Министр финансов Антон Силуанов в октябре во время выступления в Совете Федерации заявил, что «запланированные на следующий год ресурсы позволяют полностью обеспечить задачи специальной военной операции». Общая сумма средств, которая пойдет на обеспечение нужд армии, по его словам, составит 10,8 триллиона рублей.
30 ноября глава правительства Михаил Мишустин утвердил бюджет на 2024 год. В структуре бюджета значительная часть ассигнований пойдет на финансирование расходов на армию. Согласно данным «Ъ», количество средств, выделенных на национальную оборону, вырастет на 68,2 % по сравнению с предыдущим годом. Судя по всему, такие расходы станут реальностью на ближайшие несколько лет, что говорит об уклоне российской экономики в сторону поддержки вооруженных сил, силовых ведомств и ВПК.
Российская промышленность медленно но верно переходит на военные рельсы.
Приоритетное направление — а значит и приоритетное финансирование — отдается тем секторам промышленности, которые заняты в военно-промышленном производстве. На Западе такой сдвиг окрестили «военным кейнсианством» (Кейнса от такого определения хватил бы удар), а России, цитируя слова министра, «выполнением задач».
В таком случае, хочется обратится к прошлому и попробовать понять, к каким последствиям может привести переход на военные рельсы. Особенно, если после этого перехода, российская экономика получит совершенно новый импульс развития. А здесь уже интересно поговорить об опыте Советского Союза.
Как Брежнев дефицит на пленуме распекал
Советская экономика страдала от одной хронической — и в итоге оказавшейся смертельной — болезни: жесткого дефицита. Дефицита чего? Потребительских товаров.
У населения имелись значительные средства, которое оно хранило на сберегательных счетах, но потратить их на повышение своего уровня жизни оно не могло: полки были пустые, а потребительских товаров советская экономика в требуемом объеме произвести не могла. Поэтому царил повсеместный дефицит.
Тут правомерно задать вопрос: а почему в советской экономике существовала подобная проблема? Ответ простой: в дисбалансе производства ключевых отраслей народного хозяйства.
Огромные средства государственного бюджета уходили на дотационные отрасли военно-промышленного комплекса и тяжелой промышленности. То есть, пушки без масел и «производство средств». На инвестиции в производство потребительских товаров средств не хватало. Граждане. лишенные возможности купить необходимые вещи, хранили свои средств на сберкнижках. Государство и тут нашло свою двойную выгоду: оно выдавало кредиты предприятиям, обеспеченные деньгами граждан, хранившиеся в Государственном банке.
Партия и высшая государственная бюрократия вполне отдавала себе отчёт в структурных проблемах советской экономики. Это хорошо понимал даже такой «консерватор» как генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев.
5 декабря 1969 года Брежнев выступил на Пленуме ЦК и обратился с совершенно невероятной речью — не удивительно, что она держалась в секрете до конца XX века.
Вот некоторые выдержки из неё:
«…У нас наметилась тенденция к замедлению темпов экономического роста.
…Слишком медленно увеличивается производительность труда, эффективность общественного производства.
…целые отрасли из года в год не выполняют плановых заданий.
…систематически не выполняются планы по наращиванию новых мощностей.
…начали появляться трудности в снабжении населения мясом, особенно в крупных промышленных центрах.
…Эти и другие моменты вызывают серьезное напряжение при реализации народнохозяйственных планов и мер по повышению жизненного уровня советских людей…»
Короче говоря, Брежнев говорил о тех самых структурных проблемах, которые терзали советскую экономику. Трудности централизованно-административного управления таким громоздким народных хозяйством вкупе с перекосом в сторону ВПК предопределили судьбу СССР.
Экономика, созданная товарищем Сталиным, трещала по швам.
Два слова о Сталиномике, дешевом труде и конфискациях
А какую экономическую заложил в основу советской экономики Иосиф Сталин? Сталинская экономическая стратегия ускоренной индустриализации базировалась на бесплатной природе и на эксплуатации избыточной дешевой рабочей силы. Это очень хорошо объяснил министр финансов СССР Валентин Павлов:
«Такие установки реально воплощались прежде всего в стоимостной структуре народного хозяйства: нулевые цены на землю и полезные ископаемые, низкие цены на сырье, низкий уровень зарплаты и пенсий — зато очень высокие цены на конечную продукцию промышленности, в том числе на добротный ширпотреб. Все это сводило жизненный уровень населения почти к физиологическому пределу.
