В 1870 году в Вене была опубликована крайне занимательная брошюра, оставшаяся почти незамеченной – она привлекшая внимание разве что военных кругов. Называлась она в переводе на русский язык, как «Соображения о поведении Австро-Венгрии в предстоящей войне с Россией». Возможно, что это были какие-то наработки австрийского Генерального Штаба, сознательно «слитые» журналистами в прессу.
1870 год. Напомню, что «Священный союз» (Heilige Allianz), созданный правителями России, Пруссии и Австрии с целью поддержания установленного на Венском конгрессе (1815) международного порядка, формально еще существовал. Однако накопившиеся противоречия между вчерашними союзниками уже давали о себе знать.
«Милые бранятся, только тешатся» - это было явно не про наши с ними добрососедские отношения. Еще не разразились франко-прусская и русско-турецкая войны, а Вена уже всерьез рассматривала вероятность военного конфликта с грозным восточным соседом.
О чем же именно шла речь в этой интересной брошюре? Какие именно советы предлагались для австрийской армии в случае войны с Россией?
Во-первых, «классические» военные кампании Средних веков для нашей страны не подходили:
«… При вторжении в Россию неприятель не найдет во всей обширной стране ни одного пункта, обладание которым могло бы иметь решительное влияние на дальнейший ход военных действий. В России две столицы: но обе они не составляют средоточия правительственной власти, всех богатств, промышленности и торговли, и с потерей одной из них, существование государства не подвергается серьезной опасности…»
Имея два равноценных стратегически важных центральных населенных пункта, Россия, тем самым, «распыляла» армии неприятеля, заведомо снижая возможности целенаправленного «ударного кулака». В недавнем прошлом падение столицы приводило либо к полной капитуляции, либо к краху всего государства. Но вот России такая ситуация была не страшна. Мало того, добровольное оставление центрального города, как это было в Отечественную войну 1812 года, и вовсе не привело к поражению в войне, а взятие Москвы французами – к окончательной победе в этой кампании. Война по «классическому» сценарию в результате не получилась, и даже имела место «партизанщина» (т.е. нападения на регулярные войска исподтишка), что немало возмущало французских генералов, считавших, что воевать стоит только «по правилам».
Во-вторых, громадные просторы нашей страны давали неоспоримые преимущества для обороняющегося и серьезные помехи для наступающего:
«…Вторгающаяся в Россию армия встречает обширные пространства, в которых движения затрудняются, на каждом шагу, бесплодными степями или неизмеримыми болотистыми пространствами, с весьма ограниченными путями сообщения и с редким населением, в котором легко возбудить национальную войну. Вследствие этого, а равно и вследствие климатических и экономических условий, армия наступающего не найдет никаких продовольственных средств и принуждена будет рассчитывать исключительно на подвоз запасов со своей базы…» .
То, что западная часть Российской империи (в особенности, Северо-Западный край, куда входили Минская, Могилевская, Витебская, Гродненская, Ковенская и Виленская губернии) были бедны продовольственными ресурсами, было хорошо известно в самой России. В плане размещения и квартирного довольствия войск, западные губернии Империи имели существенный недостаток. Содержание здесь армии стоило казне намного дороже. Вот выдержки из «Военного сборника» 1861 года, где говорилось о солдатской артели:
«… При одном и том же взносе в артель, в одних местах она едва покрывала расходы на покупку масла или сала к каше, приготовляемой из отпускаемых солдату от казны круп; в других доставляла средства к весьма хорошему, вполне питательному продовольствию.
На западе России, солдат наш, кроме каши, говорят, не имел почти никакого другого кушанья, и, вероятно, в тех местах и составлена им поговорка: «каша – мать наша». На востоке же России, при тех же артельных средствах, но при совершенно других местных условиях квартирования, происходило совершенно иное. Сибирские регулярные войска, например, стоя постоянно на одних местах, пользуясь дешевизной всех продуктов, устроивши ротные хутора, имели, за незначительный взнос в артель из жалованья, всегда отличную пищу, постоянно с мясом в скоромные дни.
Пользуясь продолжительностью и суровостью тамошней зимы, закупая рогатый скот в это дешевое время гуртом, роты не только, за малую сумму, обеспечивали свое продовольствие мясом на большую часть года, заготовляя его впрок, но даже одной продажей сала и кож убитого скота выручали иногда более затраченного на то капитала…» .
