Быть мамой очень непросто, особенно, если ты не выбирала этот путь. В День матери вместе с фондом «Волонтеры в помощь детям-сиротам» мы рассказываем историю женщины, которая несмотря на все трудности не оставила своего младенца в роддоме. Сейчас она проживает в подмосковном приюте «Теплый дом», где ей помогают освоиться в материнстве и подготовиться к самостоятельной жизни с ребенком.
Текст: Дарья Желнина Фото: Полина Быконя
Надя, 34 года (по просьбе героини мы изменили ее имя и города проживания), воспитывает шестимесячную Киру.
— Я не вставала на учет по беременности, мне было абсолютно все равно. Рожу — и до свидания.
Когда Надя увидела на тесте две полоски и поняла, что у нее будет ребенок, она его возненавидела. Беременность наступила после изнасилования — и девушка была уверена, что оставит малыша в роддоме. Но в июле она с новорожденной Кирой приехала в подмосковный приют для мам с детьми «Теплый дом».
В Москве Надя живет с конца марта. До этого она снимала жилье во Владимире и Ярославле, а родилась она в Иваново. Отец бросил ее маму, когда узнал, что будет девочка, а не мальчик. Мать растила Надю в одиночку. Когда девочке было 12 лет, она умерла из-за проблем со здоровьем, к которым привела алкогольная зависимость. Надина тетя, родная сестра ее матери, сказала, что девочка будет жить с ней, но потом вызвала органы опеки — и Надю забрали в приют, а потом перевели в интернат, где она жила до 18 лет.
— Из приюта меня должны были перевести в детский дом в Украине, потому что у меня мать была прописана в Полтавском районе, но в итоге оставили в России, — говорит Надя. — В интернате я поступила на повара-кондитера, но учиться не хотела, мне было это неинтересно. Я начала сразу работать: и продавцом была, и листовки раздавала. Работу я везде находила. Мне было не влом: я и уборщицей работала. На самом деле я сменила очень много профессий с 17 лет.
В 2013 году Надя уехала из Иваново во Владимир. Сняла себе комнату, довольно быстро вышла на работу, но связалась, как она сама говорит, с плохой компанией.
— Это я сейчас понимаю, что прожигала жизнь, а тогда мне казалось это свободой, когда бесконечные ночные клубы и мотогонки. Большинство друзей у меня были из мототусовки, и я сама стала ездить. В 2017 году я попала в аварию на мотоцикле из-за несчастной любви. Полгода лежала, потому что получила травму позвоночника. После этого я решила, что за мотоцикл больше не сяду, и поняла, что любви не существует.
До 2017 года Надя жила во Владимире, потом много переезжала. Работала вахтовым методом, охраняла разные жилищные комплексы. Три года назад она приехала в Кострому и стала работать в рекламе: на улице рекламировала ресторан, рассказывала про новые блюда.
В Костроме она познакомилась с мужчиной. Он работал в такси. Несколько месяцев они общались как друзья. И как-то он позвал Надю на день рождения приятеля. Сказал, что придет с женой и детьми. Надя решила, что если будет другая женщина, то можно и пойти. Но никакой женщины с детьми там не оказалось. В тот вечер Надя пострадала от сексуализированного насилия, а через три месяца она узнала, что у нее будет ребенок.
Надя с Кирой на прогулке
— Когда это произошло, я никуда не обратилась, потому что считала себя виноватой. Сама же пошла на тот день рождения. А потом стала утягивать живот, чтобы никто не знал, что я беременна. Мне было стыдно, что со мной такая ситуация произошла… Когда она стала шевелиться, у меня была такая ненависть к себе и к ней.
Когда Надя была беременна, она увидела, что ЧОП, в котором она уже работала, ищет охранников в Москве — и она поехала.
— До этого я уже приезжала в Москву отдыхать. Тогда я была официанткой и хорошо зарабатывала: у меня были всегда самые большие чаевые. Погуляла помню по ЦУМу, по Красной площади и подумала тогда: «Большой город — это для меня. Я сюда еще вернусь». Попомнила свои же слова.
Надя стала охранять жилой комплекс в 25 этажей. За ней был закреплен один подъезд. Сначала Надя скрывала свою беременность. А когда скрывать уже не получалось, она стала говорить, что откажется от ребенка и вернется на работу.
— Я работала с 7 утра до 12 ночи, жила в оборудованной комнате на первом этаже. У меня там стояла раковина, плита, диван и комод для вещей. Там же в комнате стоял стол с монитором, и ты по камерам смотришь, что где происходит. И у тебя постоянно рация включена. В соседнем подъезде в такой же комнате был еще душ и стиральная машина. За две недели до родов я ушла с работы, потому что мне было уже очень тяжело передвигать ноги, я ведь должна была пешком обходить эти 25 этажей два раза в день.