Понятно, что при такой ценовой структуре — а она, как известно, в несколько смягченном виде сохранилась к началу восьмидесятых годов — никакие экономические рыночные реформы невозможны…»
Какой мог быть потенциальный выход из этого положения? Нормального и безболезненного — никакого. Или же они были, просто тогда люди мыслили в категориях советской системы — и обращались к проверенным средствам, испытанным временем.
Одним из немногих, кто догадался о том, как власть будет решать эту проблему был экономист Игорь Бирман. В 1960-е годы Бирман, экономист и математик, был одним из ведущих советских экспертов по планированию и программированию, входил в состав Государственной (ГНТК) комиссии по экономической реформе.
В своей книге «Экономика недостач» сделал прогноз, который обернулся правдой.
Вот отрывок:
«Гаданиями о том, каким именно будет следующее советское руководство и какую именно политическую линию оно изберет, печать (понятно, что не советская) переполнена, и я воздержусь от них. Но две вещи несомненны.
Первая — власти должны будут немедленно что-то делать с экономикой, так жить дальше нельзя.
Вторая — власти будут всячески пытаться снискать популярность какими-то подачками, причем именно экономического свойства. Не будь громадных накоплений, можно было бы ввести мощные системы экономического стимулирования, подняв для этого зарплату, и таким образом несколько улучшить производство.
Но это значит еще более раздвинуть «ножницы» между денежными доходами населения и его возможностями эти доходы истратить, то есть тем количеством товаров и услуг, которое реально существует на рынке и может быть куплено!
О снижении цен для ублажения населения тоже не приходится говорить.
Получить больше товаров за границей? Внешний долг приблизился к 20 млрд долларов <…> и не видно, как его-то отдать.
Поэтому я считаю весьма вероятным (вернее говоря, я не сомневаюсь, что именно так и будет, но не могу назвать точные сроки), что вскоре после воцарения в Кремле нового вождя граждане услышат:
«Дорогие товарищи! Несмотря на колоссальные успехи и победы, клика Брежнева и примкнувшего к нему Косыгина довела страну до трудного экономического положения…
У некоторой части населения образовались накопления. Центральный Комитет получил письма трудящихся <…> которые требуют лишить нечестных людей того, что они нажили своими махинациями и преступлениями.
Да, дорогие товарищи, у честных людей денег быть не может. И не должно быть.
Прямо сейчас каждый, предъявив паспорт, может обменять червонец на новые деньги, а старые деньги отменяются. Мы понимаем, что некоторые честные люди от этого немножко потеряют, но это, дорогие товарищи, последняя жертва…»
Этот способ решения проблемы с денежными средствами, располагаемые населением, уже имел место в советской практике: денежная реформа 1947 года. Это называется просто: конфискация.
У граждан монетарно-административными методами изъяли их сбережения, направив их на финансирование реконструкции страны. То есть, «на выполнение задач».
Аналогичным образом поступили советские власти в 1990 году, когда была проведена конфискационная «павловская реформа». Таким образом была решена проблема избыточного денежного обращения, присущая дефицитной советской экономике.
Уроки дефицита
Какой урок надо извлечь из советской истории? Власть в современной России, как и в СССР в прошлом, может определять контуры развития экономики и её приоритетные направления. После начала СВО предсказуемо значительные средства были направлены на финансирование военного производства и промышленности.
К сожалению, промышленное развитие административными метода в условиях дефицита производственных мощностей и капитала может привести к перекосу в структуре экономики. Наиболее пострадавшей отраслью может оказаться потребительский сектор — и жизненный уровень населения.
Конечно, мы не живем в условиях изоляции и экономической автаркии. Власть сумеет изыскать потребительские товары для российского рынка, правда стоить они будут гораздо дороже и будут менее доступными для населения.
Бенефициары нового промышленного курса заработают баснословные деньги. Уровень жизни для подавляющего числа граждан резко упадет. Настанет дефицит, но не тот дефицит, которые мы наблюдали в советской экономике.
Настанет дефицит платежных средств населения, которые будут направлены на «выполнение государственных задач». А полки магазинов будут полными, хоть и товары будут крайне дорогими. Урок дефицита власть усвоила хорошо.
Читайте полную версию статьи экономиста Дмитрия Прокофьева о природе дефицита в советской экономике и как власти планировали её решать.
Ждем ваших комментариев.