"Увезу себя я в тундру, увезу к седым снегам". Уже не помню, откуда узнал о возможности съездить к оленеводам в заполярье. Из четырех мест в группе одно было еще свободно, и отказаться от такой возможности означало - после корить себя. Конец ноября, на сборы было всего несколько дней, и вот уже поезд Москва-Воркута, и лес за окном, по мере приближения к конечной точке, редеет, и елки уже не такие высокие и пушистые. Уже не до книги - хочется смотреть в окно, любуясь этими зимними северными пейзажами.
Со случайными попутчиками прощаемся на небольшой станции среди тундры, и они даже выходят проводить нас, словно не веря, что мы в самом деле можем остаться тут, и почти весь вагон машет нам из окон. Возле станции всего несколько домиков, хозяин, он же наш проводник, угощает чаем с морошковым вареньем. На сборы около часа - вещи укладываются в нарты, а на нартах, прицепленных другому снегоходу, поедут двое из нас. Небольшая экспедиция уезжает в снежную пустыню. Сложно сказать, как тут ориентируются местные (но не только по джипиэс навигатору - они им подстраховываются). Никаких ориентиров - ни деревьев, ни дороги, только бескрайние снежные просторы. Думаю, об отсутствии связи и интернета говорить не надо.
Снегоходы уверенно идут по снегу. В какой-то миг почти из-под передней лыжи поднимается куропатка, мы останавливаемся размять ноги - невдалеке выскакивает заяц. Жаль, камера лежит с вещами, надежно укрытыми от снега на нартах - просто так не достанешь. Уже давно нас окружают сумерки - северный день зимой короток. Снег, холод и глазу не за что зацепиться, разве что верхушки кустов торчат то там, то тут. Как они тут живут? Вот случись со снегоходом неполадка, если вы поехали одним снегоходом, и не так важно, сколько вас человек - здесь даже дров не раздобыть чтобы хоть руки согреть. Где-то позади, уже в десятках километров, лента железной дороги, как связь с жизнью, но если потребуется мед помощь, рассчитывать можно только на себя, спутников и аптечку. Суровые условия.
Через некоторое время добираемся до "оазиса" - относительно небольшого ельника среди снежной пустыни. Среди деревьев чернеет охотничий домик. Проводники глушат моторы, открывают избу. Внутри достаточно уютно - стол между двух топчанов, одеяла, в углу буржуйка, запас дров. Над столом висит лампочка - все это можно рассмотреть в свете керосиновой лампы. В то время, как мы осматриваемся, второй проводник за домиком добирается до защищенного от снега генератора и заводит его - керосинку можно тушить. Не сказать, что замерз - экипировлись мы с запасом, но чаю из термоса, честное слово, никогда так не радовался! Чай и юбилейное печенье - в тот момент лучшего нельзя было и пожелать. Остановка была недолгой - уже в темноте снова трогаемся в путь.
Пошел снег, температура неожиданно повысилась. Даже досадно немного - едешь зимой на север, и хочется рассказать про морозы, а тут - около нуля, и мокрый снег на ходу налипает, и через какое-то время непродуваемые штаны уже промокли насквозь, но относительно скоро снегоходы остановились возле другого зимовья. Завели генератор, растопили печь и совсем скоро в избушке стало достаточно тепло, чтобы было комфортно раздеться и развесить возле печки мокрые вещи. Сразу после непродолжительного ужина суровые северные мужчины безапелляционно выключили свет: вставать очень рано.
Часов в пять утра подъем, короткий завтрак и - по снегоходам. Еще несколько часов в пути, начинается лесотундра - встречаются елки и низкорослые березы, и вот снова зимовье, но по размерам крупнее прежних. Невдалеке из жердей построены корали - загоны для оленей: готовится сезонный учет популяции, к которому, собственно, мы и приехали. Подъезжают оленеводы на оленях и снегоходах, и интересно смотреть на все, хотя эти люди выглядят как... ну, как наши рыбаки на зимней ловле:. Никаких национальных одежд...
Эти оленеводы - как работники колхоза: следят за стадом и получают зарплату. Сначала это выглядит как-то разочаровывающе: так вы, оленеводы, - не те самые оленеводы, что родились и живут в тундре, храня в поколениях уникальные традиции предков, и любой может стать оленеводом... Все не так просто, в этих местах живут и "те самые" (с ними пересеклись тоже, но позже), а эти, к кому мы приехали, тоже жители севера, которые, живя в тундре, не могли не перенять уклад жизни местных - иначе тут не выживешь.
Ни толкучки, ни возни -
Скажем для примера.
Ни борьбы за место нет,
И ни милиционера.
За спиной летит снежок,
Мчатся нарты с кручи.
Паровоз – хорошо,
Пароход – хорошо,
Самолёт – ничего,
А олени лучше!
