На краю деревянного настила, обхватив голову руками, сидел паренек.
Иногда он вскидывался, прислушиваясь к тому, что происходит за дверями. Каждый звук настораживал его. После долго смотрел прямо перед собой пустым, невидящим взглядом, словно задумался о чём. Потом, будто опомнившись, снова закрывал голову руками. И снова беспокойно прислушивался.
Паренёк был невысокого росточка, слишком бледный, слишком худой. От того голова его, казалось, отделена от тела – она была несоразмерно большой на тоненькой шее. К тому же, мальчишка был немного лопоухий, и только голубые глазёнки выдавали загнанного зверька. Звали парнишку Алексей Пастухов.
….Если б кто-нибудь сказал 18-ти летнему Лёшке, что с ним произойдёт, ни за что бы он не поверил! У него вся жизнь впереди!
Молодой, вспыльчивый, громкий и горячий, движения быстрые, нетерпеливые. Но это там, на свободе. А сейчас он здесь, в камере смертников. И здесь всё по-другому.
Всё вмиг остановилось. День стал коротким, а ночь длинной и ледяной.
Лёшка вдруг заметил, как с каждым днём его никчёмная жизнь начала таять, и вот уже такая маленькая…размером с божью коровку.
В тюрьме жизнь замирала перед смертью. Смерть сделалась главнее всего живого.
….Шел третий месяц его пребывания в одиночной камере. Приговор был окончательным. Расстрел.
О чём он думал всё время? Может, наконец, пожалел кого-нибудь или сожалел о чём-то? Ведь этого все так хотели ещё там, в зале суда: смертник должен прийти к раскаянью.
Алексею не с кем было поговорить, не с кем поделиться своими мелкими, ничтожными мыслями. Да и сможет ли он теперь вообще говорить? Всего через неделю своего пребывания здесь, в одиночке, он почувствовал, что разучился разговаривать. Между тем, будто заново учился думать. А вот сказать вслух, о чём думал, всё труднее.
Никогда ещё в своей недолгой жизни Алексей так много не думал.
А думал он теперь о матери. Каждый день и ночь, каждую минуту. Всё отчётливее видел её руки и глаза. Да вот вспомнить удавалось только лишь мгновения.
Материны руки…Вот она накрывает на стол, сейчас позовёт сыновей обедать. Вот вышла из дому, идёт к натянутой через двор верёвке и развешивает постиранное бельё, обязательно пристегнув каждый краешек прищепкой.
Но чаще всего Лёшка вспоминал те моменты, когда мать присаживалась рядышком с ним и ласково гладила его по голове, по волосам, светлым взъерошенным вихрам, стараясь немножко пригладить их. Он мотал головой «отстань», а мать всё равно гладила.
Как она сейчас? В последний раз Лёшка видел её перед этапом. Она смотрела на него так, будто за всю жизнь не смогла насмотреться, будто своими материнскими глазами она сейчас укроет его, украдёт и спрячет, что никто и никогда не найдёт её сыночка.
Сначала, побыв недолго в одиночке, он до слёз хотел увидеть мать хоть на минутку. Тоска была чёрной, и душу постоянно разрывало от тоски по матери.
Позже он решил, что и матери, и Лёшке спокойнее будет больше не видеться. Никогда.
Пару раз Лёшке снился сон. Та самая драка, как наяву. Было шумно: все одновременно кричали, пыхтели, рычали, перед глазами мелькали чьи-то локти, ослепительное солнце, спортивные штаны с белыми полосками и кеды - полная неразбериха.
Как погиб парень, Лёшка не видел и не знал. Как вообще этот парень оказался в их компании, никто не смог вспомнить. Но смерть была, это факт. И все указали на Лёшку.
Дальше всё было как в тумане. Суд долго не разбирался, виновного определили. Так, Алексея Пастухова приговорили к расстрелу.
Хотел ли он развернуть время назад? И да, и нет. Из того, что он понимал сейчас яснее всего - изменить ничего невозможно. Зачем хотеть невозможное? И эти мысли, как тяжелые оковы, шли по кругу каждый день.
Лёшка боялся ночи, боялся спать. Днём спать не разрешалось, а ночью спать было страшно, хоть плачь. Ночью всё его тело превращалось в слух, и оно слушало.....
Иногда днём в Лёшке оживал юношеский оптимизм: он искал себе оправдания. Такие дни он любил. На часок-другой ни с того ни сего казалось, что впереди у него есть нормальная жизнь, а эта временная, ошибочная и скоро сама собой пройдёт. И он снова будет на свободе, и жить, как раньше.
Но наступала ночь, а с темнотой приходил удушающий страх - Лёшка ждал шаги. Он боялся заснуть и проспать что-то важное.
Что-то, что нельзя вот так просто взять и проспать…
....Лёшка провалился в сон. Снилось детство, родной дом, братья. Мальчишки играли у ворот «в войнушку». Младшие прятались в дровнях. Лёшка видел их макушки. «Ну, сейчас я вам задам», - подумал он….
…Дважды провернулся ключ в замке. С жутким скрипом дверь медленно отошла в сторону. В камеру по одному вошли трое. Лёшка выпрыгнул из своего сна, машинально вскочил на ноги и одёрнул тюремную робу. В звенящей тишине шелест одежды, дыхание, человеческие шаги - оглушили его с ног до головы.
- Алексей Иванович Пастухов, осужденный по статье….
«Вот и всё. Конец», - с этой последней мыслью Лёшка рухнул на тюремный пол без сознания.
….Надзиратель бил Лёшку по щекам. Врач совал ему под нос нашатырь. Тормошили его, что было сил. Целые сутки в санчасти приводили паренька в чувства. Чтобы сообщить ему одно долгожданное слово - «амнистия».