Рассказ 12. ТЕПЛОХОД НА ЗОЛОТЫХ ВОЛНАХ
Речной полуостров этот почти весь зарос кустами и деревьями. В передней его части росли они так густо, что просто так пройти через них нельзя было. Нужно было искать узенькие тропинки, которые кое-где были проложены через заросли или обходить их вдоль берега, прямо по воде. Скрывалась за этой чащей самая дальняя точка полуострова, куда всегда, а больше всего в хорошую летнюю погоду, интересно было пробраться. Выступал там берег навстречу течению реки, и как о нос корабля, разбивались об него волны. Знали мы, что называется такой выступ мысом. Лежали в этом месте, в воде большие камни. Заберёшься на один из них и смотришь, как широко и красиво течёт река, какая она большая, как отражаются в ней белые облака, бездонное голубое небо, и птицы в нём. Если долго смотреть на воду, то и вовсе сольются вместе небесная даль и её отражение, и не видится уже вода в реке, а кажется что всё это одна бесконечная высь.
Прямо перед мысом, но в отдалении, переброшен был через реку высокий и длинный мост. Видно было, как едут по нему разноцветные машины. Время от времени проезжал по мосту трамвай, доносился оттуда его звон, и казалось, что раздаётся он где-то далеко в вышине, и чуть ли не в самом небе.
Проплывали мимо корабли. Совсем близко к берегу большие белые пассажирские с несколькими палубами. Играла на них музыка, стояли у бортов красиво одетые люди и махали нам руками, бегали по палубам и играли дети. Немного в отдалении сильные речные буксиры толкали перед собой длинные чёрные баржи. Виднелись на них горы жёлтого речного песка, порой лежали на нём и загорали на солнце люди, как будто бы были они на пляже. Наверное, это были свободные от работы матросы с баржи.
Пройдёт неподалеку от берега корабль. Нагонит волну, направится она к берегу, вот-вот на него выплеснется. Приходится от неё выше на самый верх камня, на котором стоишь, забираться. Большой корабль такую волну поднять может, что и на самом высоком камне, из тех, которые у воды лежат, оставаться уже нельзя. Нужно от неё по-другому спасаться, туда бежать, куда ей не докатиться. И то не всегда в таких случаях сухим останешься. Пока со своего камня спустишься, по маленьким камешкам через воду переберешься, по рыхлому песку вверх по берегу вскарабкаешься, волна догонит, и по пяткам, а то и выше по ногам, прокатится.
Интереснее всего было стоять там, на камнях и смотреть на реку на закате солнечного дня. Солнце перед тобой неспешно к воде спускается, будто бы прямо в неё садится и глаза слепит. Ещё и в реке отражается, и вся её гладь впереди ярким золотом отливает. Смотришь и ничего, кроме солнца и золотых отблесков не видишь. Кажется, что растворяешься в них, и вместе с ними летишь куда-то. Тут загудит, вдруг, что-то впереди, и появится из этой золотой мглы белый теплоход. Рассекая золотую воду, проплывёт мимо. Золотую волну поднимет. Загудит ещё раз. И всё. Будто бы приплыл он ниоткуда и уплыл в никуда.
Приезжали мы посмотреть на реку и в ясные летние, лунные ночи. Видели лунную дорожку на воде. Считали, отражавшиеся в реке звёзды. Слушали, как большие рыбы бьют хвостами в прибрежных зарослях водорослей и речной травы. Как кричат, а потом успокаиваются, кем-то напуганные чайки. Как плещется о ночной берег вода. Шумит ветер в вершинах деревьев. Шуршит тихонько песок, как будто бы что-то рассказать хочет. Пошуршит так, потом смолкнет, как будто бы досадует, что не понимают люди чего-то того, очень важного, о чём он поведать пытается. Снова зашуршит, ещё громче, ещё настойчивее, будто бы волноваться начинает, тревожится, что так и не сумеет сделать он этого, не получится у него донести до нас то, что обязательно узнать бы нам нужно. И подумаешь тут, что и на самом деле много чего интересного узнали бы мы от него, если бы в его шёпоте разобраться сумели. Древняя это река, долгие годы песок свой она носит, и то выбросит песчинки на берег, то подхватит снова и дальше тащит. Много разного за это время её берега видели, и кто только на песке этом не стоял, могучими водами не любовался, и чего только, глядя на них, не передумал.
Потом вдруг, где-то в зарослях певчая птица запоёт. Так иногда красиво это у неё получается, что замрёт всё вокруг, тишина стоит, и в ней только птичкина песня раздаётся. То совсем тихо, едва слышно, то громче и сильнее. И кажется, что песней этой всё вокруг заполнено. Потом замолчит птичка, на какое-то время совсем тихо станет. Но тут начнёт откуда-нибудь, из травы, где эти насекомые живут, потрескивание цикад доноситься. Сначала одну из них только слышно, и то не всё время. Потрещит она немного и перестанет. Потом снова свою трель выводить начинает, уже уверенней, сильнее. Другие цикады ей подпевать принимаются и тоже всё громче поют, и всё больше и больше их слышится. Со всех сторон переливы так и несутся, и, кажется, будто уже целый оркестр вокруг звучит. Красиво выходит. Не так, может быть, как у певчей птички, но тоже хорошо, хотя и совсем иначе.
Иногда в это время можно увидеть и проплывающие мимо корабли. Ночью плывут они тихо, горят на них огни, на пассажирских теплоходах окна светятся. Когда лунную дорожку переплывают, отсвечивает на них луна и заливает корабли своим светом. Тогда огни их блекнут, тускнеют, почти и не видно их. Лунный свет над лунной дорожкой особенно ярким кажется, корабли хорошо освещает. Всё что у них на палубах находится и делается, совсем отчётливо видится. Пересечёт корабль лунную дорожку, и снова станут огни его заметнее. Какое то время еще отсвечивает луна от корпуса корабля, весь он хорошо виден, и только потом в тень уходить начинает, а там и вовсе в темноте затеряется. Лишь огни, которые высоко на его мачтах горят, долго ещё вдали светятся, пока, в конце концов, и они за поворотом реки не скроются.
Продолжение следует.