*слова из Песенки оленевода
Олень на севере - жизнь; олень - это и еда, и одежда, и жильё и транспорт. Летом стада пасутся на севере, ближе к морю, зимой уходят южнее, оленеводы следуют за ними.
Вот начали разделывать оленя и один из нашей команды, начитавшись про местные обычаи, вызывается попробовать свежую кровь оленя (да, традиционные оленеводы "балуются" таким), оленеводы отговаривают - это непривычный для его ЖКТ источник витаминов, может быть расстройство желудка, но он настаивает и мы с любопытством наблюдаем за смельчаком: он отпивает и с трудом, но сдерживает рвотный рефлекс.
В большой загон запускают стадо оленей, оттуда небольшими партиями - в загоны поменьше, где несколько человек досматривают каждую особь, каких-то заваливают на землю и что-то смотрят, некоторым (немногим) зачем-то отпиливают рога (или только один рог).
Конечно, олени против взаимодействия с человеком и сопротивляются, и необходимо приложить физическую силу, но понимаешь, что иначе оценить состояние здоровья иных особей не всегда получается. Тут никого не забивают - только делают выводы. Интересно послушать комментарии к тому или этому действию, но люди заняты работой, и остаётся наблюдать. Оленей очень много - сотни, кто-то сказал, на подходе ещё стадо. Попадаются оленеводы с фингалами и кто-то комментирует, что это от оленьих рогов, и тут это не редкость.
Через некоторое, непродолжительное, время едем к чуму, установленному относительно неподалеку. Рядом с чумом множество нарт, свободно бродят два оленя.
Чум большой, человек на восемь. В центре стоит большая металлическая печь, на которой что-то варится, по периметру разложены оленьи шкуры - это спальные места. Гостеприимная хозяйка сразу приглашает покушать, угощает вареной олениной. В чуме тепло, и после еды уже не хочется вставать, и шкура, на которой я сижу, такая толстая, мягкая и обволакивающая.
Нравится им такая жизнь? Нет ли желания перебраться в город? Хозяйка на мгновение задумывается - нет, она не хотела бы уехать, тундра уже стала домом, и да, мы счастливые люди. Периодически вертолёт привозит почту, а так же необходимые вещи и продукты, на экстренный случай есть спутниковая связь. Дети? Они учатся в городе, а лето проводят в тундре. От тепла и еды неудержимо клонит в сон, но вскоре уже ехать обратно и надо взять себя в руки и выйти на улицу и вот снегоходы начинают сокращать дистанцию до станции. К вечеру добираемся до той же охотничья избы, ночь, и снова - в путь. Низко над тундрой ненадолго появляется солнце.
В какой-то момент линия горизонта пропадает, земля сливается с небом - сплошная белая пелена, и нас накрывает внезапно возникшая пурга: в нескольких метрах ничего не видно и ориентироваться становится абсолютно невозможно. Приходится остановиться, переждать. Хорошо, заряд не большой и в скором времени трогаемся дальше. Проводник рассказывает, как-то возвращался из тундры, остается совсем немного, уже виден дом, и вдруг накрывает пурга и приходится останавливаться и ночевать у снегохода, а потом откапываться - самый безопасный вариант, иначе можно буквально рядом проехать мимо дома. С туманом сравнивать некорректно - в тумане хоть что-то видно, а тут абсолютно всё сливается, ориентироваться невозможно и дальше трёх метров ничего не разобрать - скорее, можно сравнить с кромешной тьмой, когда ничего не видишь дальше своей руки, только здесь светло.
К вечеру возвращаемся на станцию. Джипиэс трекер показывает, что только в одну сторону было пройдено 150км. Небольшой отдых, и короткий состав местного значения: поезд Воркута - Лабытнанги, везет нас к Салехарду.
Маршрут поезда короткий, потому и состав небольшой, и пассажиры - местные жители. В соседнем купе ехали ненцы в нарядных, но при этом повседневных национальных одеждах: малица и унты. Закупили провизию и возвращаются домой в тундру.
Переночевав в Лабытнанги, отправляемся в Салехард, который стоит на северном Полярном круге. Температура -31, но мороз переносится легко, это невозможно сравнивать с московской погодой. По возвращении в Москву мне предстояла съёмка около двух часов на улице. Температура минус три, оделся с запасом - точно так же, как в Салехарде, но при этом замерз. Про Салехард рассказывать не стану, ограничусь несколькими фото. Там и закончилось это путешествие...
Из таких поездок возвращаешься немного другим человеком. В дали от цивилизации все лишнее отваливается как шелуха и ты начинаешь видеть истинную суть вещей и понимаешь, сколько же ложных ценностей отнимают нервы, время и средства городских жителей.
Текст и фото Зуев Андрей
