До Забойного оставалась одна смена. За себя я не беспокоился, но вот положение Цыпа вызывало у меня вполне закономерные опасения. Я-то намеревался сделать с ним несколько пробных прыжков, подстраховать, подсказать что-нибудь, если в этом возникнет необходимость, но Цып, выражаясь более грубо, просто соскочил с хвоста...
Не знаю, что подтолкнуло меня прогуляться в сторону кормушки. Быть может, я хотел сделать встречный шаг. Последний шаг... Быть может, хотел попрощаться, ведь кроме Цыпа в этом мире у меня никого не было.
Направляясь в сторону стойбища аборигенов, я посматривал по сторонам, в очередной раз поражаясь тому, каким незыблемым и надежным кажется этот мир. Отчасти, оно так и было, но только не для таких как мы.
По мере того, как я подходил всё ближе и ближе – толпа увеличивалась в размерах, становясь всё более большой и опасной. Легко философствовать, сидя на высоком холме, но здесь нельзя было не то что остановиться, но даже задуматься на минуту. Вначале меня захотели выдавить, затем просто оттеснить, потом попытались долбануть клювом. Я не видел причин мимикрировать, а потому применил грубую физическую силу. Без труда пробившись в самые первые ряды, я, конечно же, обнаружил там Вождя Желторотых. Лучшего среди равных или равного среди лучших, это уж кому как нравится. Они у меня всё на один клюв.
Но среди тех, кто меня окружал – Цыпа по-прежнему не было. Куда же он подевался? Мне казалось, что найти его не составит труда, что он уже должен быть здесь и почивать на лаврах.
Думаю, не стоит воспроизводить в деталях разговор, состоявшийся между мной и Вождем Желторотых, в котором преобладала ненормативная лексика. Суть его сводилась к тому, что я был посторонним на этом празднике жизни, а если точнее – потусторонним, которым как известно всегда и везде вход воспрещён. Именно поэтому Вождь и его подручные попали в двусмысленное положение: они не хотели меня отпускать, но и желали как можно скорее от меня избавиться. Впрочем, помимо небольшого участка кормушки, где происходило выяснение отношений, весь остальной бройлерный мир продолжал существовать по извечным и непоколебимым законам – зерно непрерывной и ровной струйкой ссыпалось из резиновой пуповины, уходящей куда-то в небо, вода, капля за каплей выдавливалась в пластмассовые поилки, а барабанная дробь клювов, долбящих о своём, не стихала ни на секунду.
Наконец, меня решили задержать до выяснения обстоятельств, вменяя оскорбление чувств правящего класса. Статейка была новая, незнакомая, но я счёл, что подобные злоупотребления со стороны власть предержащих являются разновидностью местечкового интеллектуального… нет, это вряд ли, – эмоционального экстремизма.
Напоследок, Вождь выразил сожаление, что ещё не придумал, как бы понадежнее изолировать таких как я от общества. Например, за Стену Мира вышвыривать. Так, чтобы с концами – хвостами, то есть.
На это я помолчал, даже не потрудившись укоризненно покачать головой. Судя по всему, Хозяева умеют не только репродуцировать данный - наш, то есть - биологический вид, но и вкладывать одинаковые мысли в повторяющиеся головы.
Вскоре меня повели под кормушку. Я не сопротивлялся и вёл себя спокойно, почти послушно. У меня за плечами уже был похожий опыт: стоило всем цыплятам заснуть, как я выбирался наружу. Этим всё и ограничивалось.
Куда больше меня заботила судьба Цыпа. Где он? Что с ним будет?
Наконец, меня подвели к узкой щели между слоем торфа и длинным прямоугольным коробом.
-Сам пойдешь или силой заталкивать будем? – хмуро спросил меня один из конвоиров. Я неопределенно кивнул, бросая последний взгляд по сторонам и надеясь, конечно же, увидеть своего юного друга.
И - точно! Цып стоял в толпе зевак, что сгрудились от меня на некотором отдалении.
Я его просто не узнал. Да и остальные, по-видимому тоже. Удивляться тут было нечему: заморыш приопушился, поздоровел. И даже крылья его подкачанные выглядели как-то к месту, что ли. Сейчас он производил впечатление успешного и уверенного в себе молодого цыпленка, что крепко стоит на ногах и не щелкает попусту клювом…
Мы встретились глазами. Секунду-другую он прямо и безучастно смотрел на меня, а потом не выдержал и опустил клюв. Эх, ты... – подумал я; не меня стесняйся - на себя пеняй! И хотелось ему сказать что-нибудь, да сомнения одолели. Оно ему надо? Узнают, что мы заодно, шум поднимется.
Я отвернулся и кивнул конвоиру – веди, брат, веди. Делай, что должен.
И тут сзади, из толпы, - крик.
-Я его знаю! Заодно они! С этим вот… переростком… Я их вместе видел.
Вождь Желторотых только клюв приоткрыл:
-Цыпу – цоп!
Меня тоже чуть придержали. До выяснения.
Выдавили моего друга из толпы. И опять он стоял передо мной взъерошенный, растерянный, ну почти как тогда, в самый первый раз...
И тут из толпы опять подсказывают:
- Это же тот, что под Стену ходил зерна искать…
Тут и остальные Цыпа узнали, пошли квохтать, да кукарекать:
- Шею свернуть и дело с хвостом!
- Плохой знак… Плохой знак, - в толпе кликуша объявилась.
Вождь подумал, подумал и говорит:
-И правда, а чего тянуть до утра? Того и глядишь, снова выкрутится и опять куда-то вернётся. Бройлеры недокормленные, как его только назад пропустили?
-Бей, Цып! – закричал я, размахивая гайками. –Бей желторотых!
Гайки, оружие конечно годное, но против братьев своих по разуму меньших, применять его нелегко… Одно - хорошо, народец у нас хоть и мелкий, да сметливый. Так что после взмаха-другого гайками, те, кто на лапках стоять остался - мигом в стороны отскочили.
Я было Цыпа вывзолять кинулся, но тут на мир тень набежала и свет небесный померк.
Хозяин.
-Цып! Сюда! Быстрее, кому говорю…
Я только и успел забиться под кормушку, как руки хозяйские стали цыплят хватать, да из толпы выдёргивать. Несколько пришибленных, которым гайкой от меня досталось, тоже исчезли – видимо Хозяин их решил рассмотреть.
И рассмотрел. Тут уж такой рёв поднялся, что все цыплята врассыпную бросились, кто куда побежали.
Вполз Цып ко мне под кормушку, присел рядом. Запыхался.
Тронул я его за плечо и спрашиваю:
-Теперь веришь?
Кивнул Цып, перьями утираясь.
-Я т-тебя п-предал…
-Героя не корчь. Помнишь, что я тебе про добровольцев говорил? Отсюда, да чтобы по своей воле - никто уйти не может…