«К нему относились как к святому»: почему Капитан Бифхарт бросил музыку ради мольберта? Он был музыкальным индивидуалистом, чей альбом «Trout Mask Replica» до сих пор фигурирует в списках лучших, но когда он отказался от рока ради рисования, его искусство было отвергнуто как каракули. Теперь его замечательные работы получают должное
Алексис Петридис, Guardian
Галерея Майкла Вернера, расположенная на одной из улиц лондонского Парк-лейн — воплощение шика денежного мира искусства: она находится в георгианском таунхаусе, настолько неприметном, что прохожий никогда бы не узнал о ее существовании. Не стоит удивляться тому, что картины покойного Дона Ван Влита находятся в таком окружении — Майкл Вернер был его галеристом с начала 80-х годов, когда Ван Влит перестал называть себя Капитаном Бифхартом и полностью оставил музыку, чтобы посвятить себя визуальному искусству — и тем не менее это так. Картины, представленные на его первой за десятилетия лондонской выставке, как-то не вяжутся с окружающей обстановкой.
Отчасти это объясняется тем, что они явно являются продуктом дикой Калифорнии (некоторое время Ван Влит жил и работал в пустыне Мохаве). Изображения диких животных и кактусов в изобилии, его картины кажутся все более подавленными своим окружением: поздние работы заполнены белым пространством, как будто выбеленным слепящим солнечным светом. Отчасти это потому, что они кажутся такими неистовыми и неискушенными: дикие мазки, густые импасты, краска, наносимая на холст прямо из тюбика. Но в основном это потому, что — меняй имя или нет — они явно принадлежат Капитану Бифхарту, одной из поистине легендарных фигур рока 60-х и 70-х годов.
Названия картин часто соответствуют его старым песням или текстам: любой, кто знаком с треклистом его шедевра 1969 года «Trout Mask Replica», узнает название «China Pig», в то время как «Crow Dance a Panther» и «The Drazy Hoops» взяты из строк «Ice Cream for Crow» и «The Blimp» соответственно. Даже если это не так, они звучат так, как должны звучать: «Dream Sloth», «Full Grown Babble», «Bird With Cotton Shadow». И, как и его музыка — которая опиралась на блюз и фриджаз, но никогда не была похожа ни на то, ни на другое, ни на что-либо еще в истории поп-музыки — это работа, которую люди явно с трудом могут классифицировать.
Читая статьи в художественных журналах о его картинах, поражаешься тому, как критики дико бросаются сравнениями в надежде, что хоть одно из них зацепит: Франц Клайн, Марк Ротко, Джексон Поллок, экспрессионизм, примитивизм, аутсайдерское искусство. «Ну, это точно не аутсайдерское искусство», — говорит управляющий партнер галереи Michael Werner Гордон Вен-Класен. — «Потому что аутсайдерское искусство подразумевает, что кто-то делает наивные работы, которые интересны просто тем, как они их делают. Дон не был наивным ни в коем случае. Он знал историю искусства с самого начала. Я много разговаривал с ним, иногда по два-три часа в день по телефону, и ни в одном его поступке, ни в одном слове, вырвавшемся из его уст, ни в одной мысли не было ничего случайного. Он был очень точен. Все было тщательно подобрано. И я всегда чувствовал, что так же обстоит дело и с картинами».
В каком-то смысле история о том, как Капитан Бифхарт, легенда авангардного рока, стал Доном Ван Влитом, визуальным художником, началась задолго до того, как он взял свой знаменитый псевдоним и создал первое воплощение Magic Band. В детстве он был вундеркиндом в скульптуре: выигрывал призы, выступал на телевидении, создавая скульптуры животных, и — по крайней мере, по его словам: Ван Влит редко был самым надежным свидетелем своей собственной истории жизни — в 13 лет ему предложили стипендию для изучения искусства в Европе, от которой родители заставили его отказаться, сославшись на то, что искусство — это «педовство».
Он продолжал рисовать на протяжении всей своей музыкальной карьеры - его работы использовались на обложках альбомов и стали темой выставки 1972 года в Ливерпуле — но вы понимаете, почему музыка затмила его. К моменту выхода «Trout Mask Replica» Captain Beefheart and the Magic Band звучали совершенно необыкновенно. Спустя 54 года после выхода альбома он остается почти неизменно самым сложным для прослушивания в любом списке «Величайших альбомов всех времен» — запись, на которой каждый инструмент, кажется, играет в своей собственной вселенной, имея лишь самое косвенное отношение друг к другу. Для его недоброжелателей он едва ли может считаться музыкой. Для ее почитателей — это произведение беспрецедентного, непревзойденного гения. «Если в истории популярной музыки и было что-то, что можно назвать произведением искусства... то "Trout Mask Replica", вероятно, именно такая работа», — сказал Джон Пил. Джон Лайдон назвал ее своим «миропомазанием»: «С этого момента», — сказал он, — «в мире было место для всего».
Среди его поклонников был восточногерманский художник АР Пенк, которого представлял Майкл Вернер. «Когда в 1980 году он сбежал на Запад», — рассказывает ВенеКласен, — «он постоянно повторял: "Вы должны найти Дона Ван Влита, вы должны найти Дона Ванлита, это тот художник, которого вы должны найти". Дон был его настоящим героем».
