Начались ужасы в Палестине, в Израиле. Маруся вернулась из Европы «окончательно». Как-то хитро она познакомила меня со своим очередным богатеньким и показала, как выросли дети. Одного ребёнка она оставила какому-то бывшему. Я её похвалил за всё это. Она горько посмеялась, но ничего не сказала. Жёсткая стала. Категоричная. Евреев клянёт. Я усмехаюсь. Мы вновь частенько видимся, но так - на пол часика. Честно говоря, я без энтузиазма стал посвящать её в былые истории, да и путаться стал, не помня - про кого рассказывал, а про что нет. Но Марусе всё нравится, она даже любит, когда я что-то повторно излагаю. Смакует моменты.
- У тебя мозг мужской что ли, - подкалываю я, - интимности тебя заводят.
- Нет, почему мужской. Средненький. Срединный. Мне твои истории иногда даже снятся. Просыпаюсь потненькая.
- Аааа, - я почувствовал себя пойманным. – Бедняжка.
- Да нет же! Ты делаешь мне приятные услуги.
- Да, женщины всегда делают сюрпризы и непредсказуемости.
- Мы загадошные. Но ты исключение. Ты тайна.
- Хорошо льстишь. К чему бы?
- Я не дура тебе льстить. Если бы тебя не было, я бы в жизни давно разочаровалась...
Это было уже запретное. Я взглядом попросил прекратить. Она не прекратила, а выложила, как меня уважает и ценит. Не буду распространяться.
- Ты знаешь, - поведал я ей через два дня, - я только через пару лет после расставания понял, почему у Неё периодически наступал упадок сил.
- Какой упадок?
- Она в какие-то моменты должна была прилечь ненадолго, иногда на минуты три, иногда на пять. Или что-то съесть.
- Так это диабетический симптом.
- Нет. Похоже, но другое. То Её практика… Как –то мы шли вдоль панельного жилого здания. Пустырь перед домом, пешеходка асфальтная, и вдруг Она ложится на спину во всём чистом на этот пыльный асфальт в изнеможении, руки вдоль тела, ноги вместе, вытягивается… Люди смотрят, машины притормаживают. Я не знаю, что делать. Минуты три. Встаёт, отряхается, идём, говорит, что ничего страшного, мол, энергия ушла. Она иногда утверждала, что некто скачивают энергию с других.
- Как Она у того толстяка на рынке?
- Тому Она болячки лепила.
- Гонорею что ли?
- Маруся! Давай я дорасскажу. Бывало, Она вдруг резко вскинется и ляжет, да хоть прямо на пол, или пойдет и одно яйцо пожарит.
- Обмен веществ у неё быстрый, утка…
- Маруся! Со мной стали происходить такие же дела.
- Что-то я не замечала, чтобы ты плюхался или грыз печенюшки.
- Мы с Ней часто выходили на контакт ментально.
- Аааа. Так Её тантрический секс всё так же тебя преследует! - Непонятно почему, но Маруся завелась: – Она что, тебе чёрную метку прилепила? Тебе?! Она тебя предала, а ты всё под Ней?
В этот раз мы, как и чаще, сидели в машине. Вокруг стояла густая желтизна - старые берёзы оплакивали свою участь, как сказали бы романтики. Я заметил, что вот такие стылые дни осенью словно отмывают, вычищают, отскабливают во мне некий стержень. Мне становится лучше дышать и думать. Я становлюсь абсолютно цельным. Когда-то осенью я писал много стихов. В принципе, я их все тогда и написал. Послушав об этом, Маруся попросила прочесть некоторые. Я читал, но уже не громко, как это бывал в юности, а просто с ударением…
- И ты теряешь силы, ложишься и… что?
- И знаю, что Она жива.
- Ни фига! Тогда ты можешь настраиваться на истории тех, кто пропал, кого ищут? А не тратить время на эту вербанутую. Вы разговариваете?
- Там язык иной. Через желудок, сердце, лёгкие, горло, голова, низ…
- Низ, это как?..
Далее: Язык телепатии. 73-2