещё каждый день мы рассылаем важные публикации на почту – обязательно подпишитесь на рассылку!