В-третьих, играла роль численность армии и населения России.
«… По мере того, как наступающий подвигается вперед, затруднения возрастают, охранение сообщений с базой становятся неудобным, находящиеся в его распоряжении операционные линии скудеют и содержание армии становится все труднее и труднее; войска, естественно, тают с каждым днем, между тем как силы противника увеличиваются, потому что у него убыль с избытком пополняется поспевающими ополчениями…» .
На фоне своих западных соседей Россия всегда выглядела весьма грозным монстром. «Паровой каток», как называли ее в Европе. Одно лишь только неисчерпаемое, как казалось, количество солдат, которые могли быть призваны на поля сражений, делало Россию непобедимой в глазах союзников и противников.
По меткому выражению Барбары Такман, «русская армия представлялась гигантской массой, пребывающей в летаргическом сне, но, пробужденная и пришедшая в движение, она неудержимо покатится вперед, волна за волной, невзирая на потери, заполняя ряды павших новыми силами» .
РУССКАЯ АРМИЯ
БЫЛА КОЛОССАЛЬНЫХ РАЗМЕРОВ!
О! Именно эта численность всегда пугала соседей России! О «законе числа» на войне, предел которого не в состоянии перешагнуть даже гений, говорил германский генерал от кавалерии, военный писатель и историк Фридрих фон Бернгарди (1849 - 1930), бывший одно время начальником военно-исторического отделения Большого Генштаба, а в годы Первой мировой войны командовавший 49-й резервной дивизией:
«… Если же противник настолько сильнее численно, что понесенные потери для него мало ощутительны, то, не взирая на все свои способности, полководец будет не в силах их уравновесить…» .
Отсюда автор делал, в общем-то, довольно нетривиальный вывод:
«… В России, при наступательной войне, успех может быть обеспечен только несоразмерным превосходством сил, строжайшей их экономией, умением сохранить перевес до решительного момента, и систематическим наступлением, с постепенным устройством новых базисов…».
Какие же советы давались австрийским войскам в предстоящей кампании?
«… При наступательных действиях против России придется избрать конечной целью действий Москву, в которой ведут два пути: а) чрез Варшаву, к северу от Пинских болот и б) чрез Киев, к югу от них. Первый путь, как кратчайший, выгоднее: к тому же он пролегает по стране враждебно расположенной к России, что может доставить нам некоторые выгоды. Но за то, на средней Висле мы, без сомнения, встретим главную неприятельскую армию…»
Собственно, ничего нового в данном случае не предлагалось. Этим же путем шел Наполеон (а в XX веке точно также пойдет и Гитлер, который будет вынужден рассредоточить свою армию на три «ударных кулака»).
Западная часть России (Царство Польское и Северо-Западный край) рисовалась австрийским военным как основной театр военных действий (ТВД). На этом ТВД вырисовывался треугольник из усиленных укреплений, «сооруженных с правилами новейшей фортификации» (крепости Новогеоргиевск – Ивангород – Брест-Литовск), «в котором Россия приобретает прекрасный базис для наступательных и оборонительных действий», а также имела возможность «переходить с одного берега Вислы на другой».
Авторы брошюры 2-й половины XIX столетия не сомневались, что русская армия «примет бой именно в названном треугольнике, выгодном в стратегическом и в тактическом отношении». Тем не менее, мыслили они категориями начала XIX века, считая, что единичное (пусть и главное) сражение может решить исход всей военной кампании. Они предупреждали, что «если мы выиграем это сражение, что весьма сомнительно при числительном превосходстве противника, то очутимся близ трех крепостей, к осаде которых необходимо будет приступить немедленно».
При этом, даже, если победа в битве будет достигнута, сетовали авторы, «нам нельзя будет воспользоваться победой, потому что, за неимением осадного корпуса, у нас не останется достаточно сил для преследования противника». Вероятно, печальная участь Наполеона висела над составителями статьи дамокловым мечом.
Ну, а о проигрыше и говорить не хотелось. «Если же мы проиграем сражение, то не только лишимся завоеванной территории, но будем поставлены в необходимость сосредоточить свои силы за Карпатами или за Дунаем, причем дорога, ведущая к сердцу монархии, останется открытой» .