Вера все же уехала от Федора в областной центр, сославшись на то, что картину - икону нарисовать в домишке, где они жили, не сможет. А рисовать необычное произведение в мастерской клуба ИТК конечно было нельзя, тут же появились бы вопросы, на которые не ответишь. Отчасти это было правдой, так Вера оправдывала себя, заглушала ноющую совесть. Но имелась и другая причина - женщине надоело жить в деревне, да к тому же с Федором, который стал не мил, да никогда таким и не был, лишь выполнил свою роль.
Вера конечно приезжала к нему, оставалась на неделю, а то и больше, помогала по хозяйству. Только такие приезды стали для нее быстро в тягость. И женщина даже поймала себя на мысли, что не знала, как поступит, когда срок заключения Федора закончится, и он выйдет на свободу. А тут произошло следующее, и отнюдь не случай, и никакая не закономерность.
В колонии, где отбывал срок Федор, сменился начальник. Произошла вполне обычная ротация. Прежний с почетом отправился на пенсию, а новый, молодой, амбициозный хотел карьерного роста и завернул гайки, отменив многие прежние вольности. Федора тут же вернули в барак, и его полусвободная жизнь в деревне закончилась. Вера в очередной свой приезд нашла их прежнюю избушку заколоченной, а соседи рассказали о переменах.
Свидания не разрешили. Федор для нее никем не приходился, теперь можно было только писать письма. Честно говоря, Вера даже обрадовалась, что так все получилось, вопрос разрешился сам собой. Письмо написала тут же, конечно клялась в верности, что ждет по прежнему и задуманное обязательно доведет до конца. Никакие подробности о реализации кражи, подмены иконы в Колучино, указывать было нельзя.
В областном центре Вера устроилась хорошо. Начальник колонии, где Киселева отбывала срок, написал рекомендательное письмо, и Веру взяли на работу оформителем в областной клуб системы. Обрадовались, что у них будет штатный художник, пусть и с незаконченным профильным образованием, зато из столицы. О прежней судимости никто не вспоминал, ну оступилась раз, так исправилась, и письмо из колонии по этому же поводу имеется. Жилье правда было не очень, койка в ведомственном общежитии, зато комната только на двоих. Соседка Киселевой большую часть времени отсутствовала, служила конвоиром на железной дороге в той же системе.
Вера работала честно, с воодушевлением, старалась. И деньги начала зарабатывать неплохие. Кроме положенного оклада и небольших премиальных были еще хоздоговорные работы, их оплачивали отдельно. На время тема с иконой даже забылась. Но вот пришло очередное письмо от Федора, в котором он писал, что ему разрешили свидание с ней, как с невестой, и он с нетерпением ждет. Не обрадовалась Вера такому письму, тем более словам о невесте, но поехала, не могла не поехать.
Вернулась в областной центр с одной стороны опять заряженной на прежнюю тему, а с другой стороны твердо уверенной в том, что их дороги с Федором расходятся. Ничего по этому поводу Вера не сказала, не стала расстраивать теперь уже бывшего сожителя, хотя свои обязанности исполнила страстно. В областном центре никого у женщины не было, пока. И поступить Вера решила честно - деньги от будущей реализации картины поделить поровну. Ну и все на этом.
Скоро Киселевой сообщили, что ее вроде как разыскивает родственница, и Вера даже подумать не могла, кто бы это мог быть. А получилось все просто. В клубе собирали ветеранов службы, где и оказалась Мария Львовна, по мужу Вахрушева, она же Киселева, родная тетка Веры. Ее муж, служивший в системе, умер рано, но и жен бывших сотрудников на праздники тоже приглашали.
Мария Львовна слышала плохо, да и видела не очень, но случайно все же уловила, как хвалили новую художницу из столицы, работающую в клубе. И оживилась, переспросив, женщину звали Вера Александровна, а фамилия ее была Киселева. "Неужели Вера, племянница?!" - Подумала Мария Львовна, удивилась и попросила найти ее. Родственницы встретились через несколько дней здесь же, в клубе.
- Тетя Маша?! - Вера узнала свою тетку и немало этому удивилась.
- Верочка, вот ты какая стала, выросла, знаменитая теперь.
Посидели, конечно, поговорили. Вера рассказала о своей жизни, умолчав о судимости. Не то, что скрыла, расстраивать пожилую женщину не хотела, решила, ни к чему ей лишние волнения. Об отце только упомянула, а сестра о брате не спрашивала, видимо пробежала между ними черная кошка. Тетка говорила о своей судьбе, как намаялись по дальним точкам в тайге. Уже перед выходом на пенсию мужа перевели в областной центр, дослуживал в СИЗО. Но здоровье в прежние годы растратил, на пенсии прожил недолго.
Вера сходила и в гости к тете Маше, познакомилась с двоюродным братом Валерой. Не сказать, что подружились, сразу не понравились друг другу, но поговорили конкретно. Братец, войдя в положение сестрёнки, предложил ей пожить в маминой квартире, правда в доме барачного типа, зато на отдельной жилплощади. Не за так, конечно, предложил, за деньги и нисколько не смутился. Вера не стала разводить сентиментов, согласилась, работу над картиной надо было начинать.
Уважаемый читатель уже знает об обществе, проживавшем в данном бараке, пусть и квартирного типа. В данном повествовании рассказывалось об убийcтве и трупe, обнаруженном здесь врачом скорой помощи, приехавшем по вызову. Но те трагические события произойдут несколько позже.
Жители барака встретили Веру настороженно и решили показать ей место в своей иерархии. Женщина сначала даже хотела съехать из этой клоаки обратно в общежитие, но вдруг вспомнила, кто она есть на самом деле - не столичная фифа, как здесь подумали, а Клавка Фармазонщица, запросто способная дать отпор, даже силовой.
И случай представился быстро. Как-то вечером подвалил сосед, Серега, темная личность. Впрочем пришел с вполне мирными намерениями - выпить с соседкой бутылку водки, принесенную с собой, и остаться переночевать. Клавка мешала картошку на сковородке и как раз понесла ее с плиты на стол. Серега-то, хоть и темный, но добрая душа, понял этот жест, как приглашение и даже сделал два шага, успев достать бутылку из кармана. Только поставить ее на стол не смог, шага не хватило. Получил в лоб чугунной, да еще горячей сковородкой, а как падал на пол, уже не помнил. Очнулся в коридоре и сначала не понял, что произошло, разобрался позже, поднявшись.
Голова болела, на лбу появилась шишка, а прикид, лучший, одетый Серегой по случаю знакомства с соседкой, оказался испорчен подсолнечным маслом. В дверях своей квартиры стояла Клавка, держа за ручку пустую сковородку, жареная картошка разлетелась, и настроена соседка была очень решительно.
- Ты чего? - Робко спросил Серега, потирая лоб.
- А чтоб больше не ходил ко мне!
Этот случай быстро разлетелся не толко по бараку, но и по поселку, тут же узнали, кто такая Клавка, и наприписывали ей разного, чего и не было. Больше к квартирантке не совались. Среди слухов был и такой, что Клавка особым приемом может мигом зaдушить.
- Правда? - спросила новую квартирантку женщина со второго этажа, пересказавшая Клавке слух.
- А что, могу, - без тени сомнения ответила Вера Киселева, художница, фифа из столицы. Взятую на себя роль теперь надо было играть до конца.
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 56
________________________
Антология произведений о Максимове
