Преп. Паисий (Величковский) – образец ученого монаха и подвижника. Его труды по переводу Святоотеческих произведений на славянский язык.
Преподобный Паисий, в миру Петр Величковский, бежит из академии в период ее внешнего расцвета. С 1731 по 1737 г.г. префектом, а затем ректором академии был епископ Амвросий (Дубневич), один из самых талантливых богословов своего времени по признаниям современников, новатор в области нравственного богословия. В 1739 г. ректор академии – архимандрит Сильвестр (Кулябка),
двоюродный брат Иоасафа (Горленко), будущего Белгородского святителя. (Он так же оставит академию и уйдет в монастырь тайком от родителей).
Энергичный преподаватель, Сильвестр, составил целый ряд руководств по преподаваемым им предметам. Ему принадлежали курсы лекций по риторике и богословию. Все руководства были написаны в «умеренно – схоластическом стиле». Именно Кулябку, Петр упрекнет в том, что в академии недостаточно времени уделяют Восточным Отцам аскетам.
Протоиерей Георгий Флоровский пишет: «Есть что-то символическое в том, что, совсем юноша, он уходит из Киевской академии, где учился, странствует и идет в Молдавские скиты, и дальше на Афон. В Киеве он твердо отказывается и перестает учиться, ибо не хочет учиться той языческой мудрости, какой только и учили в академии: «слыша бо в нем часто воспоминаемых богов и богинь еллинских и басни пиетическия, возненавидех от души таковое учение» Из латинской школы Паисий уходит в греческий монастырь. Это не был уход или отказ от знания. Это был возврат к живым источникам отеческого богословия и богомыслия».
Преподобный Паисий (Величковский) на наш взгляд являет собой образец настоящего ученого монаха-подвижника. Формально он не имел высшего богословского образования, но вся его жизнь была посвящена изучению, переводу и изданию творений Святых Отцов. Паисию пришлось выбирать между латинской школой и греческим монастырем. Это был поистине исторический выбор. Никто из его учеников, а тем более он сам не преследовали карьерных целей. Епископский сан или солидная – учебно- административная должность не были заветной мечтой для учеников преп. Паисия. «Ученики Паисия Величковского и последующие поколения видели главную заслугу старца в том, что он обновил монастырскую жизнь. С ним вернулось переживание монашества как захватывающего идеала».
Сам преподобный в начале своего монашеского пути не имел постоянного духовного наставника, это давало ему еще большую решимость в изучении святых отцов. Отцы – аскеты, над переводами которых он трудился, и были его наставниками. В письме к одному из учеников старец писал: «Не сподобился я в юности своей и в начале монашествования видеть ни от кого даже следа здравого и правильного рассуждения, совета и научения по учению святых отцов, даже следа здравого наставления от кого либо не сподобился видеть. Они оставили меня жить без всякого духовного окормления». Вот результат реформы начатой Петром и продолженной его преемниками. Монашеское служение было низведено до общественного, научного, какого угодно, но только не того в котором каждый мог исполнять заповедь Христа о совершенстве. Монашество должно было выполнять какие-то функции на службе у государства. Духовные запросы иноков оставались их личным делом и часто неразрешимой извне проблемой.
За 18 лет пребывания на Афоне преподобный осуществляет грандиозную по своим масштабам работу, о которой почему то не задумывались в наших духовных академиях – перевод святоотеческих творений на славянский (тогда литературный) язык. Исключительность труда заключалась в том, что большинство греческих рукописей никто и никогда не переводил на славянский. Те фрагменты переводов, которые преподобный имел под рукой, он счел совершенно непригодными и маловразумительными. В одном из писем старец жалуется на «неисповедимую неясность» тех сочинений, которые были переведены ранее. Изначально преподобный пытается исправлять текст, сравнивая имеющиеся славянские переводы в разных редакциях. Под рукой у него было несколько вариантов переводов преп. Исихия Иерусалимского, Филофея Синаита, Исаака Сирина.
Путем сличения текстов Паисий хотел реконструировать перевод, который был бы грамматически верен и понятен для читателя. Спустя какое-то время он придет к неутешительному выводу – переводить со славянского на славянский невозможно. «Егда же тако многократно пострадах, тогда познах яко всуе труждаюся во мнимом исправлении словенских со словенских книг».
В скиту святителя Василия преподобный находит необходимые рукописи, но даже греки не могут их прочесть. «Книги сия самым чистым еллино-греческим языком суть написаны, егоже ныне кроме ученых лиц едва кто от Греков мало что разумеет, множайши же и отнюдь не разумеют; того ради и книги таковые мало не в всесовершенное приидоша забвение». Выход из ситуации был только один – самостоятельно учить греческий язык. Находясь на святой горе Афон, старец преимущественно собирал греческие рукописи. Интересно, что в то время когда преподобный подвизался на Святой Горе, там находилась и знаменитая в то время Афонская академия, где преподавал Евгений Булгарис, выпускник Падуанского университета.
Старец Паисий не проявлял интереса к Академии, так как ее программа не отличалась существенно от той, из которой Паисий спасся бегством.