С предложением Пенка возникли проблемы, даже после того, как Вернер увидел картины Ван Влиета и был впечатлен настолько, что предложил представлять его интересы. «Сейчас кажется нормальным, что у кого-то есть две карьеры», — говорит ВенеКласен, — «но в то время, в 80-е годы, нельзя было быть музыкантом и художником, это считалось шуткой. Создание искусства было сопряжено с серьезностью, а создание музыки — с чем-то совершенно иным».
Неясно, кто предложил Ван Влиету полностью отказаться от музыки, от имени Captain Beefheart и сосредоточиться на живописи. По одной версии, эту идею ему подкинули Вернер и Пенк, по другой — его жена Джанет, по третьей — это была полностью инициатива Ван Влита, подстегнутая тем, что ни один звукозаписывающий лейбл не хотел выделять достаточно денег на продолжение альбома 1982 года «Ice Cream for Crow», который, как обычно для Captain Beefheart, не смог воплотить восторженные отзывы в продажи. Но если это была чья-то идея, его не нужно было долго уговаривать. Судя по всему, музыкальная карьера его изрядно утомила: он уже отказался от запланированного тура; из-за безденежья они с женой вынуждены были переехать в трейлер, ранее принадлежавший его матери. «Музыкальный бизнес изрядно подкосил его, поэтому он как бы решил, что музыкальный бизнес все равно был к нему не очень добр, и решил полностью отказаться от него и просто стать художником», — говорит ВенеКласен. — «Он не был озлобленным человеком, но музыкальная индустрия ему точно не нравилась».
Заманчиво предположить, что в его решении оставить музыку были и другие факторы. Отношения Ван Влита с коллегами-музыкантами часто были напряженными. Не один бывший участник Magic Band назвал его «тираном»; в книге бывшего гитариста Зута Хорна Ролло «Лунные заметки» жизнь в Magic Band описана как сплошное несчастье: разоренные, практически голодающие — они питались чашкой соевых бобов в день — и подвергающиеся «психологической войне» со стороны своего лидера, которая иногда переходила в физическое насилие.
Наиболее благожелательная интерпретация заключается в том, что у Ван Влита было единое художественное видение — невероятно сложная и требовательная музыка — которого он хотел достичь любой ценой. Но, как отмечает ВенеКласен, единое художественное видение легче реализовать, если его преследуешь только ты один. «Я думаю, он был невероятно контролирующим, но [в музыку] были вовлечены другие люди. И, став старше, он действительно не любил людей. Однажды я навещал его в Эврике, штат Калифорния — он жил по сути, в глуши. Думаю, живопись была для него гораздо интереснее, потому что он был только сам по себе».
Но, несмотря на решимость Ван Влита сменить профессию, возникли проблемы. Убедить Ван Влиета покинуть Калифорнию было непросто: ВенеКласен тщетно пытался уговорить его приехать в Нью-Йорк, но получил ответ, что «там в воздухе так много человеческой кожи» (Ван Влит также запомнился тем, что назвал город "миской с трусами"). Его первые концерты были заполнены поклонниками Beefheart — «люди говорили: "Так, ты говорил по телефону с Доном, значит, ты близок к нему...», — говорит ВенеКласен, — «почти как если бы он был святым», — но арт-истеблишмент относился к нему с пренебрежением. «Это было очень, очень трудно. Джек Лейн, знаменитый директор музея, сделал выставку Дона в MoMA в Сан-Франциско в 1986 году из-за своей страсти к нему и его работам, и его чуть не уволили. Потому что все говорили: "Это не художник, это музыкант, который рисует каракули". Только в последние 10 лет, к сожалению, после его смерти, мы увидели изменения, и действительно глазами других художников, а не кураторов. Я разговаривал со многими художниками, которые постоянно смотрят на работы Дона. [Немецкая художница-абстракционистка] Шарлин фон Хейл сказала мне, что смотрит на работы Дона каждое утро. Если бы вы пошли к куратору в Тейт или еще куда-нибудь, они бы просто закатили глаза, но потом, если бы они спросили художника, которого уважают, они были бы совершенно шокированы».
Ван Влит продолжал работать вплоть до своей смерти от осложнений рассеянного склероза в 2010 году. По мере прогрессирования болезни галерея построила для него приспособление, позволяющее писать картины, сидя в кресле, но в итоге он переключился на рисование. К музыке он так и не вернулся. «Он был по-настоящему жестоким и бескомпромиссным», — говорит ВенеКласен. — «Он делал именно то, что хотел, и все. Он был настоящим продуктом того времени в Калифорнии, когда взрывались бомбы и строились автострады. Он рассказал мне одну историю, в которой поведал, что одно время был продавцом пылесосов, и сказал, что продал пылесос Олдосу Хаксли!»
Он смеется, а затем, вспомнив о склонности Ван Влита к самомифологизации и его зачастую непрочных отношениях с правдой, предлагает оговорку. «Я не проверял факты. Возможно, мне стоит поискать и посмотреть, где жил Олдос Хаксли в тот период времени. Но как история о Калифорнии того времени она мне показалась очень хорошей. Это как "Дивный новый мир", и это просто странно. Калифорния была странной».
Экспозиция «Дон Ван Влит: Стоя на одной руке» выставлена в галерее Michael Werner Gallery, Лондон, до 17 февраля.
