Новая редакция возникла в заполярном театре, где не принято было аплодировать артистам. Ведь участники труппы считались изгоями общества. Они были осужденными, грубо говоря, зэками. Каждый оказался за Полярным кругом не по собственной воле, а по 58-ой статье Уголовного Кодекса СССР: за измену Родине. Постановки скрашивали досуг сотрудников НКВД и их жен. Для супружниц офицеров любая премьера или спектакль были еще и поводом выйти в свет, продемонстрировать шикарные наряды и меха. Женщины города Заполярье тяготели к роскошной жизни, обязательной частью которой считали посещение театра.
Случалось, что жены энкавэдэшников вмешивались в формирование репертуара. Именно по требованию супруги начальника тюремного комбината в театре возникла опера «Паяцы». Эта дама, считавшая себя женщиной очень культурной, по возможности посещала столичные кино и театры. Увидев однажды трофейный фильм «Паяцы» с Бенжамино Джильи, она загорелась идеей поставить аналогичную оперу на сцене театра Заполярья. Сроки для работы над спектаклем были поставлены крайне жесткие. Это при том, что у театра для работы над оперой не было ничего.
За партитурой срочно командировали инспектора политотдела по культуре Валентина Владимировича Махнача. Он обошел все музыкальные магазины Ленинграда и Москвы, кинулся в Большой театр, но там остался только один-единственный вариант партитуры. Конечно же, в Большом ему отказали. Пришлось вернуться в Заполярье с пустыми руками — это была настоящая катастрофа, инспектор был на грани увольнения. Ситуацию спас заключенный Варсонофьев, бывший тенор Мариинского театра. Многие годы тенор Варсонофьев активно выступал в Мариинке, поэтому помнил наизусть все оперные партии.
По памяти он надиктовал ноты дирижеру оркестра Одинцу. До ареста Одинец дирижировал в Киеве. Вместе с Варсонофьевым они взялись восстанавливать музыкальный материал. Варсонофьев вспоминал и напевал, вспоминал и напевал. С его голоса, с его слов были написаны партии для всех действующих лиц. А места, которые бывший солист Мариинки забыл, дирижер досочинял самостоятельно. Партитура для оркестра вышла из-под пера Одинца. Так и появилась на свет новая редакция мирового шедевра. Но историю восстановления оперы знал лишь узкий круг людей, ведь на афише было написано: «Паяцы», Руджеро Леонкавалло.
Сюжет «Паяцев» созвучен судьбам участников постановки. За ярким гримом и пестрыми костюмами — боль трагедии, поломанные судьбы. Они знали успех, овации, блистали на лучших сценах Советского Союза. А теперь репрессированные музыканты, художники и солисты ведущих театров отбывали наказание в суровых условиях севера. Заполярная сцена для них стала спасением от неминуемой смерти на каторжных работах и продолжением творческой жизни. Выступая на сцене, они хотя бы ненадолго забывали о своем униженном положении. Но представление заканчивалось, и артисты покидали лагерную сцену в полной тишине. Зритель Заполярья не благодарит тех, кого осудили за предательство Родины.
Эту историю детально описал Александр Рекемчук в своем автобиографическом романе «Тридцать шесть и шесть». В большом литературном произведении описываются события первых послевоенных лет. Рекемчук неоднократно отсылает к событиям 1947 года. Главный герой романа студент Московского библиотечного института Алексей Рыжков отправляется на Север, чтобы собирать народные сказы на Печоре. Параллельно практике молодой человек устраивается работать в газету «Северная звезда».
По заданию редакции Алексей отправляется на самый край земли - за Полярный круг. В романе автор осознанно не указывает истинных названий населенных пунктов, которые посещает его герой, но в подробном описании городка с названием Заполярье легко узнается послевоенная Воркута. И, конечно же, воркутинский театр. Эпизод с постановкой "Паяцев" - художественный вымысел автора, описанный весьма правдоподобно. В послевоенные годы история театра только начиналась. У истоков большого пути стоял бывший главный режиссер Большого театра Борис Мордвинов. Но это уже совсем другая история...