Переселившись в 1779 году вместе с учениками в Молдавский Нямецкий монастырь, он начинает активную переводческую деятельность. Преподобный осознавал, насколько тяжелый труд ему предстоит и самоотверженно принялся изучать языки. В своем монастыре он ориентирует братию на те же труды, что несет сам. Многих насельников обители посылает в Бухарест изучать языки. «Како же писаше, удивлятися подобает: немощен бо телом отнюд бяше, и во всем правом боку бяху ему раны: на одре убо, идеже почиваше, окрест облагаше себе книгами: ту положени бяху словари разноязычнии, Библия Греческая и Словенская, Грамматика Греческая и Словенская, книга из нея же превод творяше, посреди же свещи: сам же аки малое отроча, седя согнувшеся всю нощь писаше, забывая и немощь тела и тяжкия болезни и труд». Результатом таких подвижнических трудов было составление славянского Добротолюбия – настольной книги для всего русского иночества. Первое издание Добротолюбия вышло еще при жизни старца – в 1793 году.
Переводческая деятельность преподобного Паисия носила сугубо практический характер. В святоотеческих творениях он видел единственно возможный путь для духовного совершенства инока. «Величие богословского метода старца Паисия заключается в том, что он не просто возвращается к святым отцам Церкви, но углубляется в суть их мысли, наследуя их дух, и тем самым приобретая непрелестное богословское понимание. Суть этого метода он выражает очень простыми словами в ответном письме простодушному монаху Афанасию: «И не говори, отче, что достаточно одной или двух книг для наставления душевнаго. Ведь и пчела не от одного или двух, но от многих цветов мед собирает. Так и читающий книги святых отцов одною наставляется о вере или о правом мудрствовании, другою о безмолвии и молитве... и, сказать кратко, от многих святоотеческих книг научается человек житию евангельскому».
Наряду с переводами старец пишет и свои собственные труды. Его творения - это передача его собственного опыта монашеской жизни своим ученикам. Это важно для нас, поскольку современники преподобного часто прибегали и в проповедях и в трактатах к компиляции из сочинений протестантских и католических авторов. Исследователь жизни старца, митрополит Леонид (Поляков) пишет: «Он опытно познал, что только напряженная непрестанная борьба духа с плотью и воли со страстями, только величайшее усилие над собой может выработать нравственную дисциплину, способную создать реальное противодействие злу. Он твердо верил в возможность победы человека над немощью своей природы и над злом греха. На примерах древних подвижников он старался проникнуть в тайны перехода грешной души к праведности, в тайны зарождения и роста человеческой святости». Подробно эта тема раскрывается в произведении «Крины сельные или цветы прекрасные, собранные вкратце от Божественного Писания о заповедях Божиих и о святых добродетелях».
Труд состоит из 45 пяти аскетических слов, в которых автор предстает перед читателем как тонкий знаток человеческой души. Старец указывает те условия, при которых человек может достигнуть спасения. «Вспомни душа моя, ужасное и страшное чудо, что твой Творец ради тебя стал человеком, изволил пострадать ради твоего спасение. Его ангелы трепещут, Херувимы ужасаются, Серафимы страшатся и все небесные непрестанно славословят, а ты несчастная душа остаешься в лености». Академическое монашество современное преподобному, но воспитанное под влиянием таких учителей как Феофан (Прокопович) и Феодосий (Яновский) упражнялось больше в составлении проповедей и панегириков для особо торжественных случаев, которые приводили в восторг слушателей, не производя главного действия – покаяния. «Вся жизнь преподобного Паисия была посвящена тому, чтобы воскресить учение Святых Отцов о путях ко спасению. При этом понятия христианское совершенство и спасение очень близки в его понимании».
Одной из центральных тем труда является учение о молитве, как непрестанном делании христианина. Именно благодаря данному сочинению русское монашество стало причастно Афонскому опыту непрестанной Иисусовой молитвы. Значения данного труда старца сложно переоценить, именно благодаря ему, спустя совсем малое время в России воссияет старчество, которое преобразит и Россию и Церковь. Протоиерей Г. Флоровский, сравнивая опыт жизни архиепископа Феофана и преподобного Паисия пишет замечательные слова: «Феофан Прокопович был весь в ожиданиях и в новизне, в будущем, в прогрессе. И старец Паисий, — он весь в прошлом, в преданиях, в Предании. Но именно он был пророком и предтечей. Возврат к истокам был открытием новых путей, был обретением новых кругозоров».
Подводя итог периоду правления Анны Иоанновны необходимо отметить, что положение монашества и Церкви, в целом безусловно ухудшилось. Семинарии хотя и открывались во множестве, зачастую не могли удовлетворить духовных потребностей учащихся, что ярко видно на примере преподобного Паисия (Величковского), которому пришлось навсегда покинуть родину для того, чтобы прикоснуться к богословию Восточных Отцов.
После смерти Анны Иоанновны архиепископ Димитрий (Сеченов) прекрасно охарактеризует период ее правления в проповеди 25 марта 1742 года: «Как приобрели отечество наше в руки, коликий яд злобы на верных чад Российских отрыгнули; коликое гонение на Церковь Христову и на благочестивую веру восставили, их была година и область темная: что хотели, то и делали… А наипаче коликое гонение на самих священников, монахов, мучили, казнили, расстригали».