У Нади было отложено немного денег. На них она сняла себе комнату. И ровно через две недели у нее родилась Кира. Но из роддома их выписали не сразу. У Нади обнаружили инфекцию — последствия изнасилования.
— В тот момент у меня все рухнуло. У меня было отвращение к себе. Когда я смотрела на ее лицо, то видела его — насильника.
Врачи позвонили Ольге Шиховой, координатору проекта «Профилактика отказов от новорожденных» в фонде «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Надя рассказала ей свою ситуацию и о том, что она не может видеть дочку.
Кухня в приюте «Теплый дом»
— Ольга мне сказала: «Ты не переживай. Мы с тобой поедем в «Тёплый дом», где живут мамы с детьми, которые тоже оказались в сложной ситуации. Ты там побудешь с дочкой, и если у тебя не проснется любовь, тебя никто не осудит. Все, что произошло, было не по твоей воле, не по твоему согласию».
Киру оставили в роддоме, а Надю положили на две недели в кожно-венерологический диспансер, чтобы она прошла лечение. Выписали их с ребенком в один день, и тогда же они поехали в «Теплый дом».
— Если бы не Ольга, я бы от нее отказалась, потому что идти с ней мне было некуда… Я помню, как мы с матерью скитались. Как мы поехали в дом ее родителей, когда мне было пять лет, а там жил мой дядька, ее брат. И он напился и бегал за нами с топором. Потом мы вернулись в город и жили в бывшем ресторане. Мать мою сделали охранницей этого здания. Там нет-нет да проводились мероприятия: похороны, свадьбы. То есть это был банкетный зал такой. А второй этаж арендовали под кондитерскую. Мы в бывшей раздевалке спали. Был там, как сейчас помню, топчан из дерева с серебристыми узорами… Я ни в школу не ходила, ни в садики. Я знала, что такое улица: как добыть еду, как просить милостыню. Я содержала ее, считай, с 5 лет. В 7 лет она попыталась отдать меня в школу — в спортивный интернат. Но в восемь я оттуда сбежала. Нас, детей из интерната, повезли в санаторий. Там были сироты, те, от которых отказались родители. И туда приехали американцы. Я испугалась, что они меня купят и увезут, поэтому сбежала. И потом больше мать меня ни в какую школу не отдавала… т
Надя и Кира собираются на прогулку
У Нади было сложное детство и не было примера перед глазами, как можно заботиться о ребенке. Девушка хотела отказаться от дочки, потому что она была напоминанием о насилии, которое произошло с ней. Но еще в роддоме Надя стала чувствовать любовь к ребенку после первого кормления грудью. Сейчас в «Теплом доме» ей помогают освоиться в материнстве. Психолог провела с Надей несколько сессий, чтобы проработать травму от перенесенного насилия. В приюте ей помогли добиться зарплаты от охранного предприятия, где она работала, потому что изначально ей перевели только две тысячи и сказали, что больше денег нет.
— После психологических тренингов я наконец увидела в Кире себя. Сфотографировала ее недавно и смотрю — даже губы мои. Такие же тонкие.
Анастасия Дира, психолог проекта «Теплый дом»:
У Нади было много противоречивых чувств относительно ее материнства. При этом мы видим большую теплоту, любовь и нежность к ребенку, что появилось в роддоме. Этот гормональный фактор помог ей почувствовать привязанность к ребенку. Потому что сначала было много боли и обиды, именно от того травматичного опыта, который случился в ее жизни. Поэтому нам было очень важно разделить ее материнства и то, что с ней произошло Мы стараемся провести грань между тем опытом, который принес много боли, и другой историей, где много любви к дочке и желания о ней заботиться.
В случае Нади мы можем говорить о комплексном посттравматическом стрессовом расстройстве, которое сформировалось в силу проживания в детстве с мамой, которая не очень хорошо о ней заботилась, и опыта физического сексуализированного насилия. На этом фоне у Нади были сложности. Когда она смотрела на ребенка, у нее могли всплывать какие-то флешбеки, воспоминания о случившемся. И это иллюстрация того, что может происходить, если травматичный опыт никак не проработан.
И мы стали этим заниматься. У Нади была консультация с психиатром и индивидуальные сессии с приглашенным психологом, которая работала с травмой по определенному методу. Мы занимались психологическим просветом и рассказывали, что такое посттравматическое стрессовое расстройство и что при нем бывает. И это тоже Наде позволило немножко выдохнуть, потому что она стала понимать, почему у неё кошмары по ночам или иногда накатывает какое-то состояние. У нее появилось осознание, что дело не в ребёнке или в том, что она не годится на роль мамы, а в том, что она пережила. И вот так мы продвигаемся, отделяя одно от другого, замечая, как она справляется и заботится о ребёнке, и отдельно акцентируя внимание на том, чем они с дочкой похожи.
Поддержать работу приюта «Теплый дом» можно по ссылке: https://otkazniki.ru/donation/
#волонтерывпомощьдетямсиротам
#помощьдетям
#деньматери